в моем фильме?
— Луиджи, дашь ты мне закончить или нет? — огрызнулась Джесс. Полнейшая неожиданность его вопросов при их простоте и бесхитростности совершенно выбила ее из колеи. Она поехала сюда потому, что к тому времени, наверное, уже влюбилась в него. А что касается причин, которые привели ее в Ирландию, то у нее не было ни малейшего желания рассказывать о них тоже.
Когда она закончила перевязку, Луиджи встал и, не сказав ни слова благодарности, вернулся к приготовлению кофе.
— Понял! Давай говорить о погоде, — враждебно проворчал он, когда Джесс убирала аптечку. — Бог знает, сколько мы здесь проторчим, но, в отличие от тебя, у меня нет обыкновения неделями рассиживаться без дела.
— Во-первых, нелепо думать, что погода испортилась на несколько недель, — бросила Джесс, у которой сердце екнуло от одной этой мысли. — А во-вторых, не знаю, с чего ты взял, что я бездельница.
— Но ты же здесь, не так ли?
— Только потому, что у меня появилось несколько свободных недель между двумя важными заданиями, — солгала Джесс. Она судорожно пыталась вспомнить, что говорила ему про свою работу и говорила ли вообще.
— О, так ты работаешь?
— Если хочешь знать, у меня очень интересная профессия, — продолжала она сумасбродно лгать, с ужасом думая, чем же может кончиться эта ложь. Дело дошло до такой стадии, что при любом его вопросе она либо старалась уйти от прямого ответа, либо вынуждена была лгать.
— Поскольку эта э-э… интересная работа явно связана с секретной службой, — сердито проворчал Луиджи, — не буду ставить тебя в затруднительное положение, расспрашивая о подробностях.
Терпение Джесси окончательно лопнуло.
— Почему бы тебе не оставить меня в покое! — прикрикнула она на него. — Пойди лучше прогуляйся. Ты мне надоел!
— Вместо того чтобы заниматься препирательствами, пойдем-ка лучше ляжем в постель. Я уже соскучился по твоему обворожительному телу.
— Постель?! Это единственное, о чем ты можешь думать?
Луиджи с грохотом поставил кофеварку на стол и двинулся к ней.
— Джесс, признавайся, а о чем ты сама думала большую часть дня? — Он впился в нее горящим взглядом.
— Луиджи, пожалуйста… не надо, — попросила Джесс, хотя настойчивый внутренний голос требовал ответа; что же она с собой делает, почему подвергает себя напрасной муке, когда все, что от нее требуется, — лишь протянуть к нему руки?
— Проклятье! Почему ты не можешь дать прямого ответа на мой вопрос? — взорвался Луиджи. Он привлек ее к себе и добавил уже мягче: — Не надо бороться с собой. В этом нет необходимости. Я хочу всего лишь обнять тебя. — Он спрятал лицо в ее волосах. — Джессика, я так тебя хочу, что схожу с ума. Я знаю, что у меня ужасный характер, но что совершенно выводит меня из себя — это неопределенность. Что бы ты ни думала, в глубине души я — очень снисходительный человек, мало такого, чего я не сумел бы простить, если со мной обращаются честно.
Джесс с большим трудом воспринимала слова, которые звучали рядом, она была слишком поглощена усмирением неодолимого желания, которое сжигало ее изнутри. Но в конце концов смысл его заявления все же проник в ее сознание, и тогда у нее вырвался вопль недоверия и протеста.
— Эти статьи! — Она безуспешно попыталась вырваться из его объятий. — Ты все еще считаешь, что я приложила к ним руку!
— Нет! — Луиджи застонал и, подняв ее, еще сильнее стиснул в объятиях. — Теперь я думаю, что ты не имеешь к ним никакого отношения. По крайней мере, я хочу в это верить.
— Ты сумасшедший, — прошептала Джесс.
— Да, я совсем свихнулся, — со смешком согласился Луиджи. Он взял ее за руку и подвел к столу. — Давай выпьем кофе? Или, ты думаешь, он может перебить аппетит перед этим благоухающим ужином?
Джесс кивнула.
— Я не против кофе.
Как бы быстро ни менялось его настроение, сейчас оно у него явно на подъеме, подумала она. Но, кажется, у него в запасе неимоверное количество обличий, которые он может принимать.
Ужин был удостоен преувеличенных похвал со стороны Луиджи, хотя состоял всего лишь из обычного тушеного мяса с овощами. Однако постепенно в его голосе становилось заметным странное раздражение, и все их попытки вести непринужденную беседу делались все более и более фальшивыми. На этот раз Джесс готова была взять вину на себя: невозможно поддерживать легкий разговор, будучи постоянно настороже, опасаясь допустить какую-нибудь оплошность и сболтнуть лишнее, уныло констатировала она. Она до сих пор еще не пришла в себя оттого, что мимоходом чуть было не упомянула газетную империю своего отчима.
Луиджи вошел в гостиную, держа поднос с кофе.
— Я решил, что неплохо бы завтра еще разок взглянуть на эту бухту со стороны пещер, — объявил он.
Джесс сидела у огня, мучительно пытаясь найти безопасную тему для разговора. Она подумала, что, возможно, он занимался абсолютно тем же самым, когда пустился в подробный рассказ о сюжете фильма, который собирается снимать на этом острове.
— Кстати, — закончил он с невеселой усмешкой, — если то, что я услышал о здешней летней погоде, окажется правдой, то может случиться, что нам придется снимать весь фильм в черно-белом варианте.
— Ты снимал когда-нибудь черно-белые фильмы? — спросила Джесс, начиная наконец постепенно расслабляться.
— Нет, но нам с Пьетро здешняя природа кажется заманчиво подходящей для такого фильма; поэтому мы хотим попробовать.
— Ну что же, желаю вам удачи. Надеюсь, фильм будет иметь такой же успех, как и все предыдущие.
— Как знать, — рассмеялся Луиджи. — С одной стороны, идея может не сработать в этом конкретном фильме, а с другой — черно-белые фильмы, к сожалению, в наше время не считаются коммерчески выгодными. Но мы с Пьетро все равно хотим попробовать.
— Если вы знаете, на что идете, тогда дерзайте!
Луиджи рассмеялся, запрокинув голову.
— Ни у кого из нас нет четкого представления, на что именно мы идем, но инстинкт подскажет, когда подвернется именно то, что нужно.
— Я слышала, что постановка фильма обходится в несколько миллионов. Должно быть, ты очень доверяешь своим инстинктам! — Упоминание об инстинктах неприятно напомнило ей о ее собственных инстинктах, призывающих броситься в его объятия и немедленно лечь с ним в постель. Впрочем, она в то же время страшилась той сердечной боли, которую уже начинала испытывать.
— Они редко меня подводили, почему бы мне им не доверять? — ответил Луиджи. В его глазах появился холод. — Если ты не можешь полагаться на собственные инстинкты, когда все вокруг так зыбко и ненадежно, то на что же тогда полагаться? Или ты не согласна со мной?
— Да… Думаю, ты прав, — пробормотала она.
— Моя мать клянется, что к восьми годам было уже предрешено, что я буду связан с кино. К тому времени я, как и мой отец, увлекался старыми классическими лентами, которые мы оба могли смотреть до бесконечности.
— Невероятно! — Джесс так подбодрило, что он не отступает от безопасной темы, что ослабила самоконтроль и, не задумываясь, включилась в этот разговор с простодушной непринужденностью. — Совершенно как мой отчим! У него есть огромная коллекция старых фильмов. Когда я была совсем крошечной, то забиралась к нему на колени и смотрела эти фильмы вместе с ним. Я почти так же увлекалась ими, как он, чем доводила до безумия свою мать, которая совершенно не воспринимает черно-белые
