неожиданно вскочил из-за стола, вытянулся. В канцелярию вошел комендант, «противный рыжий офицер», как объяснила бабушка внучке. Настя тоже поднялась со стула. Комендант хмыкнул: видно, сам господь бог послал такую красотку в эту грязную деревушку!
— Я сам займусь с посетительницей, — сказал он эсэсовцу и кокетливым жестом пригласил Настю к себе в кабинет.
— Значит, вы будете жить в доме Василисы? — спросил комендант, выслушав Настю. И подумал с завистью: «Везет же этому капитану Шмидту! Такая красотка под боком. Только протяни руку…» Он понимал, что не так-то просто будет забрать у Шмидта красавицу белоруску, хотя это он и попытается сделать. Капитану кто-то покровительствует в Берлине, его берегут.
Неспроста же обыкновенного командира строительной роты охраняют эсэсовцы!..
Следующим утром Настя на четверть приоткрыла белую занавеску на окне кухни, давая тем самым условный сигнал Фоме. Связной понял: все в порядке, девушке не грозит опасность.
Свой путь в Германию Ладушкин начал из родной деревни Михалишки. Он всем говорил, что его призвали в армию, но он сбежал с призывного пункта и возвратился в родные места. При переходе фронта, говорил он, пришлось убить двух красноармейцев, которые пытались его задержать.
Когда вербовщик рабочей силы приехал за людьми в Михалишки, Федор Иванович попал в число тех, кого увозили в Германию.
Вскоре Ладушкина доставили на окраину Берлина в пересыльный пункт, куда со всех концов Германии приезжали за дешевыми восточными рабами. Ладушкин назвался зоотехником с большим стажем. Начальник пересыльного пункта смекнул, что этого русского мужика можно с выгодой сбыть в богатое поместье.
— Поедешь в Оберфельд. Будешь работать на фермах, — распорядился он.
Ладушкнн подумал, что ослышался. В сам Оберфельд? Не оговорился ли немец? При разработке задания они рассчитывали, что путь в Оберфельд будет нелегким и долгим, что, возможно, придется прибегнуть к помощи Отто Фехнера. И вдруг такая удача!
Дежурный отвел его к двум стоявшим в тупике товарным вагонам, на дверях которых мелом были выведены крупные надписи «Оберфельд», и сдал солдату-конвоиру.
На появление бородача никто не обратил внимания.
— Здорово, русаки-гусаки! — приветливо прогудел Ладушкин. — Онемели, братцы-славяне, что ли?
— В неметчине онемеешь и ты. Ишь, какой прыткий, — с неприязнью отозвались из темноты.
— Тогда я буду за атамана! — изрек Ладушкин.
Выгружались белорусские рабочие на маленькой чистенькой станции. Их уже ждали присланные баронессой Тирфельдштейн приемщики с двумя конными повозками, на которые были погружены котомки рабочих.
— Шевелись, шевелись, русаки-гусаки! — кричал Ладушкин. — Эй, русыни-гусыни, быстро-живо у меня! Это вам не маменькин дом!
Он бегал от вагона к вагону и, к удовольствию приемщиков баронессы, энергично подгонял медлительных славян.
Рабочие вначале враждебно смотрели на новоявленного «атамана», но постепенно привыкли к его зычному, но беззлобному голосу.
К вечеру по извилистой проселочной дороге колонна добралась до Оберфельда.
Ладушкин узнал Фехнера. Отто постарел, чуть сгорбился, и от этого хромота его стала заметнее. Ведь столько лет прошло с той сталинградской встречи! Признает ли его Фехнер! Ладушкин с волнением следил за ним. Отто, прихрамывая на правую ногу — в шестилетнем возрасте он упал с яблони, — придирчиво осматривал прибывший в его распоряжение «товар». На Ладушкина он лишь чуть покосился и словно забыл о нем.
Баронесса подкатила на фамильном тарантасе, запряженном парой резвых лошадей. Управляющий подковылял к тарантасу и помог хозяйке Оберфельда ссйти на землю. В кожаном спортивного покроя костюме, с хлыстом в левой руке, она напоминала укротителя, вошедшего в клетку к обессиленным зверям. Рабочие, потупив взор, молча стояли в строю.
— Представьте госпоже всех прибывших из России, — приказал управляющий Ладушкину. — Каждый обязан поклониться баронессе.
Ладушкину дали список, и он начал выкрикивать фамилии рабочих. Те подходили к баронессе и кланялись. Представив всех восточных рабов, Ладушкин сложил список и учтиво протянул хозяйке. Та взяла бумагу и передала управляющему.
— А ты кто? — спросила она.
— Ладушкин моя фамилия. Зоотехник…
— Ты говоришь по-немецки? — изумилась баронесса.
— Я учил его…
Баронесса пристально поглядела на бородатого русского гиганта, потом отступила на шаг, вскинула голову и закричала:
— Отныне я ваша хозяйка! Будете хорошо работать — получите пищу. Станете лодырничать… — она резко хлопнула хлыстом. — Слушайтесь и повинуйтесь во всем моему управляющему господину Фехнеру!..
— Разводите людей по баракам, — распорядился Фехнер.
— Слушаюсь, господин управляющий, — поспешно ответил Ладушкин.
Всю ночь шел дождь. Прекратился он только перед рассветом.
Ладушкин поднялся с топчана, оделся, заглянул в барак, где тревожным сном забылись рабочие, и вышел на улицу. Чистый утренний воздух, насыщенный ароматом трав и пропитанный влагой, приятно освежал. Из-за выступа леса показалась двуколка. В ней сидел Фехнер. Он остановил лошадь у крыльца.
— Вот перечень работ. — Не слезая с двуколки, он протянул Ладушкину лист бумаги. — Тут же и распорядок дня. Требую строго выполнять его.
— Будет исполнено, господин управляющий, — покорно склонил голову Ладушкин. — Не извольте беспокоиться.
Лицо Фехнера скривилось, и это озадачило Ладушкина: без труда можно было догадаться, что управляющий чем-то недоволен. Когда управляющий уехал, Федор подошел к висевшему на перекладине колоколу и ударил в него.
— Поднимайтесь! Живо! — заорал он на весь барак.
— Запомните, вы не в гостях у тещи! Вы на работе у госпожи баронессы Тирфельдштейн!
Сам он пошел с группой доярок и скотниц, намереваясь в первую очередь ознакомиться с фермой. Ферма понравилась Ладушкину: большая, просторная, удобная для размещения животных. Девушки чистили стойла, возили па тачках навоз, мыли деревянный настил горячей мыльной водой. К. обеду ферму нельзя было узнать.
— Вот в таком виде и содержать всегда помещение, — сказал Ладушкин.
В мучительной неизвестности прошли для Ладушкина остаток этого дня и ночь. Фехнер, несомненно, узнал его. Но почему не признается?
На другой день управляющий не появился у бараков восточных рабов. Наряд на работы он прислал с юной племянницей Габи.
— Что с господином Фехнером? — спросил Ладушкин.
— Дядя Отто провожает тетю Анну в гости к ее родственнакам, — ответила Габи.
— Значит, вы сегодня остаетесь за хозяйку?
— Нет. У нас много дел с фрейлейн Региной. Я буду ночевать у Шмидтов.
Можно было предположить, что Фехнер специально выпроваживает жену в гости к родственникам. Значит, ночью Отто будет в доме один?
Ладушкин с трудом дождался темноты. Неслышно вышел он из своей каморки и по опушке леса, минуя дорогу, направился к дому Фехнера. У крыльца он вытер сапоги и постучал. Щелкнул запор, и дверь
