шершавым, одеялом. Он ещё услышал, как завели мотор, но, как тронулись, не ощутил, провалившись в спасительное забытье…
Венн вёл машину в своей обычной манере. Разумеется, никто и никогда не посмел бы его остановить и проверить тёмную массу на заднем сиденье, но и мало ли что. Ехать через город и предусмотреть, кто и где увидит небывалую картину: раб-пассажир при свободном шофёре, — невозможно. Ну что ж, в предварительном итоге… сделано неплохо, даже изящно. Крыша у Рыжего, вроде бы, уцелела, что удивительно, но приятно. Остальное восстановимо, что также… приятно и удивительно. Поразительная живучесть. 'Хотя не будем спешить с выводами, — остановил он сам себя, — подождем компетентного мнения'.
Ехали долго. Во всяком случае, Гаор несколько раз приходил ненадолго в себя и снова терял сознание, пока не очнулся окончательно. Машина стоит, дверца распахнута, и чужая рука дёргает его за волосы.
— Рыжий! — нетерпеливо позвали его. — Вылезай, быстрее.
— Да, мой господин, — прохрипел он, барахтаясь в ставшем отчего-то очень тесном салоне.
А когда вылез и огляделся… подземный гараж. Опять. И как всегда:
— Иди за мной.
— Да, мой господин.
Очередной лифт, маленький, на четверых, не больше, недолгое движение вверх, лифт открылся прямо в прихожую.
— Вот и приехали, — весело сообщил ему новый хозяин, входя в небольшую жилую комнату. — Побудешь пока здесь. Сейчас раздевайся и иди в душ. Вымоешься, как следует, а то несёт от тебя. Грязное кидай в ящик, всё нужное там есть.
— Да, мой господин, — Гаор побрёл в указанном направлении, толком даже не оглядевшись и не поняв, что такого особого в этой комнате.
Душ был обычный. Но… не рабский. Примерно такой, только гораздо меньше, был в той квартире, которую он снимал на дембеле. И раздеваясь, складывая бельё и рубашку в высокий пустой ящик для грязного, вешая брюки и куртку на вешалку, он вроде бы стал уже вполне нормально соображать. Так, мыло, мочалка… мыло было хорошим, лучше того, что он покупал себе на дембеле. Он вошёл в отгороженную от ванной полупрозрачной занавеской душевую кабинку и включил воду. Ванна здесь тоже была, но ему велели вымыться, а не разрешили принять ванну, такое удовольствие у него вообще только пару раз в жизни и было, в солдатском санатории и еще… был случай. Ладно, чего вспоминать. Было не было, забудь как не было. Мыло душистое, но вроде Венн этот с мальчиками не балуется, хотя… чёрт их знает, а ему не отбиться, руки как не его, да и… теперь-то не ему, нелюди, трепыхаться. И тут же понял, что нет, даже сейчас, всё равно не дастся. Руки-то… свободны, в квартире они одни, и никого ни в чём он не подставит.
Гаор тщательно, невольно наслаждаясь и давно не испытанным им одиночеством, и хорошим мылом, и свободой рук, вымылся и с сожалением выключил воду. Его не торопили, но и наглеть не стоит. И уже вытираясь, он обнаружил вещь, о существовании которой успел давно позабыть: высокое узкое зеркало. И остановился перед ним, удивлённо, как кого-то незнакомого, разглядывая себя. В последний раз он видел себя вот так во весь рост… да здесь же, в Аргате, в Ведомстве Юстиции, когда его привели для объявления приговора и клеймения. И… и вот это он? Он стал таким?
Гаор отвернулся от зеркала, ещё раз вытерся и повесил полотенце, огляделся в поисках чистого, вроде в этом шкафу обычно держат. Он протянул руку, но открыть дверцу не успел.
— Рыжий! — весело прозвучало из-за двери. — Шлёпай как есть. В натуральном виде, — и смех.
Гаора передёрнуло, но ослушаться он не посмел.
В комнате Венн был не один. И войдя, Гаор остановился в дверях, настороженно разглядывая высокого немолодого мужчину в белом халате поверх серого костюма. Врач? Зачем? Сортировка? Предпродажный осмотр? Но он у Венна в аренде, Венн не может его продать. Да, у него всё болит, но… но неужели он стонал в дороге и выдал себя?!
— Пожалуйста, доктор, — весело сказал Венн. — Вот он как есть, только вымылся, а то… амбре было…
— Ну, этим меня не удивишь, — врач раздвинул губы в улыбке, но глаза его оставались серьёзными и очень внимательными. — Иди сюда, раб.
— Да, господин, — прохрипел Гаор, выполняя приказ.
— С чего начнём? — спросил врач, обращаясь к Венну.
— Вам виднее, вы специалист, — вежливо улыбнулся Венн, — но мне нужен полный комплекс.
— Разумеется, — кивнул врач, вынимая из кармана халата и натягивая резиновые перчатки.
И только тут Гаор увидел стоящий на столе черный кожаный… ящик? Чемодан? А, когда-то он то ли слышал, то ли видел, докторский саквояж, да, так они называются.
— Встань сюда, раб.
Гаор молча выполнил приказ. И все последующие. Вставал, садился, ложился на кровать и снова вставал, дышал и задерживал дыхание, открывал рот, давая осмотреть горло, и следил глазами за движением чёрного резинового молоточка. Что-то в действиях врача он понимал, что-то нет. Было больно, очень и не очень. Один раз, когда ему велели лечь грудью и животом на стол, и врач стал осматривать ему задний проход, было очень больно, но ещё больше страшно.
— Прямо удивительно, но и в самом деле мало порван, даже… нет, просто ссадины и надрывы, — говорил тем временем врач, — а ведь вот буквально вчера подвергли экзекуции одного юношу, я анатомировал, так вы не представляете, как его изломали и порвали, прямая кишка порвана в нескольких местах, раздроблена гортань… Сколько, вы говорите, он пробыл у 'прессов'?
— Неделю, — весело ответил Венн. — Если абсолютно точно, то шесть суток и ещё восемь периодов.
— Удивительная живучесть! Очень интересный экземпляр. Выпрямись и повернись. Так… Теперь руки. Я бы его откупил у вас, впервые встречаю, хотелось бы понаблюдать.
— И исследовать, — подхватил Венн. — Но хозяин — не я.
— Да, я знаю. И с таким связываться себе дороже.
— Возможно, — кивнул Венн.
Потом Гаору разрешили лечь. Вернее, оставили лежать на кровати на спине после осмотра и ощупывания живота и половых органов.
— Так, ну здесь всё не так страшно, восстановимо без стационарных процедур. Теперь… возбудителем поили его, не знаете?
— Рыжий, тебя поили?
— Да, мой господин, — прохрипел Гаор.
— Зелёную жидкость давали пить? — недоверчиво спросил врач.
— Да, господин.
— Сколько раз?
— Два раза, господин.
— Гуща или жидкое?
— Гуща, господин.
— И сколько? Когда?
— Кружка пивная, на полмерки, доверху, господин, — медленно, с паузами, потому что после осмотра горло сильно разболелось, ответил Гаор. — Вчера и за день до этого.
— Ещё хочешь? — насмешливо спросил врач. — Ну, раб, налить тебе? Как вы это называете? 'Пойло'?
— Да, господин.
— Так как, хочешь 'пойла'?
'Пойло' — это работа, работа 'пресса'.
— Нет, — вырвалось у Гаора хриплым рыком. — Нет!
Он не прибавил положенного обращения и ждал удара, но врач только покачал головой, глядя на него уже не насмешливо, а удивлённо.
