— Слушай, у меня ячмень и хмель. Придется тебе пиво у меня выпрашивать.
— Выменивать буду! У меня виноград и перец. Сделаю чачу с перцем, налью тебе, сразу пива принесешь, чтобы запивать!
Усадьба ученого тоже оказалась больше, чем на родине. Двухэтажный деревянный особняк с четырьмя домами снаружи: для слуг, для рабов, для гостей, для уединения. Большая кухня, рассчитанная, что на ней будут готовить пиры. Два больших сарая, амбар и три птичника. И, конечно же, банька.
Первыми, по старкскому обычаю, были возведены колодцы (вернее, один колодец, потому что колодцы на участках помощников сохранились неплохо, их осталось лишь почистить и поправить) и баньки, и в тот же вечер перемылись все старки и начавшие перенимать их привычки ихлане. Крестьяне удивлялись, что бани топились каждый день и белье мылось чуть ли не ежедневно, когда появилась возможность.
На следующий же день после постройки бань Хирристрин послал Труна в Арканг к сыну, чтобы привезти оставшиеся вещи и птиц. Он передал кошель денег сыну на покупку коня, осла, двух повозок, коровы, двадцати овец и раба. Трун попросил взаймы денег себе на покупку осла и наложницы. Внимательно слышавшие разговор жены помощников завизжали, и Антосса вцепилась в волосы мужу.
— Уймись, женщина! — вдруг жестко приказал Хирристрин, в руке у которого неизвестно откуда появилась розга.
— Изменщик! Блядун! Шлюху домой привезти хочешь! — вопила Антосса, не обращая внимания на ученого.
Отрезвили ее только несколько сильных ударов розгой.
— Вы вели себя как бабы, а не как гражданки! — заругался Хирристрин.
Женщины притихли: почти те же слова, что говорил царь! Неужели хозяин уже говорил о них с царем?
— Хозяин! Ты что, с царем о нас говорил?
И тут Хирристрин впервые за много дней искренне рассмеялся, сообразив, что вообразили эти бабы, ставшие волею судеб гражданками не низшего сорта.
— Я вам теперь не хозяин, а мастер и сюзерен. А вы должны знать долг гражданина и гражданки. Нужно подчиняться высшим и управлять низшими. Нужно продолжать свой род. Нужно поднимать оружие… тьфу, это к вам не относится. Нужно знать все, что должна знать гражданка. Нужно быть скромным перед высшими и снисходительным к низшим. Нужно воспитывать детей своих и своего мужа, а также всех детей граждан, оказавшихся на твоем попечении, как настоящих граждан, по мере возможности, еще с чрева матери. Нужно выполнять свои обязанности в соответствии с общественным положением. Нужно не уклоняться от суда, участвовать в суде равных и принимать его приговор. Нужно хранить честь и достоинство, соблюдать приличия, и одновременно сообразоваться с чувствами и разумом. Нужно по мере возможности избегать греха и каяться в нем, когда в него все-таки впадаешь. Нужно не стесняться признавать свои ошибки и исправлять их последствия. Нужно не уклоняться от страстей и не предаваться им. Нужно защищать тех, кто оказался в вашей власти, и наказывать их лишь по справедливости. Так что теперь ваша жизнь стала намного сложней. Ваше поведение было терпимо для служанок, но нестерпимо для гражданок.
— А как же насчет бляди, которую он хотел привезти домой? — на сей раз робко спросила Антосса.
— Ты, наверно, уже не сможешь родить, а если родишь, то весьма вероятно, что родишь выблядка, которого придется умертвить, поскольку принимала блядские зелья, — грубо ответил ученый. — А ваш род нужно продолжать. Вы оставили сыновей на Севере, и теперь уже никогда их не увидите. Вам придется учить честную варварку, которую добудут ваши мужья, и ее детей лучше, чем вы учили собственных. Потому что те так и останутся слугами, а новые ваши дети будут наследственными гражданами, и, может быть, учеными.
Пока ученый читал эту 'проповедь', Трун исчез.
Когда через пару дней ученый собирался вселяться в свой дом, один из крестьян принес ему 'на счастье' симпатичного котеночка. Реакция ученого была неожиданной для всех, кроме его семьи и помощников. Он выхватил кинжал, убил котенка и потребовал от Руэкарса перебить всех кошек в округе. Человек, помешанный на птицах, ненавидел кошек. И не зря.
Через восемь дней Трун вернулся вместе с Суем, тремя конями и двумя рабами для семьи мастера, конем и повозкой с сельскохозяйственными инструментами для себя. Как он объяснил, лошади и рабы очень дешевы из-за большой добычи у тораканов. При этом он весьма выразительно вздохнул, почему: все догадались.
Через день состоялся прощальный пир. За эти дни священница разметила все участки и наметила на всякий случай границы еще четырех возможных, и четырех домов других специалистов (типа священника или новых подручных ученого), что совсем взбесило Хирристрина. Увидев оставленную ему доску, на которой были расписаны рекомендуемые по нормам храмов для всех участков поборы в первый, второй, третий и последующие годы, он хотел было ее сжечь, но так обходиться с официальным документом было нельзя. Порадовало лишь то, что денежный оброк с двора смерда ввиду богатой земли был определен как в Империи: золотой в год, начиная с третьего года. Была сооружена часовня, естественно, посвященная Ингилю Премудрому. Ее освятил монах и тоже отбыл вместе со всеми: священников и монахов было пока что слишком мало.
Проводив гостей-помощников, ученый отправился в Дилосар и к царю решать вопросы.
В его отсутствие появились три семьи крестьян, пришедших от тораканов с ослиными повозками, козами, курами и своим нищенским скарбом. Хозяйка Чилисса распределила их так, чтобы в любом случае не проиграть: наиболее приглянувшуюся семью взяла себе, а две других отдала помощникам, которые с гордостью смотрели, как их собственные смерды обустраивают свои участки. Они по три раза в день возвращались к доске с рекомендуемыми поборами и предвкушали, как они будут получать рис, пшено, овощи, фрукты, мясо от своих людей. когда все участки заселятся. Конечно же, нужда им теперь не грозила. Но они забывали о тех обязанностях и связанных с ними тратах, которые повлечет их новое положение. Зато жены уже обсуждали будущие шелковые платья с вышивкой и даже стали переговариваться между собой, что ладно уж, пусть покупают мужья себе рабынь: они и шить будут для хозяек, и черную работу делать. А детей мы будем воспитывать как своих, раз уж так положено.
Хирристрин застал Атара в Кратавело. Он пытался отказаться от смердов, сославшись, что крестьяне разгласят тайну, на что Атар жестко заметил:
— Тайну скорее разгласят образованные люди, если они будут часто к тебе наведываться. И потом тебе все равно придется обучать других. Я не допущу, чтобы ваше семейство имело монополию. Вот вся слава, конечно, будет тебе и твоему семейству. А чтобы смерды не проболтались, тебе придется самому подумать, как их сбить с толку. Но чтобы потом они себя обиженными и оскорбленными не почувствовали, а то ведь зарежут: среди них горцы будут! Сейчас прямо я тебе выделю пять семейств кратавельцев. Они возьмут столько добра, сколько уместится на ослиной тележке. Так что придут к тебе не нищими. И еще пару соколов вручаю. Добыча от местного царька. А остальных уж себе оставил.
Озадаченный твердым ответом и обнадеженный тугим кошельком, который вручил ему царь, дав срок месяц для окончательной подготовки первых испытаний сов в реальной военной обстановке, Хирристрин вернулся в Дилосар, закупил на рынке провиант для своей семьи, подумал, и для помощников тоже, наведался на невольничий рынок, долго ходил между нагими пленницами и, наконец, не выдержал, купил двух рабынь для себя и одну для хозяйства. Тогда понадобилось подкупить еще пару рабов. И обоз ученого потянулся в деревеньку Хирристина, как он ее назвал.
— Когда-нибудь она станет знаменитее Колинстринны! — сказал себе бакалавр.
Вернувшись в деревню, ученый огорчил жену приобретением, но ей надо было подавать пример новым гражданкам, и она разместила наложниц мужа в доме, не говоря ему ни слова упрека. Пожилую рабыню отправили на кухню. Провизия очень пригодилась помощникам. Жена взяла с них долговую запись на дощечке, но, конечно, без процентов.
Сын Туй подсказал отцу решение: заниматься обучением и разведением разных хищных птиц, а не только сов. Тогда на сов обычные крестьяне особенного внимания не обратят. Тем более, что, как он понял,
