по мелководью к берегу. Он не сопротивлялся. Он искал глазами приятеля Чэня, но того нигде не было видно. Человек, возможно, покинул деревню, а может быть, и сам этот грешный мир. Ричард опасался, что второй вариант наиболее вероятен.
Затем Ричарда бросили лицом на галечный пляж. Когда он перевернулся и посмотрел вверх, в сердце ему были направлены четыре пики. Он медленно поднялся на колени и сказал на безупречном китайском:
— Разве так принимают старого друга? Неужели учтивость ушла из Поднебесной империи?
— У тебя здесь нет друзей.
Голос с придыханием принадлежал молодому человеку в одеянии даосского монаха. По тому, с каким почтением обращались к монаху крестьяне, Ричард понял, что он тут вроде муллы или приходского священника.
— Отчего же? Я всегда был другом этим людям.
— Друг не приносит другу отраву.
— Я не приносил отравы. Я всего лишь торгую.
Молодой даос издал горлом насмешливый звук и сплюнул. Именно в этот момент Ричард услышал звук рассекаемой воды. Он повернулся и увидел, что десятки проворных деревенских лодок направляются к его джонке. Джонке, на борту которой находились четыре манговых ящика с опием.
Вскоре пустые ящики уже валялись на берегу, а Ричарда и его людей посадили в шлюпку и отправили по реке, напутствуя проклятиями и злыми воплями:
— Вам с вашей отравой здесь не место! Ни здесь, ни в любом другом месте на реке!
Тремя днями позже Ричард и его люди вернулись к тому месту, где они оставили лошадей. Лошадей не было. Такова оказалась плата за доверие к местным жителям.
— Лошадиное мясо — очень вкусное, — сообщил капитан джонки, а потом пробормотал что-то насчет того, что это последний раз, когда он рискует своей шеей и собственностью ради круглоглазых чудовищ.
Через две ночи Ричард вернулся в Шанхай.
Макси запалил масляную лампу, чтобы получше рассмотреть брата.
— Ты выглядишь ужасно, — констатировал он.
— Ничего удивительного.
Ричард рассказал Макси о том, каким ужасным провалом обернулась его поездка, сообщив также, что он потерял четырех лошадей и теперь должен капитану за джонку, которую у них отобрали.
— Пусть встанет в очередь. Перед ним уже скопилась целая толпа кредиторов.
— Что нам теперь делать, брат?
Макси никогда не видел Ричарда до такой степени потерянным.
— Сейчас? Сейчас нам следует поспать.
Взяв брата за руку, он отвел его к кровати, уложил и накрыл простыней, потом опустил москитную сетку.
Через три часа Макси услышал, как Ричард встал с кровати и пошел к двери.
— Сегодня ночью — никакого опия, братец, — остановил его Макси. — Поспи. Завтра у нас будет куча дел.
На следующее утро братьев разбудил рев труб и звон цимбал. Макси разбудил аму, мальчиков и тайком вывел их на заднюю улицу. Затем он и Ричард открыли дверь своего шанхайского дома. На пороге стоял маньчжурский мандарин во всех регалиях — с табличкой на шее, подтверждающей его властные полномочия, и в лиловых шелковых одеждах, свидетельствующих о том, что он прибыл прямиком из Пекина.
Волосы сановника были заплетены в косу, уложены на макушке и прикрыты конической шапочкой. Ричард вспомнил первую встречу с маньчжурским мандарином, случившуюся почти пятнадцать лет назад. При виде диковинного наряда ему захотелось расхохотаться. Однако мандарин поднял тогда руку, и по этому сигналу вперед вывели трех человек и тут же казнили их. Пока происходила экзекуция, сановник мыл руки, ел сласти и… улыбался, глядя на Ричарда. Тому сразу стало не до смеха.
Хотя теперь перед ним стоял другой мандарин и иностранцы, согласно Нанкинскому договору, теоретически находились под защитой, улыбка на лице сановника была пугающе знакомой.
Ричард отвесил гостю поясной поклон. Макси, стоявший рядом, сделал то же самое.
Мандарин пренебрег проявлениями вежливости и проговорил высоким, носовым голосом:
— Я пришел, чтобы осмотреть свою будущую собственность.
Затем он кивнул головой, и вперед выбежали шесть стражников, оттолкнув Ричарда и Макси в сторону. Мандарин, подобно большому клиперу, идущему на всех парусах, проплыл мимо братьев Хордунов и вошел в их дом.
Ричард почувствовал, как напрягся Макси. Он взял его за руку и оттащил подальше от двери.
— Ты что, позволишь этому…
— Цзай сян, Макси. Он цзай сян, мандарин.
— И у него с собой солдаты.
— И это тоже.
Макси взглянул на Ричарда.
— В чем дело, братец?
— Ты видел его улыбку?
Макси кивнул:
— Лично мне его улыбочки — по барабану.
— Это улыбка знающего человека, Макси. Знающего чертовски много. Будто он заранее был в курсе, как все сложится.
— Что-то я не догоняю.
— Он знал, как все будет здесь, у излучины реки. Макси, они позволили нам строить здесь город, тратить наши деньги, использовали наш опыт и все это время ждали момента, чтобы все у нас отобрать.
Макси это не понравилось. И то, как длинные пальцы мандарина беззастенчиво ощупывали простыни на постели Ричарда.
Глава двадцать первая
ВТОРАЯ ВЫЛАЗКА
Ранним утром следующего дня Ричард сидел с Перси Сент-Джон Дентом в задней комнате расположенной у реки конторы Дента. Ричард знал, что Дент имеет огромный опыт во всем, что связано с Китаем. Он пробился наверх с самого низа, начав работать в фирме отца простым клерком. Если верить слухам, отец никогда не давал ему ни пенни и не проявлял снисхождения, когда сын не оправдывал его надежд. Было также известно, что отец заставил сына жениться на нелюбимой женщине, поскольку этот брак был выгоден для его бизнеса.
Перси Сент-Джон Дент был лет на пять старше Ричарда, высок ростом и мог до сих пор похвастать недюжинными мускулами, которыми обзавелся еще в юности, когда ему приходилось заниматься тяжелым физическим трудом. А еще он был математическим гением и умел хранить в памяти массу чисел. Дент славился способностью выдавать любые цифры по первому требованию. Сейчас он выкладывал перед Ричардом статистику по уменьшению количества китайских рабочих в концессии и, соответственно, по снижению прибыли.
Закончив говорить, Дент подумал несколько секунд и Добавил, словно эта мысль пришла ему в голову в последний момент:
— А вообще-то мне не нужен ваш клипер, мистер Хордун.
