видят, обычно разное… и уж не то, что сейчас, я уверена. Ладно, представим, ты действительно разведчик. И что теперь?
– Завтра ночью, когда наступит второлуние…
– Что такое второлуние? – нахмурилась старшая.
– Вы никогда не были наверху, – виновато кивнул Йялл. – Рила первое время очень боялась того, что мир огромен и не имеет стен. Потом ей стало в пустыне нравиться. То есть Эйм… не помню я ее номер, девочки. Да и едва ли это важно.
– Отчего же, – тихо улыбнулась старшая. – Рыжая «эйм-3/3», моя лучшая ученица. Больше восьмика лет назад ее забрал себе самый мерзкий хозяин. Очень давно я была его забавой, потом «риэ», затем она. И ты не мог ее видеть, непослушная самка должна была умереть, раз он приходил за новой. Да и вниз не пройти, там есть место, которое миновать с некоторых пор невозможно. Ступай, хозяйский волк, мы тебя выслушали.
– Он приходил за «йялли-2/7», – кивнул Третий. – У меня очень красивая сестра, это точно. Правда, девочка последнее время чудит: волосы – а они у нее чернее мрака и неправдоподобно густые – укоротила наполовину. Мы жутко поссорились, как можно такую красоту состричь! Впрочем, тебе нужны серьезные доказательства? Смотри.
Тимрэ предлагал удалить клеймо с руки, и многие согласились. Но не Йялл, которому оно напоминало не всегда плохое. Для него это – имя, полученное от Сидды. И каждый изгиб букв и цифр много раз обведен ее прозрачными пальцами… Разве такое стирают?
Пегая с трудом поднялась и проковыляла к двери, поддерживаемая двумя женщинами. Недоверчиво глянула на буквы, выжженные очень давно и чуть искаженные на выросшей, натянувшей иначе кожу, руке. Такое наскоро не подделать. Тронула шрам, будто все еще не веря в его реальность. Кивнула, признавая свою ошибку.
– Пожалуй, ты прав, и тебе можно рискнуть поверить, – пожала она плечами. – Разведчик… чей же? Никогда не встречала говорливых волвеков, да к тому же огромных. Ты такой не один?
– Здесь шестой уровень Гнезда. На втором похожих штук сто двадцать, не меньше… ох уж мне этот счет! Начинаю понимать Нику, хоть вой. На третьем – щенки, мальчики, на четвертом тоже. Пятый не для нас. Там все непроходимо и глухо. Здесь вы и девочки. И еще четыре яруса вниз, их я не видел пока.
– Больше.
– Уже нет, глубже теперь обвалы. Завтра ночью мы займемся Гнездом, сюда спустятся во второлуние, это когда обруч шумит. Помогите им вывести девочек. Идти надо к лифтам, отсюда вправо, я оставлю след. Расскажите мне теперь про уровни внизу, что знаете. Пока есть время.
– Пока?
Он кивнул, деловито перерывая аптечку в поисках чего-то подходящего. Рила ему все по десять раз объясняла и «надумывала», но лекарства – слишком незнакомое дело, на которое времени не хватило. Память уверенно толкала глупую руку, следуя чужому знанию – это, бери. Все равно другого, более полезного, с собой нет. Три укола – стимулятор, обезболивающее и снижающее жар – после них надо лежать до утра. И второй женщине – то же самое. И немного поводить руками по спинам, прогоняя кашель. Почему-то это рассмешило наблюдающих со стороны женщин. Нет, ну о чем они думают?
Обе больные удивленно нахмурились, не дождавшись привычного мучения после укола. Послушно добрели до подстилок, легли и стали говорить и вспоминать, зажигая в сознании картинки. Прочие помогали, дополняя своими знаниями. От их прошлого Йялл тихо зверел. Как могут в одном народе появиться Элы, Тимрэ, Юнтары – и твари вроде здешних «хозяев»?
Зато теперь он понимал, почему муж Ники не брал пленных на нижних уровнях, не пустил в корабль ни одного из хозяев ради знания их планов. Он-то в полной мере ведал, на что способны устроители купола.
Старшая задремала быстро и спокойно, даже чуть улыбалась во сне. Она успела рассказать о седьмом уровне, описав и показав комнату наблюдателей и залы, где работают волчицы. Еще Йялл узнал довольно много о восьмом, куда забирали молоденьких девочек, красивых и смышленых. Их держали, как помнила одна из прошедших через это, в комнатах старейшин, Третий отчетливо разобрал, где и как искать нужный сектор. Увидел и помещение наблюдателей. Женщин хозяева не считали опасными и охраны ниже пятого уровня, по всему выходит, практически никакой. Еще бы, действительно опасные, вроде вожаков, – на втором. Там замки иные, двери тройной толщины и камер куда больше, а Вечные на дежурстве при полном вооружении. Новичков и первые четыре восьмика – самых крепких и умных – всегда рассаживают на ночь в «одиночки», чтобы исключить общение и совместные попытки вскрыть дверь в ненаблюдаемый период помех.
Вот и все, они большего не знают.
Йялл виновато простился и прикрыл дверь. Ему робко помахали руками в ответ. Они будут готовы, хоть и не сильно верят в свободу. Убедительнее всего женщинам показалось тихое дыхание старшей, и слушая его, волчицы улеглись и стали ждать. Всего-то день. Они скажут девочкам. Все будут внимательны.
Добравшись до пустого сектора, Йялл сменил облик и с беззвучным рычанием взялся за крепление вьюка. Надо было не выпендриваться, а попросить волчиц! Культура, чтоб ее, эти салфетки дедовы, тарелки-вилки, запах пота и поиск блох… Въедается, зараза, уж Первый-то постарался! Общее сознание «стаи» всегда корректирует и настраивает вожак, тот, кому безоговорочно верят. Они принимают его управление по доброй воле, открывая сознание для изменений. Он же, в свою очередь, принимает их боль и беды – тоже по доброй воле, бессменно, никому не отказывая. Сейчас Лайлу тяжело, братья нервничают и ходят к нему целыми группами, черпать силу и уверенность. А где их берет сам Первый? У хранителя закона.
В вечер отбытия Йялла с корабля к Гнезду Лайл так вымотался, что едва дышал. Братья ждали встречи с родными, переживали за знакомых, страдали по Второму, надеялись увидеть своих детей. А он все это слушал и принимал…
Потом пришел Ринк и лениво расшвырял всех, у него свои действенные методы вселять уверенность. Закрыл дверь комнаты Лайла снаружи на замок – здоровенный, висячий, где только раздобыл! И насмешливо велел потрясенному заточением вожаку, даже протестующему как-то робко и неуверенно, спать, пока он – Четвертый – не разрешит подъем. Ключ же демонстративно повесил на шею хихикающей рядом Рилы. Подхватил ее на плечо и унес. Тут-то все разом и поняли: подъем не скоро…
Эйм, бедняга, выпросил у Третьего разрешение спать в его комнате, наставнику теперь младший – помеха, зато щенку ой как не скучно, малыша на ночь уже который раз отдают ему.
Верткий фиксатор вьюка наконец щелкнул, и волк поднялся, облегченно вздохнул, встряхнулся, удобнее размещая груз, и затрусил к лестницам. Сегодня он непременно досмотрит ярусы, надо успеть. А завтра – вверх и ждать своих. Скоро они должны сюда вернуться и добиться успеха.
Йялл деловито и стремительно обследовал седьмой уровень, отметил безопасную тропку для братьев к системам, которые ему описал Дед. Нахально сунулся на восьмой и тотчас – обратно: в доме хозяев тесно от камер и слагов, не слишком похожих на сервисных. Желают отдыхать спокойно, а страх-то не проходит уже который век. Подозревают, что за сделанное однажды заплатят. Интересно, кого они боятся сильнее – подопытных или родичей? Йялл призадумался – и поставил на внешне не слишком внушительно выглядящего Эла. Надо сказать братьям, чтобы берегли его и Деда, их будут стараться уничтожить первыми. Число хозяев он определить затруднился – точно более двух десятков. Может, и более трех. Зато выходов наверх немного, блокировать здесь Вечных легко. Вот только что тогда станет с женщинами? Хотя едва ли в суматохе про них сразу вспомнят, не до запертых и слабых станет завтра хозяевам.
Девятый уровень.
Сюда Йялл пробрался, впервые использовав шахту мертвого главного лифта. Осмотрелся удивленно. Деревья, не сойти с места! Не дубы, конечно, но тоже зеленые и живые. Нос жадно вдыхал незнакомые и замечательные запахи. Земли, травы, влаги. Сидда называла ему слова, но он не мог взять их толком из ее памяти, чутье волка слишком другое, много богаче и ярче. Воровато озираясь и чувствуя себя мальчишкой и глупым щенком, Третий мягко пополз на ствол, протыкая послушную кору, впиваясь в древесину когтями на полную их длину. Улыбнулся счастливо: волвеки-то умеют лазать по деревьям!
Ствол качнулся, Йялл недовольно заворчал, спрыгивая и прижимаясь к мелкой щебенке дорожки, не
