Румынии, и теперь боялся, что он когда-нибудь вернется. Он рассказал им, что его тюрбан подарил ему африканский принц в благодарность за то, что Квиррелл избавил его от надоедливого зомби, но они были не слишком уверены в том, что верят ему. Во-первых, когда Шэймус Финниган спросил с любопытством, как Квиррелл дрался с зомби, тот покраснел и перевел разговор на погоду; во-вторых они чувствовали странный запах, исходивший от его тюрбана, а близнецы Висли настаивали, что он тоже битком набит чесноком, чтобы Квиррелл чувствовал себя в безопасности где бы то ни было. Гарри с облегчением узнал, что он не единственный, кто не разбирается в магии. Большинство учеников было из семей магглов и не имело ни малейшего понятия, что они маги или волшебницы, до того, как получить письмо. Учить надо было так много, что даже люди вроде Рона не обладали большим преимуществом. Пятница стала звездным днем Гарри и Рона. Они наконец нашли дорогу в Большой зал ни разу не потерявшись.
«Что у нас сегодня?» – спросил Гарри, посыпая кашу сахаром.
«Две пары алхимии со Слитерином, – сказал Рон. – Снэйп – глава слитеринского колледжа. Говорят, он всегда отдает им предпочтение – посмотрим, правда ли это».
«Хорошо бы Мак-Гонагалл отдавала предпочтение нам», – сказал Гарри. Профессор Мак-Гонагалл была главой Гриффиндора, но это ее не останавливало и не далее как вчера она выдала им огромное домашнее задание. Как раз в этот момент пришла почта. Гарри уже привык к этому, но в первое утро он испытал сильное удивление, увидев, как около сотни сов разом влетели в Большой зал во время завтрака и, кружа над столами, принялись разыскивать своих владельцев, чтобы уронить письма и свертки им на колени. Пока еще Хедвиг ничего не принесла Гарри. Иногда она прилетала вместе со всеми, чтобы ущипнуть его за ухо и съесть кусочек тоста перед сном в совятне с другими школьными совами. Однако этим утром она перепорхнула через вазу с мармеладом и сахарницу и уронила письмо Гарри в тарелку. Гарри сразу же открыл его. Очень корявым почерком там было выведено:
Дорогой Гарри, Я знаю, у тебя нет занятий в пятницу днем, и почему бы тебе не заскочить ко мне на чашку чая в районе трех? Хочу услышать все о твоих успехах на первой неделе. Пришли ответ с Хедвиг.
Гарри одолжил у Рона перо, нацарапал
«Конечно, приду, увидимся позже» на другой стороне и отправил с Хедвиг. Гарри повезло, что он предвкушал чай у Хагрида, потому что урок алхимии оказался самой ужасной вещью из всех, которые с ним до сих пор происходили. На банкете по поводу открытия семестра у Гарри создалось впечатление, что Снэйпу он не понравился. К концу первой пары, он знал, что ошибся. Гарри не то что бы не нравился Снэйпу – тот его ненавидел. Уроки алхимии проходили внизу, в одном из подземелий. Там было холодней, чем в замке, и неуютно даже без заспиртованных животных, которые стояли по стенам в стеклянных банках. Снэйп, как и Флитвик, начал занятие с переклички и, так же как Флитвик, сделал паузу на фамилии Гарри.
«Ах, да, – сказал он мягко. – Наша новая – знаменитость». Драко Малфой и его приятели Крабб и Гойл захихикали, прикрываясь ладошкой. Снэйп закончил перекличку и оглядел класс. У него были такие же черные глаза, как у Хагрида, но в них не было той теплоты, что была у Хагрида. Они были холодны и пусты и наводили на мысли о темных туннелях.
«Вы здесь, чтобы в совершенстве овладеть тонким искусством приготовления снадобий, – начал он. Он говорил практически шепотом, но они ловили каждое слово – как и профессор Мак-Гонагалл, Снэйп умел держать аудиторию – как и профессору Мак-Гонагалл, Снэйпу не надо было прилагать ни малейших усилий, чтобы в классе стояла абсолютная тишина. – Так как здесь практически нет дурацких размахиваний волшебной палочкой, большинство из вас решит, что это не волшебство. Я не ожидаю, что вы и в самом деле поймете красоту нежно булькающего котла с его блестящим ароматом, хрупкую энергию жидкости, которая движется по венам, очаровывая разум, обостряя чувства… Я могу научить вас, как поймать славу, приготовить триумф, даже помешать смерти – если вы не похожи на ту компанию болванов, которую мне обычно приходится учить». Тишину можно было намазывать на хлеб. Гарри и Рон обменялись многозначащими взглядами. Эрмиона Грангер ерзала на краешке стула в нетерпении доказать, что она не болван.
«Поттер! – сказал Снэйп внезапно. – Что я получу, если добавлю порошок корня златоцветника к настою полыни?»
Порошок чего к настою чего? Гарри бросил взгляд на Рона, но тот тоже не знал, что ответить; Эрмиона вскинула руку.
«Я не знаю, сэр», – сказал Гарри. Губы Снэйпа скривились в усмешке.
«Так, так – слава это еще не все». Он проигнорировал руку Эрмионы.
«Попробуем еще раз. Поттер, куда бы ты направился, если бы я попросил тебя достать мне безоаровый камень?» Эрмиона тянула руку так сильно, что еще чуть-чуть и взлетела бы, но у Гарри не было даже смутной мысли, что такое безоаровый камень. Он пытался не смотреть в сторону Малфоя, Крабба и Гойла, которые тряслись от смеха.
«Я не знаю, сэр».
«Так и думал, что вы не откроете книгу перед занятием, а, Поттер?» – Гарри заставил себя смотреть прямо в эти холодные глаза. Он прочитал учебники, пока летом жил у Десли, но неужели Снэйп думает, что он запомнил каждое слово из Тысячи волшебных трав и грибов? Снэйп продолжал игнорировать дрожащую руку Эрмионы.
«В чем разница, Поттер, между борецом и капюшоном монаха?» На этот раз Эрмиона вскочила, вытягивая руку к потолку.
«Я не знаю, – сказал Гарри тихо. – Но я думаю, Эрмиона знает, почему бы вам не спросить ее, сэр?» Кое-кто засмеялся; Гарри перехватил взгляд Шэймуса, и Шэймус подмигнул ему. Снэйп, однако, остался недоволен.
«Сядь, – рявкнул он на Эрмиону. – К твоему сведению, Поттер, златоцветник и настой полыни – настолько сильное снотворное, что получило название „глоток живой смерти“. Безоаровый камень – это камень из желудка козы, он спасет тебя от большинства ядов. А насчет бореца и капюшона монаха, это одно и то же растение, которое также носит название аколит. Ну? Почему вы не записываете?» По классу прокатился лихорадочный поиск перьев и пергамента. Сквозь этот шум Снэйп произнес:
«И с Гриффиндора снимается одно очко за твою дерзость, Поттер». Дела Гриффиндора на уроке алхимии и дальше шли неважно. Снэйп разбил их на пары и дал задание смешать простое зелье для лечения нарывов. Он дрейфовал по классу в своей длинной черной мантии, следя как они взвешивают сухую крапиву и растирают змеиные зубы, критикуя всех, кроме Малфоя, который ему, казалось, понравился. Он как раз приказал всем посмотреть, как великолепно Малфой поджарил рогатых слизняков, когда облако кислотно-зеленого дыма и громкое шипение наполнили подземелье. Невилл умудрился каким-то образом расплавить котелок Шэймуса, и их раствор растекался по полу, прожигая дыры в башмаках учеников. Через несколько секунд весь класс стоял на стульях, а Невилл, облившийся раствором, когда лопнул котелок, выл от боли, в то время как его руки и ноги покрывались большими красными волдырями.
«Идиот! – прорычал Снэйп, взмахом волшебной палочки заставляя раствор исчезнуть. – Я надеюсь, ты не добавил иглы дикобраза перед тем, как снять его с огня?» Невилл начал хныкать, когда волдыри вскочили у него на носу.
«Отведи его в больничное крыло», – зашипел Снэйп на Шэймуса. Потом он повернулся к Гарри и Рону, которые работали рядом с Невиллом.
«Эй – Поттер – почему ты не сказал ему, что нельзя класть иглы? Думал, ты будешь превосходно смотреться на его фоне его ошибки, да? Еще одно очко снимается с Гриффиндора по твоей вине». Это было так нечестно, что Гарри открыл рот, чтобы возразить, но Рон незаметно пнул его.
«Не стоит, – прошептал он. – Говорят, Снэйп может совсем озвереть, если с ним спорить». Когда они поднялись из подземелья час спустя, Гарри думал на полную катушку, но настроение у него было паршивое. Он потерял два очка для Гриффиндора на первой же неделе – почему Снэйп так его ненавидит?
«Не расстраивайся, – сказал ему Рон. – Снэйп всегда снимает очки с Фреда и Джорджа. Могу я пойти с тобой к Хагриду?» Без пяти три они покинули замок и направились к Хагриду. Его маленькая деревянная хижина стояла на опушке Запретного леса. Арбалет и пара галош валялись на крыльце.
Когда Гарри постучал в дверь, они услышали скрежет когтей и несколько громких «гав!» Потом донесся голос Хагрида:
