— Вы что, сговорились?
— А чего тут сговариваться, если ты так уморительно себя ведешь, — не выдержав прыснула смехом его жена.
— Ну, уже и подурачиться нельзя. А может я счастлив.
— И слава Создателю, что это так.
— Кстати ты заметила, круги под глазами у Элли. Видать тоже не выспалась. Но вид довольный.
— Андрэ, — с укоризной, заливаясь краской и воровато взглянув на дверь кухни, проговорила Анна.
— Все, все. Буду серьезным.
Как падре Патрик умудрялся подбирать момент, было просто загадкой, но едва завтрак был накрыт, как он был уже тут как тут. Элли привычно, сноровисто сервировала дополнительный прибор и падре, по давно заведенной традиции присоединился к их завтраку.
Однако традиция была нарушена несвоевременным появлением инквизитора. Святоша вошел по хозяйски и с нарочитым смирением служителя господа застыл перед сидевшими за столом.
— Брат Горонфло, доброе утро. Не присоединитесь ли к нашей скромной трапезе, — как не раздражал его вид инквизитора, Андрей все же решил проявить любезность.
— Доброе утро сын мой. Благодарю, но я уже завтракал. Меня привели к вам не отложные дела.
— Что же, пройдемте в мой кабинет.
Пожелав остающимся приятного аппетита, Андрей решительным шагом направился к лестнице, приглашая инквизитора следовать за ним.
— Я слушаю вас, брат Горонфло, — едва закрылась за ним дверь кабинета, взял он быка за рога.
— Сэр Андрэ, я получил весть о том, что вы покинули крепость на границе со степью месяц назад, но вернулись вы только вчера. Чем вызвана такая задержка в пути, — хотя в голосе инквизитора и звучали старательно изображаемые интонации смирения, подобающие слуге Господа, но сам вопрос прозвучал так словно лицо начальствующее требовало отчета от лица подчиненного.
— Мы двигались не торопясь, предаваясь кутежам и пьянству, отмечая свое возвращение. Грех конечно. Но…
— Так долго?
— А что, мы должны были прибыть к какому то сроку.
— Нет. Но все же месяц…
— Ну и что.
— Этот путь, для всадников не должен был превысить недели.
— Мы не спешили.
— А каким путем вы двигались, где особенно долго задерживались?
— Я что-то не понимаю, о чем идет речь. Вы что же требуете от меня чтобы я предоставил вам отчет о своих действиях?
— Помилуй бог, сын мой. Я просто интересуюсь.
— Вы приходите ко мне домой, отрываете меня от завтрака, заявляя, что явились по срочному делу, а вас интересует всего лишь то, где я пропадал месяц. Подождите брат Горонфло, — резко вскинув руку и пресекая попытку инквизитора заговорить раздраженно бросил Андрей. — Начнем с того, что я и мои люди честно и полностью отслужили положенный срок под сенью креста нашей Святой Матери Церкви. Смею вас заверить, отслужили честно и настолько хорошо, что все пограничье по сей день восхваляет нашу службу. Трибунал Святой инквизиции по косточкам разобрал то как мы несли службу на границе и признал нашу службу достойной всяческих похвал. Но как вы правильно заметили, месяц назад наша служба была окончена и я не должен и не намерен отчитываться перед инквизицией за свои действия, единственный кто может потребовать от меня отчета, это мой сюзерен, маркграф Йоркский. Конечно если у инквизиции есть вопросы и я свершил, что либо, что могло бы бросить тень на мою праведность или праведность моих людей, то я готов предстать перед трибуналом и ответить на все вопросы.
— У инквизиции пока нет оснований вызывать вас на заседание трибунала.
— Тогда я повторюсь. Моя служба в святом воинстве окончена, и я не вижу причины по которой должен отчитываться перед вами за свои действия. У вас есть еще вопросы, кроме этого?
— Нет, — в словах и движениях инквизитора не осталось и следа от еще недавнего показного смирения. Сейчас перед Андреем предстало истинное лицо брата Горонфло и то, что видел Андрей не могло его порадовать. Было понятно, что только что он нажил себе врага, хотя тот и не был ему другом и все время пока Андрей отсутствовал, только и делал, что копал под него, но сейчас он открыл личный счет к выскочке рыцарю, а это уже было опасно. Андрей прекрасно осознавал все это, но сдержаться не смог.
— В таком, случае прошу прощения, но я хотел бы закончить завтрак. Мне предстоит трудный день. Нужно объехать все владения и проверить как велись дела в мое отсутствие.
— Конечно. До свидания, сын мой.
Когда Андрей немного успокоившись спустился к столу, то застал там хмурого и задумчивого падре Патрика и бледную испуганную Анну.
— Что-то случилось?
Анна как и подобает примерной супруге промолчала, ее воспитание не позволяло вести серьезные разговоры при посторонних, кем в сущности и являлся падре, не смотря на его близость их семье.
— Сын мой, только что ушел брат Горонфло.
— Это я знаю.
— Нам надо поговорить.
— А как хорошо начиналось, «Вызываем в Москву». Как плохо кончилось, «Художественной самодеятельности».
— Что вы сказали, сын мой.
— Я говорю, пройдемте в кабинет, падре.
— Вы не хотите закончить завтрак.
— Позавтракал уже, — отмахнулся Андрей.
От благостного и игривого настроения захватившего его с утра, не осталось и следа. Испортил его разумеется визит этого надутого индюка в инквизиторской рясе. А вот теперь свою ложку дегтя видать решил подлить и падре Патрик. Все бы ничего, но вот только это все сильно расстроило и напугало Анну, а вот жену то он расстраивать не хотел ни коим образом. Придется успокоить. Но только потом. Надо сначала узнать что такого хочет сообщить ему падре.
— Я слушаю вас.
— Брат Горонфло вышел отсюда в очень плохом настроении, я бы сказал, что он был прямо таки взбешен, хотя и старался спрятать свое бешенство под маской смирения. Но я слишком хорошо знаю этих людей, да что уж там, если даже Анна это заметила. Что здесь произошло?
— Этот надутый индюк, захотел чтобы я отчитался перед ним, где я шлялся вместе с моими людьми в течении месяца.
— Этот, как вы выразились, надутый индюк, на деле является дознавателем инквизиции и не самым плохим и заводить в его лице личного врага я вам не советовал бы. Люди с куда более прочным положением и влиянием обломали о него зубы, а некоторые, особо рьяные прошествовали на костер, причем живыми. — Говоря это падре имел в виду, что приговоренных к сожжению на костре в основе своей перед казнью умерщвляли и только в особых случаях, приговоренных сжигали живьем. — Так что вы ему ответили?
— Что, моя служба в святом воинстве окончена и я не намерен отчитываться перед ним в своих действиях, если это не связано с прегрешениями перед Церковью.
— Неужели была необходимость в столь резком ответе. Я не узнаю вас, сын мой. Вы всегда такой рассудительный и вдруг…
— Ну во первых, не такой уж я и рассудительный, а во вторых не вдруг.
— Не хотите объяснить.
— Да видно придется, — вздохнул Андрей. — Впрочем, я и так собирался серьезно поговорить с вами.
