попытался схватиться руками за удавку. Но в намерения обладателя сильных рук, сжимающих капроновый шнур, по какой-то известной лишь ему причине не входило мгновенное удушение Новокурданского лидера.
— Сидеть, падаль! — услышал он сзади твердый приказной тон. — И ни звука! А то сейчас враз башку отсоединю от туловища!
Натяжение шнура слегка ослабло.
Только сейчас Череп заметил в полумраке человека. Человек, стоящий сзади, еще несколько ослабил натяжение капроновой удавки. Глаза Шабалова, постепенно привыкающие к свету зажженной лампы, не могли в полной мере рассмотреть стоящего перед ним человека.
Как бы догадавшись об этом, тот сделал шаг вперед. И когда свет настольной лампы озарил лицо неизвестного, из сдавленной глотки Черепа раздался хриплый стон. Это был стон ужаса и удивления. Призраком, вернувшимся из царства теней, перед ним стоял Феликс.
— Что узнал, сучара?! Да, правильно. Это я — твой ангел смерти, вернулся за тобой из преисподней. Не ожидал, гнида? А вот и орудие возмездия, — с этими словами Феликс взял на изготовку стальной арбалет. — Сэмэн мог бы тебя просто придушить, но мне почему-то очень хочется тебя кончить именно так. Я думаю, гнида, что будет символично, если ты сдохнешь именно от стрелы. Считай, что она белого цвета. А это привет тебе от крестовой масти. Возьми карту.
Череп дрожащей рукой приподнял карту, с которой ему улыбался крестовый туз.
— А это тебе лично от меня! — провозгласил приговор Феликс и нажал на спусковой крючок арбалета.
Прозвучал резкий звон тетивы, и тонкая стальная стрела со свистом вонзилась в грудь Черепа, пробив ее насквозь и пригвоздив тело Шабалова к деревянной спинке кресла. Семен убрал удавку, и лысая голова Новокурданского отморозка безжизненно упала на грудь, пробитую арбалетной стрелой.
Карта с изображением крестового туза упала к его ногам. Она олицетворяла возмездие над главарем одной из самых кровавых и беспредельных группировок, когда-либо существовавших в криминальном мире России. Банда, значившаяся в секретных документах спецслужб под кодовым названием «Белая стрела», прекратила свое существование.
Феликс с друзьями забрался в просторный салон, и кавалькада из нескольких иномарок направилась в ресторан «Прага» праздновать успешное завершение проведенной кампании.
ВОРОВСКОЙ ПРЕЗЕНТ
Вернувшихся в столицу Феликса, Германа и Семена в аэропорту Внуково встречала внушительная делегация из представителей элиты преступного сообщества России. Возглавлял встречавших Паша Бес.
Выйдя из здания аэропорта, приятели увидели сверкающий на солнце восьмиметровый лимузин «Линкольн» цвета темно-синий металлик.
— Ну как тачка? — поинтересовался Бес. — Бронированный, с пуленепробиваемыми стеклами. Внутри бар, видик, телевизор.
— Классный лайнер, — улыбнулся Феликс. — Чей он?
— Твой, братуха! — засмеялся Павел Георгиевич и протянул Чикаго пакет с документами на машину. — Твой, твой…
— Да ладно! По какому такому случаю? — удивился Феликс
— А ты не знаешь. Это, мой дорогой, тебе премия от воровского круга. За то, что миссию, возложенную на тебя, исполнил козырно. Эту долю ты конкретно заработал. Так что, братуха, не оскорбляй воров отказом, принимай во владение, пользуйся. Но и как-нибудь старика покатаешь, чтобы понты навести, — радостно улыбался Бес.
— Ну коли воры просят, в отказ не пойду. Спасибо, дорогие, за добрый подарок.
ГОСПОДИ, ПРОСТИ
Прошло полтора месяца. Феликс снова посетил город Пятигорск. Криминологи утверждают, что человека, совершившего убийство, тянет на место преступления. В данном случае все было совершенно иначе. Иное чувство притягивало Феликса к здешним местам. Ему не хотелось, чтобы этот город отождествлялся в его памяти хоть и со справедливой, но все же казнью. Он осознавал, что, совершив суд над Черепом, он избавил мир от кровожадного монстра. Очистил его еще от одного негодяя. В своих размышлениях Чикаго считал, что его руками была осуществлена кара Господня.
Феликс верил в Бога. Верил глубоко, но по-своему. Православных канонов христианской церкви он придерживался в силу исторической традиции и еще потому, что именно эту веру исповедовали его предки. Но как человек с пытливым умом и развитым интеллектом, он трактовал для себя Священное Писание несколько иначе, чем сказано в проповедях, невзирая на нудные замечания церковных служителей.
Феликс считал, что разная общепринятая мишура только мешает истинной вере. Что многие общепринятые правила и обычаи существуют для тех людей, которые, что греха таить, не отличаются особым проблеском интеллекта, и их немало. Для них, по разумению Феликса, и существуют правила типа: девушкам не положено посещать церковь в брюках, с непокрытой головой, пользоваться косметикой и т. д. Какая разница, в какой одежде человек решит прийти к Богу? Лишь бы шел он с чистыми помыслами и с желанием очистить свою грешную душу. И гнать надо палкой тех, кто пытается назидательным тоном поучать молодежь соблюдать эти нелепые формальности.
Феликс верил в глубине души, что Бог — это высшее мерило справедливости, он велик и милосерден. Он и есть та самая гармония, та всеобъемлющая любовь и то совершенство, к которому должен стремиться человек в своих мыслях и поступках. И если бы существовало утопическое общество из людей добрых и честных, то разве стал бы он, Феликс, на путь преступлений? Но, увы, мир далек от совершенства, и в нем есть два пути: либо уйти от мирской жизни и посвятить себя служению Богу, либо оставаться в миру и жить по правилам этого грешного мира.
Наш герой далеко не считал себя безгрешным аскетом и выработал свои личные понятия о добре и зле, основанные на субъективной морали, шел выбранным им путем, не нарушая свой личный кодекс чести. Ему не нравилось быть преступником, но так уж было угодно судьбе. Он не смог вовремя реализовать свою силу в другом направлении. Реализуя свои амбиции, Феликс попал в среду российской преступности. Он понимал, что это нехорошо, но, преступая некоторые юридические законы, Феликс никогда не преступал законов своей совести.
Одним из первых преступников, судя по легендам древнегреческой мифологии, стал Прометей, похитивший у богов огонь и подаривший его людям. Но разве потомки вспоминают его дурным словом? Нет, они чтут его как героя. Помимо всего прочего, Феликсу больше нравилось Ветхозаветное «око за око», чем та заповедь, олицетворяющая суть христианского смирения, в которой было сказано про правую и левую щеки.
Размышляя на эти духовно-философские темы, наш герой бродил по живописной курортной зоне. Здесь, по соседству с современными зданиями санаториев и домов отдыха, располагались старые пансионаты, построенные архитекторами прошлого века еще во времена описанного в «Герое нашего времени» «водного общества». Вокруг пышным цветом цвели фруктовые деревья, распространяя аромат благоухающих, белоснежных и розовых соцветий.
Феликсу все здесь было до боли знакомо. Он посетил «Провал», где некогда смекалистый Остап Бендер продавал любознательным ротозеям билеты по пятнадцать копеек. Потом, совершив трехкилометровую пешеходную прогулку, зашел в Питьевую галерею и отведал целебной минеральной воды.
Недалеко от Питьевой галереи, прямо у подножия Машука, возвышалась красивая церковь с синими куполами. Войдя в нее, Феликс купил свечи и зажег их у разных святых ликов. Он любил эту Церковь, с ней было связано много будоражащих душу воспоминаний о его любимой Кате. Здесь Феликс чувствовал особую ауру. Она вызывала в нем прилив энергии и покой. Он поставил свечу у святого распятия и помянул всех близких, покинувших этот бренный мир.
Феликс просил у Бога прощения за ту кровь, которую ему пришлось пролить, нарушив заповедь «не убий». Ему казалось, что он вел священную войну, совершая справедливое возмездие, и надеялся, что Господь простит его. Ведь Бог cпpaвe лив и милосерден.
ИСПОВЕДЬ
РАЗБОРКА
