— Да, — сказал я. — Обязательно посмотрю.
Ох, ребята, бедная моя голова. Хоть ложись на спину, и пусть несет, куда несет.
Только под самое утро голова моя наконец немного прояснилась. Может быть, потому, что я перестал думать о Корнее и об этой истории с обелиском. Приказал себе перестать. Будем считать, что первая операция решительного успеха не принесла и примемся за вторую. Когда небо за окном стало светлеть, я тихонько оделся — натянул на себя все это сине-белое, — сунул и в карман списочек с номерами и вылез в сад. Тишина стояла первобытная, даже птицы молчали. Роса была обильная, ноги мои моментально стали мокрыми выше колен, и продрал меня озноб, то ли от этой сырости, то ли опять же от нервов. Уже около самой будки я вспомнил, что собирался захватить с собой кое-какую жратву, с вечера свернул кулечек, да так и забыл его в тумбочке. Ну ладно, не сдохну. Не впервой.
Ступил я в темную будку — в ней, конечно, моментально делалось светло, — достал свою шпаргалку и дрожащим пальцем нащелкал первый номер. Потом губу закусил и изо всех сил ткнул в красную стартовую клавишу. Фига тебе. Загорелся над пультом красный. Что-то не то, ребята. Что-то я напортачил. Либо номер неправильно набрал, либо вчера впопыхах списал что-нибудь не то. Ладно. Первый выстрел пристрелочный. Погасил я старый номер, набрал новый — медленно, над каждой цифрой по часу думал. Проверил. Вроде бы все правильно. Нажимаю старт — опять фига. Так, думаю. Это уже хуже. Погасил я и этот номер, стою и думаю, что же делать дальше. И вдруг вижу — перед самым носом у меня приветливо этак светятся «Правила пользования». Надо понимать, для деревенских охламонов или для ребят из захолустья, вроде меня. Так… «Наберите шифр… Если красный свет…» Ага! «Пункт второй. Если шифр финиша Вам не известен, трижды нажмите клавишу 0 и получите справку…» Вот это другое дело. Нажал я клавишу ноль. Трижды. Клавиша ноль осветилась изнутри, и какая-то дамочка произнесла приятным голосом: «Справочная нуль-тэ». Я прокашлялся и говорю: «Арсенал». Дамочка пожужжала чего-то, потом говорит: «Повторите, пожалуйста, по буквам». Я разозлился, но деваться некуда: повторяю ей по буквам. И только последнюю букву произнес, как клавиша 0 погасла, в пульте затрещало и зацокало, и загорелся наконец родимый зеленый огонек. А под пультом — там такая черная шкала есть — появились светящиеся цифры. Я сразу понял, что это шифр арсенала, чтобы я этот шифр записал и больше дамочку в этот ранний час не тревожил. Шифр этот, конечно, на мой был и отдаленно не похож. Кроме всего прочего, был он восьмизначный. А в справочнике, из которого я шифры выписывал, все шифры были шестизначные. Век живи — век учись. Нажал я стартовую клавишу.
Гоп! Пол из-под ног ушел и вернулся. Готово. Арсенал. Приоткрыл я дверь и выглянул. Сейчас, думаю, часовой меня: «Предъяви пропуск!» Нет, не угадал. Не видать никакого часового. Кабина стоит посреди низкого такого круглого зальца, и от зальца этого по радиусам отходят коридоры или там тоннели, не знаю, как правильно. Шесть коридоров, и все совершенно одинаковые. И никаких надписей, ничего. Эх, думаю, была не была. Выбрал наугад один коридор, да и зашагал по нему. Дверей, конечно, видимых нет, так что получается скорее не коридор, а тоннель. Народу — ни души. Гудит где-то мерный такой, приглушенный гул. Вентиляторы, что ли, работают. Вообще похоже на бомбоубежище. Нутром чувствую, что нахожусь глубоко под землей. И хоть бы одна дверь! Хоть бы надпись какая-нибудь!
И только я это подумал, как упираюсь я в тупик, и глухая стена передо мною раздвигается, и даже не раздвигается, а я бы сказал, растаивает. И с разбегу влетаю я в еще один зал, на этот раз полукруглый.
Ну, что я ожидал? Что может нормальный человек ждать от арсенала? Так вот здесь ничего этого не было. Посередине зала за столом сидел спиной ко мне человек в пестрой куртке с надписью «АРСЕНАЛ» на лопатках. Чего-то он (Далее отсутствует. —С.Б.)
Корней разбудил меня, когда солнце вовсю уже лупило в мое окно.
— Завтракать!
Я вскочил, натянул на себя все это сине-белое, нашарил под койкой сандалии. Вспомнил про ушибленный палец и даже не июнь удивился, когда обнаружил, что ноготь цел, палец как новенький, и никакой боли. Спасибо. Обошлись бы и без этого, но раз уж так, то спасибо. Проклятое окно, пока я спал, опять расширилось на полметра. Пришлось его водворять в положенные рамки. Заодно выглянул — арсенал на крыльце, натурально, исчез, а следы-ямы еще были видны, но уже зарастали молоденькой зеленой травкой. Лукавый мир…
Я спустился в столовую и бухнулся на скамью напротив Корнея. Я все ждал, что он спросит, почему я не умылся, чтобы ответить ему дерзко, но он не спросил. Он спокойно жевал свою траву, с аппетитом хрустя, и о чем-то размышлял, рассеянно поглядывая поверх моей головы. Много бы я дал, чтобы узнать, о чем он там размышляет, что ему на самом деле от меня надо, и что ему надо от всех нас. Странное дело: когда я смотрел на его лицо, все мои черные мысли пропадали куда-то. Было у него что-то в лице, то ли детское, то ли наоборот, очень мужественное — словом, лицо человека без всяких тайных умыслов. И я все время должен был напоминать себе: осторожно, Кот, другом он тебе быть не может, не с чего ему быть твоим другом, а раз он не друг, значит враг… Так и сидели мы лицом к лицу. Я уплетал какую-то вроде бы рыбу, прихлебывал горячее пойло, а потом взял и сообщил ему осторожненько:
— Сон я сегодня один видел… диковинный такой…
— Что? — спросил он, будто очнувшись.
— Сон, — сказал я и рассказал ему про корабль, про человека с двумя лицами.
Он засмеялся.
— Не хитри, не хитри, — говорит. — Сон… Это один мой друг прилетел, он тоже не землянин, вроде тебя… — Он снова засмеялся. — Да, тебе, наверное, было довольно странно на него смотреть… Испугался?
— Да нет, — возразил я небрежно. — Только вот оружие у него… Я хотел посмотреть, так оно… как бы это сказать, в руки не дается, что ли…
Он кивнул с самым серьезным видом.
— Это у них так. Оружием может пользоваться только тот, кому оно вручено. А то были случаи… — Он помолчал. — Страшные случаи были.
— Что, даже вы не можете? — спрашиваю.
— Почему «даже»? Никто не может. Только тот, кто вручает, и тот, кому вручают. По-моему, это правильно.
По-моему, это тоже было правильно, но я об этом распространяться не стал, а спросил:
— А у вас на Земле с оружием тоже так? Он медленно покачал головой.
— Не-ет. У нас на Земле не так. У нас, Гаг, оружия вообще нет. Разве что в музеях.
Я обалдел, а потом разозлился. Что он меня — за дурака считает? У меня даже охота разговаривать с ним пропала. Придумал я себе еще чашку пойла и уткнулся в нее. А он говорит:
— Не веришь, чудак… А ты подумай: зачем нам оружие? Я только плечом дернул, а он пристал, не отстает:
— Нет, ты все-таки подумай. Друг с другом мы давно уже не воюем. Нападения из Космоса не предвидится. Некому нападать. Те, кто хотел бы напасть, не умеют. А кто умеет, тем нападать незачем, они наши друзья, мы работаем вместе… Так зачем нам нужно оружие?
— Так точно, — сказал я ему. — Незачем вам оружие. Действительно.
Это, значит, надо понимать, что того зеленого зверя он голыми руками добыл. И вообще все эти скелеты. Я уж не говорю про то, что на мою землю им без оружия лучше не соваться, мы — поди сердитые. У нас без оружия никто ничего не добивался. И нечего передо мной комедию разыгрывать, будто ты этого не понимаешь самым распрекрасным образом. Я понимаю, ты у меня все доверия добиваешься. Ну, так таким способом не добьешься. Не на того напал. Тут он допивает свой желтый сок, сбрасывает свою посуду в мусоросборник и спрашивает:
