Король Георг V

друга. Он советовал Макдональду не перегружаться, навещал его в больнице после операции на глазах, впервые в жизни вывез его на скачки. Он предлагал Макдональду сменить своенравного лорда Бошампа на посту лорда — смотрителя Пяти портов, чтобы тот мог использовать замок Уолмер в качестве приморской дачи; он даже хотел помочь ему с расходами на его содержание. Однако Макдональд считал, что этот дом для него слишком велик; в любом случае его сердце принадлежало горной Шотландии. Однажды, говоря о книгах, король как-то поведал ему, что читает книгу об Аль Капоне, чикагском гангстере. Макдональд рассеянно ответил, что распространение этой криминальной литературы достойно сожаления и сам он никогда таких книг не читает. После этого оба рассмеялись.

Ни король, ни его премьер-министр не испытали особого удовольствия от чтения другого бестселлера тридцатых годов — «Военных мемуаров» Ллойд Джорджа. Король отрицательно относился к публикации любых спорных книг, возрождавших в памяти политические битвы военного времени. Услышав, что Ллойд Джордж работает над своей апологией, он попросил Ханки убедить его отказаться от этой затеи. Ллойд Джордж, узнав об этом, вознегодовал «Пусть убирается к черту, — заявил он. — Я ему ничего не должен, а он обязан мне троном». Тем не менее бывший премьер-министр все же представил во дворец рукопись главы, посвященной королю. Ее вернули с одной-единственной поправкой. Так, Ллойд Джордж написал: «В Шеффилде он обратил внимание на одного рабочего, узнав в нем моряка, с которым плавал в море на корабле Его Величества „Вакханка“». Король карандашом исправил слово «плавал» на «ходил». Автор был в восторге, говоря, что здесь-то и заметна разница между моряком и человеком сухопутным.

Хорошее настроение у короля, однако, исчезло, когда прочитал главу о волнениях среди рабочих. Он направил Уиграма к Ллойд Джорджу с просьбой убрать неприятные упоминания об участии в них Макдональда и Сноудена. Уиграм не стал оправдывать их тогдашнее поведение, направленное на противодействие попыткам правительства использовать силу, а просто заявил Ллойд Джорджу, что тот вполне мог бы проявить великодушие к людям, которые заняли высокие посты после его ухода из правительства. Весьма характерный ответ Ллойд Джорджа сводился к тому, что он ничего смягчать не станет. Его секретарь записала в дневнике:

«Он говорит, что в своей книге не станет воздерживаться от нападок на некоторых людей, а именно Асквита и Китченера, которые, исходя из собственных интересов, делали все, чтобы помочь ему во время войны. Соответственно он не собирается щадить и тех, кто, как Рамсей, делали все возможное, чтобы подорвать и расстроить все усилия, направленные на энергичное ведение войны».

Когда четвертый том «Военных мемуаров», наконец, вышел в свет, там был напечатан манифест Макдональда (июнь 1917 г.), призывающий «сделать для нашей страны то, чего русская революция добилась в России», и многие тому подобные вещи. Вряд ли Макдональд когда-либо узнал о попытках короля защитить его от теней его радикального прошлого.

ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ

Угроза диктаторов. — Солнце и облака. — У микрофона. — Серебряный юбилей. — Переход престола к наследнику. — Реквием.

Царствование подходило к концу в то время, когда над Британией постепенно сгущались темные тучи, сквозь которые лишь изредка пробивались солнечные лучи. Усиление диктаторов, казалось, угрожало не только миру, но и самому существованию цивилизации. «Бомбардировщик, — заверял в 1932 г. Болдуин палату общин, — всегда сумеет достичь цели». Широко распространившаяся, особенно в Уэльсе и Северо- Восточной Англии, безработица накладывала тяжелый отпечаток на сознание нации, причем лекарства против нее найти никак не удавалось. Однако именно в эти смутные времена монархия вдруг обрела новую силу, а грубый старый король стал едва ли не объектом поклонения.

Когда король выводил свой флот в море или наблюдал за тем, как гвардейцы поднимают флаг в честь его дня рождения, мало кто подозревал, что под его расшитым золотом мундиром бьется сердце пацифиста. «Отвратительная война и еще более отвратительный мир», — постоянно повторял он.

Он считал оружие как инструментом войны, так и ее движущей силой. Лорд Д’Абернон, британский посол в Берлине, в 1921 г. после аудиенции заметил, что король является «решительным сторонником уничтожения всех крупных боевых кораблей и подводных лодок, а также аэропланов и химического оружия». Посидев рядом с ним на матче по регби между армией и флотом, 1-й лорд Адмиралтейства записал: «Король много чего наговорил против дирижаблей, к которым он относится с предубеждением, как и ко всему современному оружию — субмаринам, аэропланам, отравляющим газам и всему остальному». В 1925 г. он надоедал своему старому другу адмиралу Битти, настаивая на уничтожении крупных боевых кораблей. В 1929-м побуждал Макдональда отказаться от субмарин. В 1932-м говорил Саймону о своем отвращении к торпедам и авиабомбам.

К авиации, как гражданской, так и военной, король относился с явным недоверием. Хотя он из вежливости и носил летные «крылышки» на своем кителе Королевских ВВС, но ни разу не летал на самолете, даже в качестве пассажира. Автомобиля ему вполне хватало — до тех пор, пока его скорость не превышала пятидесяти километров в час. Министр авиации Хор писал, что король «имеет сильные предубеждения против полетов, министерства авиации и ВВС». Время от времени он уговаривал короля и королеву приехать на ежегодные воздушные парады Королевских ВВС в Хендоне, однако оба ненавидели шум и боялись несчастных случаев. И все же король позволил сыновьям учиться летному делу, и в 1919 г. принц Альберт стал дипломированным пилотом. Тем не менее королю претил связанный с этим риск. Единственный след, который он оставил в истории Королевских ВВС, связан с их созданием в 1918 г., когда Тренчард предлагал ввести звание, аналогичное адмиралу флота и фельдмаршалу, — маршала воздуха. Решив, что такое название выглядит как покушение на прерогативы Всевышнего, король заменил его на «маршал Королевских ВВС».

Тяжело пережив Первую мировую войну, король наблюдал за событиями в Европе с беспокойством, переходящим в отчаяние. Проблеск надежды забрезжил в 1925 г., когда Германия была вновь принята в европейскую семью. «Этим утром в Форин оффис подписан Локарнский пакт, — записал он в дневнике. — Молюсь, чтобы это принесло мир на долгие годы. А может, и навсегда — почему бы и нет?» Однако по мере того как угроза со стороны Муссолини и Гитлера становилась все явственнее, его настроение падало. «Я старый человек, — говорил он Хору, когда ему еще не исполнилось и семидесяти. — Я уже пережил одну мировую войну. Как я смогу выдержать еще одну? Если она приближается, Вы должны удержать нас в стороне от нее». У него не было сомнений относительно алчности и амбиций итальянского диктатора. Еще в 1923 г. он так ответил на меморандум, составленный министром иностранных дел: «Муссолини — все, что угодно, но только не друг Англии, и ему определенно нельзя доверять». И еще через несколько месяцев: «Муссолини очень напоминает бешеную собаку, которая может кого-нибудь укусить, он опасный человек». Но к 1935 г., когда Муссолини отправил свои армии в Абиссинию, король не был готов ему противостоять. Когда в мае того года Ллойд Джордж заговорил с ним о Муссолини, король вышел из себя и резко ответил: «Мне не нужна еще одна война. Не нужна. Последняя война была не по мне, и если наступит следующая и нам будет грозить опасность в нее втянуться, я скорее пойду на Трафальгарскую площадь и стану размахивать там красным флагом, чем позволю втянуть в нее нашу страну».

Подобные взгляды разделяли многие его подданные. Противостоять диктаторам было вовсе не так просто, как это порой хотят показать некоторые нынешние летописцы. Здесь и необходимость напрягать ограниченные силы обороны, одновременно противодействуя Италии, Германии и Японии; парализующий эффект уязвимости Британии с воздуха и преувеличенных сообщений о германской военной мощи; и нежелательная перспектива перевооружения Британии, совсем недавно с трудом избежавшей банкротства. Память о так называемых умиротворителях омрачает вовсе не то, что они всячески избегали стратегических