бестрепетно, явно не испытывая никаких угрызений совести. Что, если он это выдумал, чтоб затащить ее в постель? Как проверить?
Тут Машу озарило, и она потребовала:
— Поклянись этим своим богом! Поклянись, что ты сказал мне правду!
Весьямиэль вздохнул, но всё же произнес:
— Клянусь Раш'ялом, я рассказал тебе все, как есть. А теперь решай побыстрее, времени у нас мало.
— Но я… — растерянно произнесла девушка, и Весь явно понял по ее тону, что она уже согласна.
— Маша, я не сделаю тебе ничего дурного, — сказал он проникновенно.
— Да я и не…
— Просто закрой глаза и думай о Вожде, — посоветовал Весь и с головой нырнул под одеяло.
— Ты что?.. — испугалась Маша и тут же поняла, что краснеет.
— Общевисток такому не учат? — поразился Весь, вынырнув на секунду. Улыбка у него была шалая, а взгляд из печального сделался озорным. — Я был лучшего мнения о вашем мире!
И Маша поняла, что думать о Вожде у нее не получится точно…
Больше не было аристократа и общевистки, остались только мужчина и женщина, занятые самым древним на свете делом.
И сильнее бьется ее сердце от взгляда в его глаза, горящие таким знакомым, таким волнующим блеском желания, и колотит дрожь от его прикосновений.
Пусть говорят, что все мужчины одинаковы, а все это — лишь приятное следствие инстинкта продолжения рода… Это не правда. Каждый раз — так же, но по-разному. Снова и снова мужчина и женщина тянутся друг к другу, ведомые гремучей смесью инстинкта и грез.
И плевать, что скоро утро, а с наступлением рассвета развеется волшебство ночи и все вернется на привычные места. Весь снова примется цедить сквозь зубы слова и насмехаться, а Маша вспомнит, что аристократы — классовые враги трудящихся, следовательно, он — ее недруг, пусть и ставший временным союзником…
Но сейчас не время. Возражения и сомнения разбрелись по углам и только шипят, глядя на Весьямиэля и Машу. Потому что прошла пора ссор и колебаний.
Ночь — царство любви, и ее единокровная сестра — страсть — сейчас властвовала в покоях.
Он, она и ночь — вполне довольно для счастья, пусть плотского, мимолетного и обманчивого…
Видимо, Оливьель любила поспать, поскольку времени у Маши и Весямиэля оказалось намного больше, чем он предполагал. Новоявленные любовники уже умаялись и сладко заснули в объятиях друг друга, когда Ольвиель пробудилась и обнаружила отсутствие с таким трудом заполученного жениха.
Надо отдать ей должное, эльфийка не была дурой и быстро сообразила, куда подевался Весьямиэль.
«Должно быть, он проснулся, все понял и решил потихоньку улизнуть!» — догадалась она. Безусловно, это не слишком ее радовало (неприятно осознавать, что мужчина поутру старался побыстрее сбежать из ее постели!), но она не унывала. Главное — женить его на себе, а уж потом Оливьель сделает все, чтоб он не смог ускользнуть из силков.
Повелитель эльфов, вломившись, как было условлено, в спальню сестры с несколькими ближайшими соратниками, обнаружил ее уже одетой и вполне готовой к преследованию блудного жениха.
Выслушав от Оливьели подробности дела, Гадэль согласился, что нужно отправиться в покои, выделенные Весьямиэлю и попытаться вразумить его по-хорошему. Ведь Весьямиэль провел ночь с сестрой Повелителя и теперь должен жениться на ней!
«На крайний случай можно и пригрозить!» — справедливо решил Гадэль, неприятно усмехаясь. И подумал удовлетворенно, что после свадьбы сестры никто не посмеет возразить, если он потихоньку заберет себе человеческую любовницу Весьямиэля. В конце концов, он, Повелитель, совершенно свободен, а молодожену должно быть не до утех с человечками!
К Повелителю со свитой присоединилась Оливьель, и они дружно направились в покои Весьямиэля…
Дверь оказалась запертой, но это не остановило Повелителя. Крепких запоров в гостевых покоях предусмотрительно не делали, а задвижка легко подалась несложной магии.
Делегация ввалилась в комнату и пораженно замерла: Весьямиэль, как ни в чем не бывало, спал, удобно развалившись на постели и крепко обнимая свою девку. Гадэль некоторое время не мог оторваться от вида роскошной груди девицы, едва прикрытой одеялом.
«Ах, какая девка… Мне б такую!» — восторженно подумал он. Повелитель напрочь забыл о присутствии свиты и открыто пялился на Машу.
Остальные эльфы во все глаза рассматривали занимательную картину и ждали знака от Повелителя, как поступать дальше. Но Гадэлю было не до них, равно как и его сестре.
Оливьель, чуть не плача, рассматривала своего (ну, почти своего) Весьямиэля, безмятежно спящего в объятиях рыжей девки. Не требовалось применять магию, чтоб понять, что спящая парочка совсем недавно увлеченно занималась любовью — эльфийка была достаточно опытна, чтобы не сомневаться в этом. Но на всякий случай она удостоверилась, прощупав Весьямиэля магией. Сомнений не было: этот негодяй прямиком из постели Оливьели отправился в объятия своей человечки! Хотя между Весьямиэлем и Оливьелью накануне ничего так и не произошло (по правде говоря, он был пьян настолько, что ни на что не годился), но эльфийка уже считала его своей законной добычей, и тут такой финт ушами! Впрочем, это не могло помешать свадьбе! Мало ли постельных тайн может быть у мужчины, вот и ее собственный братец отличался экзотическими пристрастиями вроде человеколюбия…
Тут хлопнула дверь, затворившаяся от сквозняка, и этот громкий звук нарушил идиллическую картину.
Весьямиэль открыл глаза, оценил представившееся зрелище и сел на постели, тем самым разбудив и Машу.
Девушка сонно захлопала глазами (из-за выходки Веся поспать этой ночью ей довелось мало), потом обнаружила присутствующих и заполошно прикрылась одеялом, заметив взгляд Повелителя эльфов. Маша была не настолько наивна, чтоб считать, что Гадэль влюбился в нее. Несмотря на внимание, оказываемое ей на пиру, она не обольщалась относительно планов эльфа.
Горделивый вид Повелителя не помогал: он все равно почему-то сильно напоминал Маше Властителя равнин, самозваного Ронана-дикаря. Быть может, тем, что плевать ему было на чувства и желания своей игрушки, лишь бы получить ее и вдосталь наиграться? Потому она и постаралась поскорее исчезнуть с пира, ускользнув в гостевую комнату сразу после того, как ушел пьяный Весь.
Маша предпочла Гадэлю Веся и ничуть не сокрушалась о сделанном выборе: Весь оказался прекрасным любовником, хотя делал такое, что стыдно сказать…
Маша порозовела от воспоминаний, а тем временем Весьямиэль демонстративно обнял ее за плечи (должно быть, они забавно смотрелись вместе — девушка была заметно выше и явно крупнее) и холодно промолвил:
— Доброе утро, Повелитель. Чем обязан чести лицезреть вас в такой час?
Это было сказано так, будто Гадэль должен был немедленно устыдиться и покаяться в нарушении правил приличия, однако тот и не подумал смущаться — в конце концов, это его собственный дворец, а Повелителю позволено многое из того, что неприемлемо для подданных.
— Вчера вечером ты ушел с пира в покои моей сестры, — прямолинейно начал Повелитель, решив, что честность — лучшая политика. И выдержал паузу, давая Весьямиэлю сознаться во всем.
Но тот и не подумал признавать, что провел ночь в постели Оливьели:
— Что вы, Повелитель! — возразил он с преувеличенным ужасом. — Разве я мог так оскорбить вашу сестру?! Я провел эту ночь здесь, девушка может засвидетельствовать.
Гадэль бросил взгляд на Машу, которая решительно кивнула, подтверждая слова Веся, хотя и не посмела заговорить, помня его предупреждения.
Оливьель попыталась что-то возразить, но Повелитель одним жестом заставил ее угомониться и
