На спуске с Ракиот-пика эта группа носильщиков догнала трех носильщиков, которые отстали от передовой группы. Они были сильно утомлены и еле двигались. Двое из них умерли там, где привязаны веревки. Ветер был сильный, и оставшиеся с большим трудом добрались до лагеря 5. Здесь около палаток умер Пинцу Нурбу. Отсюда направились в лагерь 4 и встретили группу, вышедшую из этого лагеря. Если бы этой встречи не произошло, то, вероятно, остальные тоже бы погибли. На этом Китар закончил свой рассказ.
После этого печального повествования у альпинистов создалось впечатление, что все остальные погибли, и рассчитывать на то, что хотя бы один из них остался в живых было маловероятно. Но Китар срывающимся голосом, мешая редкие английские слова со словами своего родного языка, утверждал, что оставшиеся на гребне живы и ждут помощи. К ним нужно выходить немедленно. Их нужно спасти, их можно спасти, говорил слабеющий Китар.
На следующий день, 12 июля облака еще плотно закрывали гребень Нанга-Парбат. Ветер еще не ослабевал. Больных носильщиков с одним альпинистом отправили вниз. И уже в это время у спасшихся альпинистов сложилось мнение, что там, наверху, на длинном снежном гребне горного гиганта Нанга-Парбат в живых никого не осталось. Бехтольд писал в своем дневнике, что мысли об этом приходят и уходят, они доводят до отчаяния, но страшно давят, вызывая боль, доводящую до отупения.
Но это только мысли. Практически же ими не было сделано ни одного решительного шага для спасения попавших в катастрофическое положение своих партнеров по экспедиции.
Во время спуска к лагерю 4 погода была достаточно хорошая. Просматривая гребень Нанга-Парбат, альпинисты увидели, что из лагеря 7 по направлению к лагерю 6 двигаются три человека. Вот они остановились в седловинке гребня. Здесь один из них выходит вперед и машет руками. Слышатся крики о помощи.
Теперь, когда все ясно увидели, что на гребне находятся люди, нуждающиеся в немедленной помощи, необходимость во что бы то ни стало подняться туда и помочь терпящим бедствие ни у кого не вызывала сомнения. К тому же в этот день спасательная группа доходила не только до лагеря 5, а почти до самого северного ребра Ракиот-пика. Отсюда до лагеря 6 оставалось 2—3 часа пути в нормальных условиях, а в настоящих, усложнившихся, это может потребовать 5—6 часов.
В таких условиях нужно было бы выходить немедленно или же дать людям отдых до утра, а еще до рассвета выйти к лагерю 5 с тем, чтобы в этот же день быть на гребне.
Альпинисты пишут в своих дневниках, что ночь для них была полна горьких сомнений. Каких сомнений? Теперь уже нечего было сомневаться. На гребне есть живые люди, обмороженные, голодные. Их нужно спасать, используя все имеющиеся средства. Сомнений в возможности оказания помощи также не может быть — ведь сумели же дойти до ребра Ракиот-пика.
Врачебное звание Бернарда обязывало его немедленно принять все меры к спасению погибающих. В соответствии с врачебным кодексом считается, что если врач не оказал помощи, то он этим совершил преступление. Очевидно Бернарду не знаком был не только этот кодекс, но и простое чувство человечности.
13 июля Мюльриттер, Ашенбреннер, Шнейдер, Нурбу, Ангтейнинг и Лобзанг пытались пробиться через глубокий снег в лагерь 5 и через 6 часов сумели подняться до лагеря. Там, конечно, никого нет. Попытались они пройти к ребру Ракиот-пика. Усиливающийся ветер прогнал их вниз. Конечно, при достаточной настойчивости они смогли бы дойти в этот день до гребня Нанга-Парбат. Но они этого не сделали.
К вечеру возвратились они в лагерь 4. Они не остались в лагере 5, для того чтобы наутро дойти до гребня. Теперь у альпинистов сложилась полная уверенность, что наверху никого в живых не осталось. Это просто совершенно невозможно, — говорили они друг другу. Носильщики с недоумением смотрели на сильных альпинистов и недоумевали, почему же они не идут навстречу терпящим бедствие. Лобзанг предлагал остаться на ночь в лагере 5, чтобы утром снова попытаться выйти на гребень, но альпинисты, не ответив на его предложение, направились вниз.
Ветер выводит печальные рулады. В них слышались то плач, то вопли, то тяжелые и безнадежные вздохи, то какой-то лихой свист или тихий звон.
В светлых глазах молодого Нурбу блеснул гнев. Он сел на снег и обхватил руками голову. Он говорил как бы самому себе — ведь у Гей-Лея двое детей, а жены нет. Бедные дети, они погибнут с голода. Лобзанг дотронулся до его плеча, но тот не шелохнулся. Тогда он легко встряхнул его. Нурбу поднял голову. Он встал и, легко подтолкнутый Лобзангом, медленно начал спускаться вниз. Часто оглядываясь на гребень, где люди ждали помощи и спасения, он инстинктивно сжимал кулаки, и его губы тихо шептали далеко не лестные слова в адрес Ашенбреннера и Шнейдера. Ведь уже шесть дней прошло с того момента, когда двое первых вернулись в лагерь 4. Их назначал начальник экспедиции в качестве передовой группы для обеспечения спуска всем участникам штурма. А они бросили их на произвол судьбы, добрались в лагерь 4, где надежные палатки, теплые спальные мешки и повар Рамона, готовящий вкусные блюда. Доктор Бернард должен был заставить их выполнить задание начальника экспедиции и принять все другие меры к этому.
Что же они сделали в данной обстановке для спасения группы?
Формально предпринимались две попытки выйти на гребень, и в обоих случаях они не увенчались успехом. Но вчерашняя попытка показала возможность добраться до гребня. Еще бы одно усилие, и помощь ими была бы оказана. Люди были бы спасены. В конце концов группа могла бы остаться в лагере 5 и наутро выйти на гребень. Но и этого ими не было сделано.
В дневниках участников, сосредоточившихся в лагере 4, имеются записи о том, что выход на гребень из-за плохой погоды невозможен. Шнейдер и Бехтольд указывали, что снега было очень много, и он не позволял осуществить попытку выхода на гребень.
Сильный ветер, продолжавшийся всю ночь, не затихал. Он поднимал со склонов тучи снега. На ребре Нанга-Парбат никого не было видно. 14 июля во второй половине дня из лагеря 4 заметили спускающегося по склону Ракиот-пика человека. Он пробился один сквозь ветер и снег совершенно истощенным и обессиленным.
Это был личный носильщик начальника экспедиции Ангтсеринг. Он не принес ни письма, ни записки от начальника экспедиции, который еще жив и вместе с последним из живых носильщиков (Гей-Лей) находится в ледяной пещере.
Придя в себя, этот носильщик достаточно подробно рассказал, как все происходило на гребне.
Утром 9 июля, сказал он, альпинисты и носильщики покинули временный лагерь. Трое из носильщиков, в том числе и он, настолько обессилели, что не могли идти. Они остались во временном лагере. 11-го утром двое из них пошли к лагерю 7, а третий умер накануне ночью. Подходя к палаткам лагеря, они нашли Виланда. Он замерз в тридцати метрах от палаток.
