несусветное, будто он ищет, не сдаст ли кто дачу… И это в конце августа!
Но девочка слушала, словно понимая, что-то большее, чем эти слова. Словно понимая, чем вызвана его сбивчивость - просто ее обаянием, вот и все!
Вдруг она встала. И Глебов невольно поднялся.
- Я вам ничем помочь не могу. Здесь по-моему никто не сдает, - она улыбнулась. - Мне, к сожалению, пора идти - Что мол рада бы еще с вами поговорить да вот.
Она пошла навстречу двум мальчишкам тому грубияну и другому «со скользкой фамилией». Последнее, что он увидел - как эта девочка прикуривает от спички поданной ей «грубияном». Так странно все было так смешано в душе у Глебова, так все непонятно, как в этой девочке. А может быть как в этом поколении?
Немного пока найдется на свете школьниц которые бы спокойно закуривали под снайперскими взглядами соседок знающих тебя чуть ли не с пятилетнего возраста. Тут надо на многое решиться, что уж мол во я какая разудалая девушка!
Или надо иметь какой-то резон - специально это делать для чего-то. Алена как раз имела «свой резон» когда подходя к Демину и Солдату-Юдину (человеку со скользкой фамилией) вынула из нагрудного кармашка сигарету спокойно бросила несколько остолбеневшему Демину.
- Огонька!
Нужный эффект был достигнут, Юдин разинул рот захлопал глазами все это естественно в переносном смысле. На самом деле его взгляд из напряженно- подозрительного стал напряженно- уважающий. Но Алене было сейчас не до нюансов. Она набрала дыму, выпустила его Юдину прямо в лицо, спрятала сигаретку от греха в рукав и сказала:
- Вон видишь поехал? - А улица Ломоносова была пряма как стрела, и неизвестный велосипедист находился уже метрах в семидесяти. - Узнаешь кто. И где живет.
- Четыре рубля! - Юдин быстро глянул на велосипедиста, а потом повернулся к Алене, которая вынуждена была курнуть второй раз и теперь говорила так, что дым неровными клочьями вырывался у нее изо рта.
- Парень! Рви быстрее, пока тебе шею не свернули! Демин, который в этой сцене не принимал никакого участия потому, что не понимал ее смысла был здорово удивлен тому, как Солдат сорвался с места и улетел словно подхваченная ветром пушинка.
Алена тут же бросила сигарету, затоптала ее плюнула. Она все таки не любила курить! А главное - не хотела засвечиваться. Посмотрела на Демина.
- Ты ничего не понял да? Ты знаешь кто этот парень?
- Который на велосипеде? Какой же он тебе парень? Ему лет сто! - Демин усмехнулся. - Теперь многие эти старичье спортом занимаются понимаешь и по фейсу совершенно не отличишь. А я сразу отличаю если хуже одет значит взрослый!
Алена удивилась этой странной и наверное точной примете. Хотя сам Демин был одет далеко не блеск. Но нет правила без исключения!
Она еще раз припомнила свой разговор с «этим». Его глаза так взрослые на нее никогда не смотрели, если только он действительно взрослый. Волосы под шляпой были. А шляпочка между прочим, действительно фирмы «Верия».
- Ну ладно, - сказал Демин великодушно. - На, что он тебе сдался?
- Я его узнала! Это он. Который Славку вырубил.
- Как ты его узнать могла?! - сказал Демин с усмешкой.
- Там же темно было. И через куст.
- Потому, что ты дурак! - отрезала Алена.
Но Демин нисколько ей не поверил. Даже когда Алена стала ему и Славке рассказывать, как «этот» подвешивал ей фонарь про дачу. Ну и, что? Бывают Некоторые - вообще зимой снимают.
А вот на следующее утро он здорово испугался! Вышел и увидел этого мужика. Он опять был на велосипеде, в своей некрасивой «взрослой» одежде. Демин шагнул обратно в калитку, чего делать, наверное, не следовало. Но велосипедист не заметил его.
И в то же время он точно кого-то высматривал!
Из-за калитки Демин видел, как он проехался немного потом повернул назад - и снова мимо их домов. Мимо Славкиного!
Демину притаившемуся за кустом смородины не дано было знать, что Александр Степанович Глебов приехал сюда вовсе не из-за Славки. Не из-за «пистолетчика», как он стал называть его про себя. А из-за того или лучше сказать для того, чтобы может быть ненароком столкнуться с Аленой, которая именовалась в его сознании «Та-девочка-удивительная»…
А Демин со страхом сделал, как он думал, абсолютно бесспорный вывод за нами «секут»!
Он был казалось совсем не тот человек, чтобы чего-то сильно бояться. Но так казалось только Алене и Славке - тем, кто особенно не приглядывался к нему. Кто даже имени его не знал. А Демин и не стремился, чтобы узнали потому, что его имя было Степан. Угораздит же иных родителей вспомнить покойного дядю, который в свое время… ну и тому подобное.
Теперь есть такое выражение мы дескать не просто так себе молодые люди мы представители джинсовой культуры. А, что? Вполне внятный термин - скажете нет? Но Демин-то к ней отношения практически не имел, эта «культура» деньжищ стоит, а у Демина их не было.
Демин пока в общем-то не знал чего он действительно хочет в жизни. Но если другим многим спешить особенно было некуда: родители до поры поддержат покормят, - то Демину надо было определяться. Побыстрей!
«Тебе профессию надо иметь!» Так сказал Демину человек не больно добрый к нему, да еще и сердитый - материн поклонник. В неурочное время Демин пришел домой, а они сидели себе за столом да, как говорится, «чаи гоняли».
Демин вошел и прямо сел за стол. И не то, чтобы он сильно хотел жрать. И не то, чтобы так уж сильно «назло». А, что ли проверить хотел, как же ты будешь сейчас мать меня гнать отсюда, своего сына.
Ему в ту пору было лет тринадцать, но он уже во многом понимал, что к чему. Да и матерью было сказано в прямых словах, чтоб раньше десяти не появлялся. И место было найдено хорошее, где он мог досидеть до нужного часа - проявлена материнская забота.
И вот он пришел сел к столу - не было еще и семи. Почти надеялся, что сейчас мать придерется к чему-нибудь и начнет орать.
Тогда и он заорет «Да, пожалуйста, могу уйти! Вообще могу не приходить!» Тогда она заплачет и он заплачет. И они останутся вдвоем и сядут смотреть телевизор касаясь друг друга плечами. И она скажет ему где-нибудь в не очень интересном месте кино.
- Степк, поставь чайку.
Но ничего подобного не случилось! Когда он сел мать отвела пустые глаза в сторону. А этот мужик взял кусок хлеба кусок хорошей красной рыбы, которой они в основном и закусывали до прихода Демина, сделал бутерброд, налил Демину в стакан воды «Буратино» и сказал.
- Ешь на здоровье!
Но таким голосом он сказал, в котором тринадцатилетний Демин легко сумел прочитать: «Ты мне нагадить пришел, а я тебе все равно добром - вот хоть ты задавись!»
И тут Демин как-то растерялся. Он не знал то ли ему назло съесть этот бутерброд, то ли назло не съесть. Вот тогда-то вдруг прямо в эту самую секунду мужик и сказал:
- Тебе профессию надо иметь!, чтоб жить без оглядки. - Он посмотрел на бутерброд, усмехнулся довольный своей победой. - Когда деньга, лучше себя чувствуешь, а когда неворованная - тем более!
Потом Демин узнал этот мужик - монтажник. Мотается по командировкам, получает и пятьсот, и за пятьсот. Так, что не врал!
Демин не был таким уж особенным Ломоносовым-Лавуазье, но он мог бы остаться в девятом классе. Захотел бы и остался. Да у него о том идеи не было. Восьмой класс он заканчивал легко и свободно.
А потом сразу без лишних напоминании, без «посоветоваться с родителями» подался в ПТУ. Стал учиться на строителя-монтажника. На верхолаза короче говоря - «не кочегары мы не плотники…» А чем плохая профессия?
