А[31] «Ньюарк биэрс» с нашими соперниками из-за болот «Джерси-Сити джайнтс».
Ко времени финалов мне пришлось вернуться в Лондон, и я каждый вечер звонил ему — узнать подробности. Мне нравились его темпераментные репортажи.
— «Метс» выиграли, — говорил он таким тоном, словно это была и его победа. — В двенадцатом иннинге. Вот игра так игра. Гуден против Райена. Строберри забил хоумран. И тогда они сравняли счет. Да уж, вот игра так игра.
— Угу. Уймись, — говорил я. — Когда Строберри забил хоумран?
— В шестом иннинге. А выиграли они в двенадцатом. Бэкмен так саданул по мячу, что третий бейсмен не смог его получить. Куда там. Бэкмен успел перебежать. И тут питчер «Хьюстон астронотс» подал так, что мяч достался первому бейсмену, и Бэкмен успел на вторую базу. А потом Картер вышел. За двадцать два или двадцать три у него О. И пробил по центру, Бэкмен заработал очко, на том и кончилось. «Метс» выиграли два: один.
— Вот это да. А когда кончился матч? — спросил я.
— Примерно полчаса назад. А ты слышал про нашего друга Визеля?
— Да, мне уже сказали.
Писатель Эли Визель — я его когда-то знал, хотя и не коротко, — получил в тот день Нобелевскую премию мира.
— Сто двадцать тысяч плюс почет, — сказал отец. — В этом году третий еврей получает Нобелевскую премию.
— Вот как? А кто остальные два?
— Наш Коэн и та еврейская девица из Италии, Леви, как ее там[32] .
— Что и говорить, — сказал я, — великий день для евреев и для «Метс». У «Метс» — два, у Хьюстона — один, у евреев — три, у гоев — фиг. А теперь они поедут в Хьюстон, так? Матч завтра?
— Вот-вот. Им нужно выиграть всего один матч, — сказал он.
— Что ж, — сказал я, — проиграть два матча подряд немудрено, случались вещи и подиковиннее.
— Нет, — сказал он. — Два раза они не проиграют, они классные ребята. Как они сегодня играли, как играли!
— Если дойдет до седьмого, им опять придется иметь дело со Скоттом, — сказал я.
— Фил, он не потянет. Во-первых, ему подавать второй раз, а он отдохнул всего три дня. Или четыре? Один день не играли из-за дождя, потом сегодня, потом среда — вот и выходит, что ему отдыхать всего три дня.
— Ладно, — сказал я, — ты говоришь, он не потянет, верю тебе. Поговорим завтра. И поздравляю с Визелем. Вам, евреям, есть чем гордиться.
— Ой, кончал бы ты хохмить, а? — сказал он, но, кладя трубку на рычаг, смеялся.
Смеялся он и когда на следующий вечер я позвонил ему.
— Ну, что там у тебя? — спросил я.
— Они все еще играют. Хочешь верь, хочешь нет. Тринадцатый иннинг.
— Вот это да!
— Они были в проигрыше три: один в девятом иннинге, а сейчас идет тринадцатый иннинг, и они сравняли счет. Я не отхожу от телевизора. Даже не поел.
— Одна игра напряженнее другой, — сказал я.
— Нет, это блеск, просто блеск, — сказал он.
— Что касается меня, я ложусь спать, — сказал я. — У нас половина двенадцатого. Я думал, они к этому времени закончат. Начался-то матч в три часа.
— Двое выбыли в начале триннадцатого иннинга.
— Кто питчер «Метс»?
— Макдауэлл подает у метсов, а у хьюстонцев — Андерсон.
— Ну-ну, я ложусь спать, — сказал я.
Тем не менее в полночь — уже почистив зубы и улегшись в кровать — я встал и спустился в кухню: позвонить отцу. И звонил не только из-за «Метс».
— Ну что там? — спросил я.
— Это ты, Фил? Господи, нет, это просто невероятно.
— Они все еще играют?
— «Метс» вышли вперед четыре: три сразу после твоего звонка. Строберри добежал, когда бил Дикстра. А потом этот парень пробил хоумран хьюстонской в конце четырнадцатого иннинга. А сейчас начало пятнадцатого. Счет четыре: четыре, и питчер — какой-то жирняга мексиканец.
— А-а-а, тот красавчик — глаз не отвести.
— А у «Метс» тот совсем молоденький шортстоп, он вечно промазывает… Нет, нет… дал свечу. И какую. Хоть не вылетел. Ой, если я тебе буду пересказывать подачу за подачей, я тебя разорю.
Однако от такого вот — подача за подачей — пересказа я получал удовольствие большее, чем если бы сидел на трибуне.
— Давай-давай, Герман. Я — человек не бедный. Подачу за подачей. Что там сейчас?
— Теперь должны выходить Эрнандес и Картер. Эта игра — это что-то особенное, но счет был три: ноль в девятом иннинге. «Метс» забили всего два мяча. И знаешь что? С минуты на минуту начнется матч «Ред сокс». Матч должен начаться в восемь, а сейчас уже семь. Ух ты, Кейт вылетел.
— Вылетел? Что ж, они так и будут играть всю ночь?
Отец расхохотался.
— Похоже на то.
— Ладно. Позвоню тебе завтра — узнаю, чем кончится. Будь здоров.
— Не беспокойся, они выиграют. Иди-ка спать, — сказал он.
Назавтра, в семь утра — отец всегда вставал в семь — и в полдень по лондонскому времени отец позвонил: сообщить результат.
— Фил?
— Да.
— Это папа. Ты в жизни ничего подобного не видал. «Метс» выиграли в шестнадцатом иннинге.
— Здорово. Я собирался позвонить тебе чуть позже.
— Я только встал. Знал — тебе не терпится узнать как и что. В девятом иннинге у них было на три очка меньше. Рассказывал я тебе или не рассказывал про девятый иннинг?
— Какая разница. Расскажи все по порядку.
— Так вот. У них в девятом иннинге было три хоумрана. И они добились счета четыре: три. И тут этот их питчер…
— Хьюстонский Керфилд?
— Да нет. Питчер за «Метс». Все забываю, как его там.
— Макдауэлл.
— Да нет, другой.
— Ороско.
— Угу. Мороско. «Метс» выходят вперед со счетом четыре: три. И тогда Хьюстон делает хоумран, и теперь счет четыре: четыре. В шестнадцатом иннинге «Метс» забивает три. Они впереди — семь: четыре. Хьюстон поднапрягся. Семь: шесть. Потом Кевин Басс три раза мажет, и они выигрывают семь: шесть.
— Значит, они выиграли серию.
— Да, выиграли.
— И как «Метс» удалось забить три хоумрана?
— А все Дикстра. Этот парень — это что-то. После того как Мороско выдал три хоумрана в шестнадцатом иннинге, Эрнандес вышел на горку — я только что в газете прочел, — и знаешь, что он сказал? Еще один такой запулишь — убью.
— Ну это вряд ли.
