Волдеморта. Гарри отделался лишь порезом на лбу в форме молнии, а Волдеморт едва остался жив. Бессильный и полуживой, Волдеморт бежал и унёс с собой панический страх, в котором в течение многих лет пребывало общество волшебниц и волшебников. Последователи Волдеморта разбежались, а Гарри Поттер стал знаменит.
В день своего одинадцатилетия Гарри получил ошеломляющее известие: он узнал, что он — волшебник. Мало того, оказалось, что весь мир волшебников знает его имя. Когда Гарри прибыл в Хогвартс, он обнаружил, что на него все оглядываются и перешёптываются за его спиной. Но за три года Гарри почти перестал обращать на это внимание. В конце лета начинался четвёртый год его учёбы, и Гарри уже считал дни, мечтая поскорее оказаться в дорогом ему замке. До начала занятий осталось всего две недели. Гарри обвёл глазами комнату. Его взгляд упал на поздравительные открытки, которые прислали в июле к его дню рождения двое его лучших друзей. Как бы они отреагировали, если бы он написал им о шраме? Тотчас же у него в ушах послышался голос Гермионы Грэйнджер, в котором звучала паника:
«У тебя болит шрам? Гарри, это очень серьёзно… Напиши профессору Дамблдору! А я пойду полистаю «Распространённые Волшебные Недуги и Болезни». Может, я что-нибудь там найду о шрамах, нанесённых проклятьями…»
Да, конечно же, Гермиона предложила бы идти прямо к директору Хогвартса, и между тем, покопаться в учебниках. Гарри взглянул в окно на лоскут чернильно-синего неба. Он очень сомневался в том, что учебник мог чем-нибудь помочь ему в данной ситуации. Насколько он знал, он был единственным в мире человеком, не погибшим от того проклятия, что наложил Волдеморт. Так что его симптомы вряд ли были описаны в «Распространённых Волшебных Недугах и Болезнях». Что касается Дамблдора, Гарри не знал, куда уезжает директор школы на летние каникулы. Он позабавился, на мгновение представив Дамблдора с его длинной бородой серебристого цвета, в широких одеждах волшебника и остроконечной шляпе, растянувшегося где-нибудь на пляже и деловито намазывающего лосьон для загара на длинный крючковатый нос. Но где бы ни был Дамблдор, Хедвига найдёт его. Хедвига ни разу не подвела Гарри в доставке писем по назначению, даже если Гарри не знал адреса получателя. Но что он мог написать Дамблдору?
«Уважаемый профессор Дамблдор!
Извините, что я Вас побеспокоил, но у меня сегодня утром заболел шрам.
С уважением, Гарри Поттер»
Гарри не надо было писать этих слов, чтобы понять, как глупо они звучат.
Тогда он попытался представить, что сказал бы на это его друг Рон Уизли. Перед его глазами предстало удивлённое веснушчатое и длинноносое лицо Рона:
«У тебя шрам болит? Но… но не может же Сам-Знаешь-Кто быть рядом с тобой. В смысле, если бы он был, ты бы знал? Он же ведь опять попытался бы прикончить тебя, верно? Не знаю, Гарри, может шрамы от проклятий всегда немного побаливают? Я спрошу у папы…»
Мистер Уизли был опытным магом и работал в Офисе Неправильного Использования Артефактов Магглов Министерства Магии, но, насколько знал Гарри, он не был экспертом по проклятиям. Да и вообще, Гарри не хотелось, чтобы всё семейство Уизли узнало, что он, Гарри, всполошился из-за какой-то пустяковой боли. Миссис Уизли забеспокоилась бы ещё больше, чем Гермиона, а братья Рона, шестнадцатилетние близнецы Фред и Джордж, подумали бы, что Гарри просто струсил. Семью Уизли Гарри любил больше всех на свете. Он так надеялся, что в ближайшие дни они пригласят его погостить (Рон написал ему что-то о предстоящем Чемпионате Мира по Квиддитчу) и не хотел, чтобы его всё время терзали вопросами, болит ли его шрам.
Гарри потёр лоб. Он бы просто хотел (но даже себе самому стеснялся в этом признаться), чтобы у него был кто-нибудь взрослый, родной волшебник, к которому можно было обратиться за советом и не чувствовать себя идиотом. Такой волшебник, которому он, Гарри, не был бы безразличен, и кто бы знал что-нибудь о Тёмной Магии.
И вдруг его осенило! Всё гениальное просто — как он мог забыть о нём! Сириус! Гарри вскочил с постели и бегом кинулся к письменному столу. Схватив кусочек пергамента и, окунув орлиное перо в чернила, он написал: — Дорогой Сириус! — Гарри на минутку задумался о том, как получше объяснить Сириусу, что произошло. Надо же, как же он сразу не подумал о Сириусе, но, с другой стороны, нечему было удивляться, ведь он узнал о том, что Сириус — его крёстный всего лишь два месяца назад. Сириус вошёл в жизнь Гарри совсем недавно потому, что много лет назад его заключили в страшную тюрьму волшебников, под названием Азкабан, за преступление, которого он не совершал. Надзирателями в Азкабане служили жуткие существа, которые назывались Дементорами. Безглазые и высасывающие душу дьявольские создания явились в Хогвартс в поисках Сириуса, которому удалось сбежать из Азкабана. Убийства, в которых обвинили Сириуса, на самом деле совершил сторонник Волдеморта по имени Червехвост, которого все считали погибшим. Гарри, Рон и Гермиона обнаружили, что Червехвост на самом деле жив и здоров, когда столкнулись с ним лицом к лицу в прошлом году, но никто, кроме профессора Дамблдора, не поверил им.
В течение одного целого прекрасного, чудесного, изумительного часа Гарри думал, что ему уже никогда не придётся возвращаться к Дёрсли, потому что Сириус предложил Гарри поселиться с ним, как только он вернет себе честное имя. Но прекрасная мечта ускользнула от него вместе со сбежавшим Червехвостом, которого они собирались доставить в Министерство Магии, и Сириусу пришлось спасаться бегством. Гарри помог ему ускользнуть верхом на гиппогрифе по имени Конклюв, и с тех пор Сириус где-то скрывался. Мысль о доме, которого его лишил сбежавший Червехвост, всё лето преследовала Гарри. Возвращение в семейство Дёрсли оказалось для него вдвойне тяжёлым, ведь он почти что избавился от них навсегда.
Но даже издалека Сириус смог оказать Гарри кое-какую помощь. Благодаря Сириусу ему разрешили держать в комнате школьные вещи. До Сириуса такой роскоши Гарри не позволялось. Раньше, во время летних каникул, Дёрсли запирали его чемодан в чулане под лестницей, чтобы насолить ему, а также из страха перед его магическими силами. Но, после того как Гарри известил их, что его крестный отец — опасный преступник, их отношение к Гарри резко изменилось. Конечно, он «позабыл» сообщить им, что Сириус не совершал убийств, в которых его обвиняли.
С тех пор, как Гарри прибыл из школы на каникулы к Дёрсли, он получил от Сириуса два письма. Оба письма принесли не совы (как было принято у волшебников), а большие разноцветные тропические птицы. Хедвига неодобрительно косилась на этих вторженцев с кричащим оперением; она с большой неохотой позволила им напиться воды из своего блюдца перед отлётом назад. Гарри же они понравились. Он невольно представил себе белый песок и пальмы… Он надеялся, что Сириусу, где бы он ни был (о чём Сириус никогда не упоминал на тот случай, если письма перехватят), было хорошо. Гарри не представлял себе, чтобы Дементоры могли долго продержаться под ярким солнечным светом, может именно поэтому Сириус уехал на юг. По письмам (которые Гарри спрятал под отщеплённую от пола половицу под кроватью) можно было полагать, что Сириус пребывает в хорошем расположении духа. В обоих письмах он напоминал Гарри обязательно обратиться к нему за помощью, если таковая потребуется. И сейчас Гарри действительно нужна была помощь…
Казалось, свет настольной лампы тускнел, уступая холодному серому рассвету, медленно просачивающемуся в спальню. Когда взошло солнце, и стены комнаты озарились золотыми лучами, когда зашевелились в своей спальне тётя Петуния и дядя Вернон, Гарри бросил в мусор горстку скомканных листков пергамента и перечитал законченное письмо:
«Дорогой Сириус!
Спасибо тебе за твоё письмо. Птица была такой огромной, что еле-еле протиснулась в моё окно.
У меня всё без перемен. Диета на Дадли почти не сказывается. Вчера тётя поймала его с пончиками, которые он пытался пронести в свою комнату. Ему пригрозили, что не будут давать карманных денег, если ещё раз поймают его с поличным. Он разозлился и швырнул в окно свой PlayStation. Это такая штука, типа компьютера, на которой играют в электронные игры. Глупо, вообще-то. Теперь он даже не может поиграть в «Мега-Расчленение Часть Третья», чтобы отвлечься от своих проблем.
Меня не трогают, главным образом потому, что Дёрсли боятся, что, если я попрошу тебя, ты появишься и превратишь их в летучих мышей.
Хотя сегодня с утра случилась странная вещь. У меня опять заболел шрам. В прошлый раз он болел, когда Волдеморт был в Хогвартсе. Но я не думаю, что он может быть где-нибудь поблизости. Ты случайно не знаешь, болят ли иногда шрамы от проклятий спустя много лет?
Я пошлю письмо с Хедвигой, когда она вернётся с охоты. Передай от меня привет Конклюву.
Гарри»
Да, подумал, Гарри, вроде ничего. Ни к чему рассказывать ему об этом сне. Пусть не думает, что меня это очень волнует.
Он свернул пергамент и положил его на письменный стол, чтобы отправить письмо с Хедвигой, как только она вернётся. Потом он поднялся со стула, потянулся, снова открыл шкаф и, не взглянув на себя в зеркало, начал одеваться к завтраку.
03. Приглашение
Когда Гарри появился на кухне, семейство Дёрсли уже сидело за столом. Ни один из них не поднял глаз, когда он вошёл и уселся на стул. Большое красное лицо дяди Вернона загораживал утренний выпуск газеты «Дэйли Мэйл», а тётя Петуния, поджав губы, разрезала грейпфрут на четыре части.
Дадли сидел злой и надутый, и, казалось, сегодня он занимал даже больше места, чем обычно. Это было трудно представить, так как он
