даже целый район есть — Туркменский называется, а столица — Летняя Ставка.
— Во как! — снова удивился Деревянко.
— Слушай, Вован, — спросил вдруг Алексей, — а как ты думаешь — ну, про клад этот… Есть хоть какие-то шансы? Реально?…
— Ага, — язвительно кивнул Деревянко, — ждет тебя там, дожидается.
— А почему нет, — рассудительно сказал Алексей. — Ты из этой бумажки что-нибудь понял?
— Да не очень.
— А другие, думаешь, больше поймут?
— Нет, ну, кончено, мы с Упыревым — умнее всех…
— На месте бы поглядеть… — Алексей задумчиво покрутил в пальцах вилку. — Может, попробуем?
— А на какие шиши? — рассердился Деревянко. — Одна дорога во что обойдется! А жратва? А… — Вован махнул рукой.
— Деньги-то найти можно… Кстати, сегодня вечером съездить надо.
— Куда? — опасливо спросил Вован, поняв уже, что Упырев влез в дело, чреватое большими неприятностями.
— На хату мою. Там у меня заначка.
— Э-э… — начал было Вован, но Алексей оборвал, слегка виновато объяснив:
— Одному мне ехать нельзя. Очень опасно. Да ты не ссы, Дерево, прорвемся! — Он так хлопнул сослуживца по плечу, что тот чуть не упал со стула.
Восстановив равновесие, Деревянко оцепенело кивнул. А в голове у него тупым дятлом стучалась мысль: «На хрена мне все это надо?».
Вечером, когда стемнело, по знаку Алексея начали собираться.
— Вы куда на ночь глядя? — испуганно спросила Валентина. Это, кажется, были ее первые слова с тех пор, как в доме появился Упырь. Она даже про шишку на башке мужа ничего не спросила.
— Да здесь рядом, — нервно сказал Деревянко. — Через полчаса назад будем.
Упырев сел за руль и, попетляв темными закоулками, подъехал к ничем не приметному дому. Заглушил двигатель и выключил фары. Деревянко он велел пересесть за руль и быть готовым рвануть в любой момент. Вован, чувствуя, что готов уже разрыдаться, затравленно огляделся. Во дворе было темно. Несколько горящих окон ничуть не улучшали видимость, делая все очертания призрачными и обманчиво- размытыми.
Упырь скрылся в подъезде. Через пару минут на втором этаже зажегся свет, и довольно долго ничего не происходило. Потом где-то за углом дома как будто бы тихонько фыркнул и сразу смолк автомобильный двигатель. Деревянко насторожился и прислушался, но больше не раздалось ни звука. «Показалось…» Однако еще через секунду увидел, как в подъезд бесшумными тенями прошмыгнули две темные фигуры — угрожающие, хотя против Упыря и хлипковатые. Впрочем, когда у тебя автомат, то комплекция особого значения не имеет. События явно начинали развиваться по худшему сценарию, а что делать — Вован не знал.
Но ничего делать и не потребовалось: еще через минуту в подъезде раздались выстрелы. «А у Лехи- то оружия вроде нет…» — вспомнил прапорщик. Стрельба велась короткими очередями из двух стволов, сопровождаемая грохотом падающей мебели и звоном стекла. Не зная, что предпринять, и понимая, что прятаться уже незачем, Деревянко, чтобы быть готовым ко всему, завел машину и включил фары. Яркий свет неожиданно выхватил из темноты черную фигуру, притаившуюся в кустах чуть в стороне от подъезда.
Человек вскочил, прикрывая глаза от слепящих фар и одновременно поднимая пистолет. Еще мгновение — и Деревянко пришлось бы плохо. Очень плохо. Но в этот момент наверху раздался страшный треск, отвлекший внимание стрелка. Упырь выпрыгнул из окна, выворотив по пути раму, и полетел вниз в туче осколков стекла и обломков дерева. Он падал всем своим весом точнехонько на боевика, оставленного у подъезда в засаде для подстраховки… Надо честно признать: с поставленной задачей боевик не справился, и мог бы услышать от товарищей много справедливых упреков… Но, как говорится, мертвые сраму не имут.
Алексей запрыгнул в машину и коротко скомандовал:
— Гони!
Деревянко дал по газам так, что колеса завизжали. Он вылетел с темного двора на улицу, на которой, к счастью, не было машин, и погнал, куда глаза глядят. Погони пока, кажется, не было.
Алексей наконец решился. Еще раз быстро глянув назад, бросил:
— Стой!
Они быстро поменялись местами, и вовремя: из двора, который они только что покинули, прямо под свет уличного фонаря выполз темно-серый БМВ. Преимущество в скорости было явно не за сослуживцами, поэтому оставалось только надеяться, что Упырь лучше преследователей знает ставропольские дворы и закоулки. Так и оказалось, но они еще долго петляли по городу, прежде чем получили передышку.
— Ну что делать будем? — спросил Упырев, остановив наконец джип в какой-то подворотне.
— В каком смысле? — не понял Деревянко.
— А в таком. Домой теперь нельзя. Ни к тебе, ни ко мне.
— А… почему? Мы же оторвались…
— Все равно выследят. Ты что. хочешь, чтобы Валентину твою взяли? Да еще вместе с детьми?
— А они при чем?
Упырев только с сожалением поглядел на него и не ответил. Потом заговорил:
— Хорошо хоть заначку успел забрать. — Он взял с сиденья газетный сверток, развернул. Там оказалась довольно внушительная пачка зеленых купюр. По неопытности Деревянко даже примерно не смог определить, сколько там.
Упырь небрежно бросил пачку в бардачок и вдруг сказал:
— Очень вовремя ты фары врубил… Могло бы совсем хреново обернуться. А так я его в полете разглядел, успел прицелиться…
Он побольше открыл окно, запуская теплый ночной воздух, и завел джип:
— Ну что, куда двинем?
Впавший в прострацию Деревянко помотал головой:
— Не знаю…
— Ладно, поехали, а там разберемся. Надо еще как-то гаишные посты объехать… А то в городе нас с тобой быстро сцапают, как рассветет.
«Нас с тобой?» — прапорщик, уже ничего не понимая, — куда его везут, зачем везут, — только ошалело покивал.
Выезжая из города на восток по Старомарьевскому шоссе, Алексей за полкилометра до поста ГИБДД свернул на проселок, потом погнал «мицубиси» по каким-то бесконечным буеракам и, наконец, вновь выехал на шоссе, уже далеко и от города, и от постов. Деревянко на больших ухабах болтался рядом с водителем, как болванчик, не произнося ни слова.
Лишь когда Упырев, вырвавшись на оперативный простор, резко увеличил скорость, Деревянко сумел разжать зубы:
— Мы… куда мы? У меня же Валентина… и дети…
— Не дрейфь, Вован! Все будет нормально. Просто надо на время исчезнуть.
— Да почему? — неожиданно взвился прапорщик. — Они меня не знают, я им ничего не должен. Они мне ничего не сделают. Отпусти меня, — чуть не плача попросил он.
Алексей Упырев резко затормозил, оперся руками на руль и заговорил, глядя прямо перед собой:
— Ты не понимаешь, Дерево. Они этот джип уже срисовали. И тебя, боюсь, смогут найти. Им нельзя давать ни одного шанса. Ты не представляешь себе, что это за шакалы. Они никого не пожалеют. Извини, что я тебя в это дело втравил, но кто ж знал… Ты не бойся, мы недельки через три-четыре вернемся.
— А Валентина? У нее ж денег вообще нет…
— Позвоним с дороги. Я там сумку оставил, в прихожке. Так в ней есть деньги — тысяч сорок… Хватит им на месяц.
