первой двойке добраться до лагеря V. Сегодня все четверо должны спуститься в лагерь III. У Мысловского и Балыбердина серьезное обморожение конечностей.
Выхожу из лагеря III около 10 часов. Валера обещает выйти через полчаса. Кругом холодное царство снега. Чистых скал почти не видно, только под нависшими скальными карнизами нет снега, остальное все им завалено. Утро довольно ясное, но вот омрачает количество выпавшего снега. Сажусь на рюкзак около палаток, стряхивая с подвешенных на перилах кошек снег и не торопясь надеваю их на ботинки. Поверх ботинок надеты утеплительные чехлы, специально изготовленные в Москве.
Снизу ветер гонит облака, и туман часто сокращает видимость. Иногда между точками закрепления веревок 40–50 м., перила вытягиваются, зацепов и уступов, чтобы поставить ногу в кошке, под снегом не видно. Приходится идти не очень технично, часто подтягиваюсь на руках. Чтобы поставить ногу, расчищаю снег со скалы рукавицами, нахожу подходящий выступ, ищу наиболее экономичный способ подъема, и так почти на каждом шагу.
Прошел 200 м. перил, теперь пошли крутые стенки по 10–15 м. с небольшими зацепками. В кошках их надо проходить не останавливаясь, так как негде поставить обе ноги или хоть одну так, чтобы отдохнуть, перевести дыхание. Так постепенно преодолел 10 перильных веревок, думаю, что пересек 8-тысячную отметку.
Остановился на радиосвязь уже около 14:00. Тамм передает обстановку наверху, сообщает, что Иванов и Ефимов сегодня благополучно достигли вершины и начали спуск. Скоро я должен встретить спускающихся Туркевича, Балыбердина, Мысловского и Бершова.
Ко мне сверху по перилам спустился Миша Туркевич. Поздравляю его с победой. Он рассказывает:
— Если бы мы не оказали помощь Балыбердину и Мысловскому, они бы просто там медленно замерзли, погибли бы. На этом бы все и кончилось.
Подходит Сережа Бершов:
— Эдик так и не вышел из четвертого лагеря. Говорит, что, пока не выспится, никуда оттуда не пойдет. Сколько я его ни уговаривал, он не реагирует.
Видимо, Эдик на пределе или за ним. Зато Володя держится молодцом. Вот он в 20 м. выше нас, спускается по перилам. Расстаюсь со счастливыми украинцами. Пора включать кислород, 8000 м. уже позади; надевая маску, включаю минимальную подачу — 0,5 литра в минуту — и иду дальше. Надо торопиться. За 4 часа я прошел 10 веревок, впереди еще 6–7, то есть около 3 часов работы. Пока выходил на радиосвязь, за разговорами с ребятами прошло около часа. В общем, до темноты времени осталось мало. А скалы здесь посерьезнее, чем сразу выше лагеря III. Надо постараться до 18 часов подняться в IV лагерь.
Подошел снизу Валера. Я ухожу выше. Поздравил Балыбердина и дальше. Здесь одна стена круче другой, с кислородом темп увеличился, но несущественно — все так же трудно работать в кошках на сложных скалах.
Выхожу на очередную стенку — наверху у крюка стоит Эдик Мысловский. Поздравляю его сквозь частое, срывающееся дыхание. Он просит дать ему какие-нибудь рукавицы, так как его хорошие запасные улетели. Он стоит в разорванных голубых шерстяных варежках с обмороженными пальцами. Я предлагаю ему мои запасные варежки из собачьей шерсти домашней вязки, но он не может достать сам их из моего рюкзака. Я не могу снять здесь рюкзак, так как сам буквально вишу на крюке ниже Эдика. Ногу некуда поставить. Прохожу дальше вправо по узкой скальной полочке, подвешиваю на крюке рюкзак, достаю варежки, несу Эдику. Тот, по-моему, с удовольствием их надевает, и мы расстаемся. На все это уходит еще полчаса. Тороплюсь, но темп увеличить не могу: чем дальше идешь, тем тяжелее рюкзак, а высота около 8200. В 18:00 нахожусь на 15-й веревке. Выхожу на радиосвязь. Базу не слышу, Зато на связь выходит Валера Хомутов. Сообщаю обстановку, прошу перенести радиосвязь на 19:00. Иду дальше. Довольно крутая скала, в нижней части немного нависает над снежным гребешком, упирающимся в нее. Скалы по-прежнему сильно заснежены.
В средней части стенки у меня неожиданно слетела кошка с левого ботинка. Скала здесь крутая, стать обеими ногами негде. Кошка лежит на маленьком выступе, я ее придерживаю левой ногой, чтобы она не упала вниз совсем. Зависаю на зажиме и с трудом достаю кошку, держу ее левой рукой, на правой подтягиваюсь и вылезаю на узкую заснеженную полочку, рюкзак большой и мешает надеть здесь кошку. Левая нога скользит. Нет, здесь кошку не надеть — слишком узкая полка. В ушах грохочет сердце, слышу только свое хриплое, со свистом дыхание. Скала так заснежена, что с одной кошкой еле выбираюсь на следующий 2-метровый выступ.
С удовольствием обнаружил, что это уже гребень. Надеваю кошку, выпрямляюсь и вдруг вижу в 15 м. от себя палатку лагеря IV.
6.05.82. С выходом не торопимся. Сегодня надо пройти всего 10–12 перильных веревок до лагеря V. Спал неплохо. Но во сне, видимо, пытался отдышаться от приступа кашля, дважды срывал маску и потом засыпал без нее. Погружаясь в сон, понимаю, что оставляю включенным баллон, драгоценный кислород уходит через сброшенную маску. Так хочется спать, что с трудом заставляю себя найти рукой лежащий рядом баллон и выключить подачу кислорода. Под утро проснулся, снова надел маску, включил кислород, но кажется, что в ней труднее дышать.
Начинаем собираться. Я заправляю примус, разжигаю его, начинаю топить лед. В 8:30 в нашу палатку влез Валентин Иванов. Он уже спускается из лагеря V, где он с Ефимовым ночевал после штурма. Валя рассказывает, что без кислорода трудно спать на 8500 и он с Сергеем начали спускаться, как только рассвело. Поздравляем его с победой, долго разговариваем. Валя оставил мне фляжку на 300 грамм для воды — она как раз помещается в карман пуховки. Просил ее сохранить: это подарок его жены.
Выхожу около 10:30. Иду на остатках кислорода во вчерашнем баллоне. В рюкзаке еще 3 полных. Рельеф выше IV лагеря несложный. Это кружевные серповидные снежные гребни, но встречаются довольно крутые скальные жандармы. На 14-часовой радиосвязи сижу в начале 7-й перильной веревки, отдыхаю после прохождения именно такого жандарма.
Узнаю через базовый лагерь (прямая связь не получилась), что Эрик Ильинский вышел из лагеря III и находится сейчас на 6-й веревке. Это очень мало для 14 часов. Обычно на той высоте за час проходишь 2–3 веревки, а ему до темноты надо пройти еще 9-10 веревок. Прошу передать ему, чтобы включил подачу 3 литра в минуту и шел не экономя кислород, так как у Валеры уже есть один резервный баллон и, может быть, будет еще один. Чепчева Эрик не видит, а тот обещал выйти за ним через полчаса. Значит, Серега не прошел и 5 веревок! Ситуация у них сложная. Я очень волнуюсь за них. Слишком поздно они вышли из III лагеря. Засветло в лагерь IV они могут не дойти, а хождение по перилам в темноте сил не прибавляет.
Около 15:30 я в лагере V. Вижу внизу на 7-й веревке Валеру. Уже начался ветер, холодно. Влезаю в палатку, отключаю кислород, начинаю работать с примусом. Возиться в палатке, что-либо делать без кислорода не тяжело. А высота около 8500 м. Когда находишься в палатке, то забываешь об этом.
Выходим на связь в 18:00. Ильинский и Чепчев где-то на подходе к лагерю IV. С ними у нас связь не получается. Новости узнаем через базовый лагерь. Эрик перенес связь на 20:00 Планируем выйти завтра пораньше, около 4 часов утра.
Весь вечер дует сильный ветер. Валера из-за этого сильно замерз на подходе к палатке.
В 20:00 включаем рацию. Слышим, как Эрика вызывает база. Ответа нет. Тамм просит меня еще несколько раз повызывать лагерь IV. Еще полчаса наша рация включена на прием. В эфире тихо. Устраиваемся спать. Я с кислородом, Валера без него. Еще в IV лагере ночью меня беспокоила боль при кашле в левом боку, в районе сердца. Чувствую я себя хорошо, насколько это возможно на высоте 8500. Но когда кашляю, — резкая боль в области 3-4-го ребра. Такое впечатление, что сломано ребро. Щупаю рукой бок — да, что-то с ребром. Не помню, что я с ним мог сделать? Ночью часто просыпаюсь от боли, если начинаю ворочаться или повернусь на левый бок. Да и грохот ветра мешал спать спокойно. Около 3 часов ночи повалило один торец палатки с северо-запада. Полузаваленная палатка грохочет, как лист железа над головой. Решаем перенести выход на 7 часов утра. Может, ветер утихнет?
7.05.82 около 5 часов утра начинаем одеваться. Валера подержал ботинки над горячим примусом, чтобы отогреть их. Свои я держал в спальном мешке, и они не очень сильно промерзли. Ветер все еще трясет палатку. Решаем выходить в 7:00. Чай, вскипяченный вчера в автоклаве и лежавший в «шубе», еще теплый. Подогреваем. Едим немного риса с ветчиной. Около 7 часов вылезаем из палатки.
