унаследовавшего ее эстетические вкусы и страсть к коллекционированию, то и он проявил себя не лучше, чем его братья в военно-морском училище. «В лучших традициях нашей семьи, — писал о нем принц Альберт, — он окончил Дартмут на последнем месте — на том же, что и я».
Неохотно оторвавшись от общества детей и охоты на фазанов, принц и принцесса Уэльские в октябре 1905 г. покинули Сандрингем, чтобы совершить первый визит в Индию. Достигнув цели путешествия 9 ноября на крейсере «Реноун»,[25] в обратный путь они пустились 19 марта 1906 г. За эти восемнадцать недель принц и принцесса проделали 9 тыс. миль на поезде и несколько сот миль — в карете и легковом автомобиле. Их маршрут проходил через Джайпур и Лахор, Дели и Агру, Гвалиор и Лакхнау, затем через Калькутту, Рангун и Мандалай; потом они пересекли Бенгальский залив и оказались в Мадрасе, после чего через Майсур направились на север, в Хайдарабад, и через центральные провинции к северо-западной границе, где повернули на юг — к Карачи, откуда и отправились домой.
За этим сухим перечислением скрываются яркие, волнующие и почти мистические переживания, которые испытали во время поездки принц и принцесса Уэльские и которые они не забудут до конца жизни. Сейчас, через семьдесят с лишним лет, уже не так просто представить себе те гордость и удовлетворение, с которыми почти вся Великобритания взирала на свою Индийскую империю: считалось, что это не столько административный или торговый союз, сколько нерушимое единение, партнерство, преимуществами которого больше пользуются не правители, а те, кем они правят. Лорд Керзон, который провел здесь почти семь лет на посту вице-короля, весьма красноречиво говорил об этом: «Где еще в мире какой-нибудь народ сумел подчинить себе не страну и не королевство, а целый континент, который населяют не какие-то дикие племена, но народы, традиции и цивилизация которых древнее наших собственных, чья история не уступает нашей ни своим величием, ни своей романтикой; причем подчинить не силой меча, а силой закона, принеся мир, порядок и хорошее управление почти пятой части человечества, которую удерживает настолько слабыми мерами принуждения, что правители являются лишь ничтожной горсткой, растворенной в массе управляемых, всего лишь пятнышком белой пены на поверхности темного, волнующегося океана?»
Принц и принцесса Уэльские разделяли подобные взгляды, однако сам Керзон произвел на царственных гостей неблагоприятное впечатление. За три месяца до их появления, когда второй срок его полномочий вице-короля еще только начинался, Керзону пришлось подать в отставку. Это стало кульминацией его ожесточенной борьбы как с лордом Китченером, главнокомандующим индийской армией, так и с лондонским кабинетом: соперники у него были грозные, формально здесь сталкивались две противоположные точки зрения на управление войсками, однако к этому примешивалась и личная вражда. Правительство Бальфура, вынужденное пожертвовать одной из враждующих сторон, решило, что Керзон будет наименьшей потерей. Вместо него на пост вице-короля назначили графа Минто, не столь блестящего, но весьма энергичного проконсула, который пять раз участвовал в скачках за Большой национальный приз и сумел остаться в живых, даже сломав себе шею.
Керзон, который в течение многих месяцев занимался планированием поездки принца и принцессы Уэльских, попросил разрешения задержаться в Индии, чтобы принять их в Калькутте, тогдашней столице, где находилось индийское правительство. Бальфур и его коллеги, однако, не желали ни в малейшей степени уступать столь дерзкому и непокорному вице-королю. После вмешательства короля был все же достигнут компромисс. Прибытие Минто в Индию отложили на неделю, и Керзону досталась честь приветствовать принца и принцессу Уэльских во время их высадки на берег в Бомбее. С этого и началась их поездка. Через неделю Керзон должен был вернуться в Бомбей, чтобы встретиться со своим преемником и передать ему дела. На следующий день ему предстояло отплыть в Европу. Однако условия договоренности Керзон так и не выполнил. Он, конечно, встретил, как положено, наследника престола с супругой, когда они впервые ступили на землю Индии, но спустя неделю отменил официальные почести, которые должны были быть оказаны новому вице-королю на пристани, и не стал встречать его, как принято, на ступенях Дома правительства. После неловкой паузы Керзон наконец появился перед своим преемником… в охотничьей куртке и шлепанцах. А на следующий день направился в порт так, словно еще оставался вице-королем — в сопровождении двух кавалерийских полков и батареи Королевской конной артиллерии. Важная Персона, как в свое время его называли в Оксфорде, вел себя соответственно его старому прозвищу.
К моменту прибытия Минто в Бомбей принц и принцесса Уэльские оттуда уже уехали. Однако, приехав в Калькутту в конце декабря, чтобы погостить у нового вице-короля и леди Минто, они не только много узнали о возмутительном поведении Керзона, но и сами кое-что о нем рассказали. Судя по всему, Керзон пренебрег своими обязанностями по подготовке их пребывания в Бомбее. Выделенные им в Доме правительства апартаменты до последней минуты занимали другие люди — в момент прибытия наследника престола слуги разве что не меняли постельное белье; а поскольку Керзон пользовался вице-королевским поездом всего за четыре дня до того, как Уэльские начали на нем свою поездку, то и локомотив, и вагоны оказались грязными и неподготовленными.
В наше время подобные упущения могут показаться незначительными, однако в жесткой социальной иерархии Британской Индии любое нарушение протокола, касающееся суверена или его представителя, выглядело просто шокирующим. В ответ на письмо принца Уэльского, в котором описывались события в Бомбее, король написал: «Просто невероятно, как лорд Керзон мог продемонстрировать такую невоспитанность. Будем надеяться, что это в основном связано с его состоянием здоровья, так как перед отъездом из Индии он был просто не в себе». В клубах, офицерских собраниях и курительных комнатах, где рассказы о выходках Керзона передавались из уст в уста, его судили более строго. Все сходились на том, что грубое поведение Керзона было намеренным. «Вы только подумайте, кого прислали мне на смену! — якобы сказал он. — Джентльмена, который только и умеет, что перепрыгивать через изгороди». Во время своего путешествия принц и принцесса Уэльские выслушали множество подобных историй, которые впоследствии не забыли.
Беседы с Китченером также настроили принца против Керзона. В январе он писал отцу: «С тех пор как побывал в Калькутте, я получил много весьма интересной информации о спорах между лордом Ке. и лордом Ки. Боюсь, что мнение последнего часто представлялось в искаженном свете». Принц и его свита, особенно сэр Артур Бигге, вернулись в Англию с серьезными предубеждениями против Керзона, которые сохранялись в течение многих лет.
В противоположность Керзону новый вице-король и его жена проявили исключительное гостеприимство. Леди Минто писала в дневнике:
«Во время нашего отсутствия в Барракпуре 700 человек красили, убирали и всячески готовили дом к королевскому визиту… В саду перед домом поставили пятьдесят больших палаток для свиты и слуг — не наши английские палатки, которые можно видеть в Олдершоте, а большие комнаты с кирпичным полом, покрытым коврами и циновками; в распоряжении каждого гостя спальня, гостиная и ванная, и даже лакеи имеют по два кресла…
К середине дня появились десятки запряженных волами повозок с королевским багажом; они виднелись повсюду, сколько хватало глаз. Для разгрузки багажа было нанято пятьсот кули».
Единственное непредвиденное обстоятельство возникло во время королевского приема, на котором должны были присутствовать только мужчины. Леди Минто невозмутимо повествует об этом так:
«Прошел слух, что принц не намерен задерживаться после определенного часа, и тогда началась всеобщая свалка… Люди падали в обморок, их затаптывали, у многих одежда была порвана, штукатурка с колонн осыпалась, ограждения опрокинулись. Покалеченных и истекающих кровью пришлось, конечно, отправить домой, а оставшиеся 2123 человека покинули помещение за час и три четверти».
Изысканные манеры принца получили высокую оценку. Когда они с вице-королем появлялись вместе на публике, принц неизменно настаивал, чтобы приоритет был отдан наместнику короля-императора. Вот как леди Минто описывает званый обед в Доме правительства в Калькутте:
«Незадолго до того как леди покинули помещение, принц сказал мне: „Надеюсь, вице-король понимает, что после десерта именно я должен к нему присоединиться; сам он ни в коем случае не должен первым ко мне подходить“. Я ответила ему, что Минто хорошо понимает всю сложность ситуации. Ответ
