передавая Джесс чашку. — Но мой бедный друг всегда становится излишне щепетильным, когда дело касается меня, и… — Она пожала своими узкими плечами. — Не важно, хочет того Луиджи или нет, но я чувствую, что должна вам все объяснить.
Неужели, думала Джесс, украдкой разглядывая элегантную женщину, сидевшую возле ее кровати. Моника была одета, как всегда, великолепно, что называется, сногсшибательно, а в этот раз на ней было трикотажное шелковое платье кораллового цвета, удачно дополнявшее ее смуглую красоту.
— Мне нелегко говорить об этом, — вздохнула Моника. — Я чувствую себя так, будто обманываю доверие человека, которого люблю. О да, — проворковала она с нежной улыбкой, перехватив удивленный взгляд Джесс. — Человека, которого я люблю и который, верите или нет, тоже любит меня…
Не так уж и трудно поверить, думала Джесс, пытаясь не обращать внимания на внезапно появившуюся ноющую боль в груди.
— Когда Луи и я впервые встретились… между нами сразу проскочила какая-то искра, но несмотря на это, мы бы предпочли, чтобы тот день никогда не наступал!
Она откинулась на спинку кресла, как бы находясь в трансе. Джесс почувствовала себя несколько неуютно, хотя, положа руку на сердце, когда ей бывало уютно рядом с Моникой?
— Я прожила несколько лет в Штатах и в первый день после моего возвращения в Италию хотела только одного — навестить моего дорогого брата Валерио, поэтому и поехала на съемки, где он тогда работал. Вы уже знаете о несчастном случае с моим братом, это произошло в тот самый день, и я была свидетельницей всего кошмара.
— Представляю, как это было тяжело для вас! — воскликнула Джесс с неподдельным сочувствием.
— Когда рухнули леса, в ловушке оказался один лишь Валерио. Вокруг было множество людей. Удивительно, что больше никто не пострадал. Чудом было и то, что Луи не убило, когда он полез спасать моего брата. Там повсюду были оголенные высоковольтные провода…
— И насколько сильно пострадал ваш бедный брат?
— Ему сильно придавило ноги. Позже Луи рассказывал мне, что у него было предчувствие, что если он не предпримет что-нибудь немедленно, то Валерио останется вообще без ног.
— Какой ужас! А как он себя чувствует сейчас?
— Одно время боялись, что он действительно потеряет ноги, но сейчас доктора говорят, что он сможет ходить и работать.
— Должно быть, Луиджи очень любит Валерио, если рисковал жизнью, чтобы его спасти, — тихо произнесла Джесс.
— О да, — откликнулась Моника, — но именно мое присутствие придавало ему силы совершить то, что он совершил. — Она улыбнулась. — Можете мне не поверить, но в какой-то момент мне казалось, что моему бедному возлюбленному станет дурно. Мой большой, храбрый Луи, — вздохнула она, — напоминал маленького мальчика, когда, смущаясь, признавался мне, что ему всегда бывает дурно при виде крови!
Джесс отхлебнула из чашки, чувствуя некоторое смущение от интимных интонаций в голосе Моники. К тому же она начинала недоумевать, спрашивая себя, к чему клонится весь этот разговор.
Моника будто почувствовала замешательство и смущение девушки.
— Именно тогда начались все наши трудности. Знаете, Джесс, Луи винит себя в произошедшем, может быть, потому, что это случилось на съемках именно его фильма. И он стал излишне, почти суеверно защищать и опекать нас обоих — Валерио и меня, — и это продолжается по сей день.
Джесс опять почувствовала укол совести.
— Он будто решил наказать себя, — продолжала Моника, — лишая того утешения, которое могла бы принести ему наша любовь. Как можно обуздать любовь?! — воскликнула Моника драматически заложив руки. — Именно это он пытается сделать! Луиджи не позволяет себе никаких открытых проявлений нашей любви, пока Валерио не поправится… Он, кажется, убедил себя, что наша любовь неразрывно связана с выздоровлением моего брата и что любое отклонение от глупого правила, которое он сам для себя установил, может подвергнуть опасности жизнь Валерио.
Вспомнив недавно прочитанную статью, Джесс не смогла удержаться от вопроса:
— Разве Луиджи не был еще совсем недавно с кем-то обручен?
— А, с Рэчел, — отмахнулась Моника. — Да, он обручился с ней вскоре после нашей с ним встречи, но, конечно, она скоро поняла, какие чувства Луи питает ко мне!
— Но ради всего святого, с какой стати ему вообще тогда понадобилось делать ей предложение? — воскликнула Джесс, не в силах скрыть своего заинтересованного удивления.
— Возможно, для того чтобы пресса не могла ничего заподозрить о наших с ним отношениях, хотя можете себе представить, как я обижалась, пока не поняла, в чем дело. Вы, наверное, уже поняли: Луиджи преследует навязчивая идея, что пресса следит за каждым его шагом и, узнав о нашей с ним любви, начнет трепать мое доброе имя…
— Я уверена, что здешнему персоналу можно доверять, — сказала Джесс.
— Молюсь, чтобы вы оказались правы.
— Впрочем, если вы так боитесь прессы, то я удивляюсь, зачем вы приехали сюда, — пробормотала Джесс и поспешно добавила: — Я имею в виду панический страх Луиджи перед возможной оглаской…
— Знаю, что это было глупо с моей стороны, — вздохнула Моника, — но когда я услышала, что Лидия заболела, то бросила все дела и, не задумываясь, примчалась сюда, чувствуя, что ему нужна поддержка.
— Вы умеете стенографировать и печатать? — Джесс не сумела скрыть своего удивления.
— Нет, но мы бы нашли выход, ведь я умею предугадывать все его желания… Если бы только он позволил мне помогать ему, вместо того чтобы нанимать вас, то у нас было бы готово для прессы прекрасное оправдание моего присутствия, — взволнованно воскликнула она. — Но он очень боится, что не сможет скрыть своих истинных чувств в присутствии съемочный группы, хотя, я уверена, многие уже догадываются, как мы относимся друг к другу! — Она умоляюще взглянула на Джесс: — Скажите, что вы прощаете его ужасное поведение, Джесси, прошу вас. Это всего лишь его способ защитить нашу любовь. — Она погладила Джесс по руке и поднялась. — Боюсь, что мне нужно идти, я жду звонка от одного из врачей моего брата.
Когда Джесс услышала, как за Моникой закрылась дверь, она осталась неподвижной, не считая того, что закрыла глаза. Луиджи был совершенно не похож на влюбленного, что бы ни говорила эта красавица.
Девушка просто не знала, что и думать! Не то, чтобы она совершенно не поверила Монике, — каждое ее слово звучало довольно убедительно. Объективности ради надо признать, что ее, Джесси, сильно влечет к этому мужчине, но она явно не смотрит на него сквозь розовые очки… Поэтому почти все, что наговорила ей Моника, слишком противоречит тому, что она сама знает о нем!
У Джесс голова пошла кругом. Каким бы ни было ее инстинктивное предубеждение к излияниям Моники, даже если половина из них — правда, то Луиджи — еще более беспринципный мерзавец, чем она могла себе представить.
4
— Завязывай! — взревел Луиджи, да так громко, что Джесс, даже находясь на некотором расстоянии от него, чуть не подпрыгнула от испуга. Потом он что-то прокричал по-итальянски, что вызвало взрыв одобрения со стороны группы и недоумение девушки.
— Что произошло? — поинтересовалась она, когда он подошел ближе.
— Произошло то, что должно происходить, когда снимается такой шедевр, как мой фильм, — усмехнулся Луиджи. — То есть мы закончили.
— Значит, фильм обещает стать шедевром? — с озорным блеском в глазах, как бы поверив ему на слово, произнесла Джесс.
— Несомненный шедевр, — со смехом поддержал ее Луиджи, уловив иронию в ее голосе. —
