прошлого века, из рассказов Чапека да фельетонов. И вероятность встречи с ним была не больше, чем столкновения с шальным метеоритом».
Денисов смотрел в бездумно-спокойное лицо с подкрашенными веками.
— Наверное, помните другого? — спросил он. — В кожаном пиджаке? — Вместо примет преступника Денисов намеренно давал приметы исчезнувшего Иванова.
— В шляпе?! — Кожухова улыбнулась. — Это же Павел! Работник МИДа!
— Он уезжал в ту ночь?
— Да, в Донецк.
— Вы познакомились на почте?
— Ну! — Она затянулась.
Пока Антон уточнял детали, Денисов спустился этажом ниже. Тулянинова все слышала.
— Ничего не понимаю… — Люда развела руками. — Выходит, Павел врал?
Денисову показалось, что она бесконечно устала.
— Вы поможете мне с билетами? Я уеду.
— В Красный Лиман?
— В Кривой Рог, к дяде.
— Не к родителям?!
Она отвернулась.
У подлецов поразительный нюх на сирот — Денисов не раз в этом убеждался.
— Подождите нас в машине, — попросил он.
«Значит, Павел надеялся заполучить и те деньги, что Туляниновой выслали из Кривого Рога, — размышлял Денисов. — И пока она звонила несуществующим друзьям, чтобы пригласить их в «Прагу», преступник выкрал из камеры хранения вещи, а потом, видимо, ждал на станции метро «Коломенская». К счастью, они не встретились… А следующей жертвой должна была стать эта Кожухова… — подумал Денисов. — Преступник искал новые знакомства. Рыжая кассирша из Красного Лимана… Но та сразу отпала: ждала свекровь, возможно, носит кольцо. Он обратил внимание на Люду. Потом студентка на Казанском вокзале… — Одно не укладывалось в прокрустово ложе этой версии — анонимка. — Может, записка с угрозой должна была объяснить его внезапное исчезновение? Отсрочить розыск? Даже мы с Антоном поколебались, связав анонимку с несчастным случаем на Затонной улице…»
Денисов дождался, когда дверь внизу тихо закрылась, поднялся на этаж.
Сабодаш не задавал новых вопросов: профессиональная этика, как понимал ее Антон, запрещала ему в отсутствии Денисова реализовать версию, принадлежащую другому Он сразу замолчал, представив Денисову сделать это самому.
— Павел долго пробыл на почте? — спросил Денисов
— Всю ночь.
— Влюбился?
Кошухова поправила волосы.
— Сражен наповал. — Она улыбнулась. — Труднее всего исцелить ту любовь, что вспыхнула с первого взгляда. Забыла, чьи слова…
«По крайней мере Кожухова, кажется, не будет особенно удручена, когда все выяснится», — подумал Денисов.
— Вы пригласили Павла домой? — спросил он
— Да.
— Познакомили с мамой…
— С отцом. Главный у нас — папа!
Рисунок был знаком.
— Павел просил вашей руки?
— Предложил руку и сердце…
— Потом он уехал в командировку и вернулся сего дня? — почти утвердительно спросил Денисов и насторожился: уже несколько секунд за дверью слышались негромкие шаги.
— Ночью.
— Папа оставил его ночевать?
— В кабинете. — Глаза под зелеными веками вспыхнули. — С утра он должен поехать за кольцами…
Сабодаш погасил «Беломор», но Денисов, не ожидая его осторожно отстранив Кожухову, уже входил в квартиру.
Борис Пармузин
Злость чужих ветров[1]
Нога болела. Проводник заметил это по лицу Махмудбека. В теплом, пропахшем дымом доме с низкими закопченными потолками было уютно и спокойно. — Я позову мулло. У памирцев мулло — просто грамотный человек. Он, конечно, может и прочесть молитву, и оказать помощь. Мулло был нестарым и, видно, знающим человеком. Он осторожно стал толочь две драгоценные горошинки в глиняной пиале. Потом добавил какие-то травы, налил горячее молоко, всего несколько капель. И стал натирать ногу Махмудбеку. О своем лекарстве мулло ничего не сказал. Но Махмудбек догадался, что в снадобье был змеиный яд.
— К утру пройдет… — коротко сказал мулло. И только после этого прочитал молитву.
Утром мулло даже не спросил о самочувствии больного. Он был уверен, что ночь прошла благополучно, гость может двигаться дальше.
— Я вот принес вам… — сказал мулло и протянул кусочек бересты памирской березы.
На ней были нацарапаны несколько слов молитвы. С такими амулетами можно часто встретить людей в горах.
Махмудбек серьезно принял амулет и спрятал его на груди.
Щедрую плату мулло долго не хотел брать. Но Махмудбек настоял на своем. Снова послышалась молитва, а на прощание мулло деловито, как хороший врач, посоветовал:
— Избегайте простуды. В горах не надо ночевать.
Проводник ничего не возразил. Он задумался: успеют ли дойти до следующего поселения? Мулло объяснил, как лучше и быстрее добраться.
— Там есть чужие люди? — спросил проводник.
— Их сейчас много… — вздохнул мулло. — Что поделаешь?
Махмудбек понимал местный язык. Здесь, на Памире, многие диалекты относятся к восточно- иранской языковой группе.
— Давно появились чужие люди? — спросил он.
— Появились… — неопределенно ответил мулло и, простившись с гостями, ушел.
Проводник сумел незаметно вывести Махмудбека и Адхама из поселка. Уже за поселком Ад хам попросил:
— Можно мне вернуться?
— Что случилось?
— Я только взгляну на тех… ну… на пять минут. — У него были какие-то свои соображения.
Вскоре Адхам догнал Махмудбека.
