— Да, мой господин, — ответил Гаор, включая дворники.
Странно, тринадцатое шоссе всегда такое пустынное? Что-то он раньше никогда не бывал на нём, да, ни с Фрегором, ни ещё раньше у Сторрама, похоже… похоже что? Запретная зона без обозначений? Интересно. И даже опасно.
— Ту квартиру найдёшь? — спросил его Венн и тут же, не дожидаясь ответа. — Ладно, к Центру Машиностроения, объедешь его слева, а там я укажу.
— Да, мой господин, к Центру Машиностроения, — ответил Гаор, доставая из бардачка карту.
Пошли пригороды Аргата, и шоссе стало оживлённее. Полицейские на блокпостах, как сразу отметил Гаор, им не козыряли, но и не останавливали. Хотя и не за что, правил они не нарушают. А, похоже, похоже, Венн и впрямь умнее Фрегора: не светится по-глупому. Сволочь, конечно, как все тихушники, но умён. Умная сволочь… опасная комбинация, дурака можно обмануть, а этого… и он опаснее Фрегора, намного, зря Фрегор ему доверяет, съест он его как нечего делать. 'А тебе-то какая печаль?' — одёрнул он сам себя.
За Центром Машиностроения снова лабиринт, но уже глухих бетонных заборов в два человеческих роста и таких же глухих без окон, дверей и указателей стен. Опять команды Венна, тупик и медленно отъезжающая вбок дверь съезда в подземный гараж, маленький, на четыре машины не больше, без верстаков и шкафов, пустой и сумрачный, несмотря на пронзительно белые лампы под потолком.
— Приехали, — улыбнулся Венн. — Закрой машину и иди за мной.
— Да, мой господин.
Внутренний лифт, тот же? Да, похоже, хотя ведь ему так и сказали про ту квартиру. И что там? Страха не было, только противно сосало под ложечкой.
Квартира оказалась та самая. Подчиняясь приказному жесту Венна, Гаор снял и повесил свою куртку на вешалку рядом с кожанкой Венна и вошёл в комнату, где всё стояло и лежало так же, как в тот день, когда Венн увёз его отсюда.
— Так, — Венн удовлетворённо оглядел комнату, словно проверяя что-то. — Теперь иди в ванную, трусы, носки и рубашку кинешь в грязное и переоденешься, твоё всё там.
— Да, мой господин, — пробормотал Гаор и отправился выполнять приказ, ничего не понимая.
О чём это говорит Венн? Но тут же, войдя в ванную и увидев на табурете аккуратно сложенное бельё со знакомыми, ещё Снежкой пришитыми метками, всё понял. Ну да, это бельё и рубашку он снял перед допросом и надел, когда его везли сюда, запачкав по дороге кровью, кровило-то у него тогда сильно. А отсюда Венн его увёз в другом, взятом из комода. И значит что? Всё правильно. И его возвращают хозяину в первозданном, так сказать, виде, и на нём нитки, следа пребывания на этой квартире не останется.
Он быстро переоделся в армейское, выданное ему Кастеляншей 'Орлиного Гнезда', зимнее, но солдатское бельё, рубашку, носки, надел брюки, ботинки, кинул снятое с себя в ящик для грязного и вернулся в комнату.
Венн сидел у стола, листая какую-то переплетённую в тёмную кожу книжку. Гаор молча остановился в дверях, ожидая приказаний.
— Как ехали сюда, запомнил? — спросил, не поднимая головы, Венн.
И что-то в его голосе заставило Гаора ответить на грани послушания и дерзости:
— Я должен это помнить, мой господин?
— Умён, — кивнул Венн. — Что ж, гараж ты сам не откроешь, а другого входа не видел. А до посёлка в одиночку доберёшься?
— До лабиринта доеду, мой господин, — честно ответил Гаор.
Венн закрыл и сунул в карман книжку и улыбнулся.
— Лихо, а потом?
Гаор неопределённо пожал плечами.
— Доедешь, — кивнул Венн, — до самого дома, по памяти в руках. Я тебя не стал путать, мало ли что, вдруг понадобится. Неофициально 'Ясные Зори', дом пять. А официально… на карте его всё равно нет, на официальной карте.
Такое доверие Гаору не понравилось, но он промолчал. А Венн, глядя на него смеющимися глазами, продолжал:
— А теперь я тебе ещё один адрес назову. Этот на карте есть. Седьмое шоссе, пятьдесят третья метка, посёлок 'Весенний', дом сто сорок семь. Повтори.
— Седьмое шоссе, пятьдесят третья метка, посёлок 'Весенний', дом сто сорок семь, мой господин.
— Правильно. Живёт там некий профессор, доктор истории, философии и так далее Варн Арм.
Венн сделал паузу. Гаор судорожно, из последних сил, прикусив изнутри губу, сдерживал крик. Варн Арм, профессор, это дядя Кервина, это к нему его тогда приглашал Кервин, обещая интересную беседу, чёрт, сволочь тихушная…
— Живёт он одиноко, — продолжал Венн, — с женой. Правда, он недавно опекунство оформил, у его племянника дети сиротами остались, бастарды, правда, но у профессора родовые чувства взыграли. Да и скоро, говорят, новые Законы Крови будут. Представляешь, бастардов с законными уравняют, — Венн засмеялся.
'Сволочь, гадина! — мысленно кричал Гаор, — зачем ты мне это говоришь? Чтоб я понял, у кого дети Кервина? Зачем тебе, чтобы я это знал? Чтобы потом твои дружки, соратники дерьмовые, из меня это на допросах вынимали, для этого, да?'
— Представляешь, Рыжий?
На этот раз от него явно ждали ответа.
— Да, мой господин, — хрипло ответил Гаор.
— А значит, — тон Венна стал почти торжественным, — значит, никого, ни младшего сына, ни бастарда, ни дочь, ни за что, ни при каких обстоятельствах нельзя продать в рабство. Свободнорождённый может стать рабом только по приговору суда. Понимаешь, Рыжий? И никаких сорока пяти процентов с бастарда теперь не будет, и деления на нажитое и родовое, и всем сыновьям всё поровну, понимаешь? И наследник — старший по рождению, а от кого рождён неважно, раз отец признал, то всё. Ну, что ты молчишь, Рыжий?
— Меня это не касается, мой господин, — спокойным, даже скучающим тоном ответил Гаор.
— Да, — кивнул Венн, — закон обратной силы не имеет. А жаль, Рыжий, а? Этот бы закон да пять лет назад, чтоб его до двадцатого ноября приняли… что скажешь, Рыжий?
— Время необратимо, мой господин, — сказал Гаор.
Он уже совсем успокоился. Пусть, пусть сволочь дразнит его, лишь бы о Кервине забыл.
— А ты философ, — засмеялся Венн. — Ну-ка, ещё что-нибудь.
Гаор пожал плечами.
— Клеймо не смывается, а ошейник не снимается, мой господин.
— Интересно, — кивнул Венн. — И по сути верно, и по форме красиво. Ну, так вот тебе ещё фраза. В твою, — он засмеялся, — коллекцию. Кровь — не вода: огня не тушит и грязи не смывает.
Гаор невольно вздрогнул: это он уже слышал, только не по-дуггурски, а по-нашенски, от бывальщицы, и тогда ещё и удивился, и восхитился точностью и глубиной, и долго думал, как это перевести, а оказывается… стоп, эта сволочь откуда это знает? Но спрашивать нельзя. И потому, что рабу спрашивать господина не положено, и потому, что спросить — это выдать себя, и всех тех, кто доверился ему, рассказывая старины и бывальщины.
Их глаза встретились. Венн смотрел на него так, будто требовал чего-то, но не слов, а… Гаор первым отвёл глаза.
— Ну что ж, — после паузы, показавшейся Гаору очень долгой и потому зловещей, сказал Венн, — время у нас ещё есть, и разговор, я надеюсь, не последний. А теперь за дело, Рыжий, поехали.
— Да, мой господин, — облегчённо выдохнул Гаор.
Эта игра в недомолвки и намёки сильно утомила его. И он с искренней, хотя и тщательно скрытой под маской безразличия, радостью занял место телохранителя за левым плечом Венна, вошёл, на ходу надевая куртку, в лифт, а в гараже раскрыл перед Венном дверцу машины и сел за руль.
— Отлично, — кивнул Венн, когда перед ними раздвинулись двери гаража. — Вперёд Рыжий. Дорогу
