проиграл в кости…
— Как, а твоя жена? Что она скажет?
— Она умерла, Валент. Умерла при родах год назад.
— Прости. Я прикоснулся к еще свежим ранам. Мне ничего не было известно. Скорблю вместе с тобой. Ребенок, надеюсь, остался жив?
— Да, ему повезло. Это мальчик. Его пока взяла к себе сестра. Заберу карапуза, когда он немного подрастет. Но это все не главное сейчас. Нам нужно поговорить о деле. О планах на будущее. Теперь, когда ты рядом, самое время тебе многое рассказать. Ведь ты почти ничего не знаешь?
Валент утвердительно кивнул. Все что ему передал посланец Феодагата, было одним сплошным туманом намеков. Ясно было одно: готы собирались оставить римскую службу и уйти на север к обитавшим там диким племенам.
— Ты так вчера славил императорскую фамилию, что я усомнился в намерении готов покончить со своей верностью автократору.
— Это не намерение. Уже пять дюжин моих людей с семьями ушли к склавинам. Так зовется народ, обитающий на противоположном берегу Дуная. Еще столько же дожидаются меня, чтобы отправиться за пределы империи. Может быть, со временем к нам присоединятся и другие. Я верил, что ты сумеешь добраться сюда из Италии, как обещал. Верил! Дожидаются только нас.
— Хорошо. Но что предстоит на том берегу?
— Мы уходим не в неизвестность. Нас ждет князь склавин Даврит.
— Расскажи мне о нем и об этом племени.
— Склавины — это не племя, а союз. Входит в него много разных племен. Там и смоляне, и добричи, и просяне, и еще черт знает кто. Все они клянутся в верности союзу, приносят жертвоприношения богам и, в общем, дальше как полагается. Даврит — их военный глава, король. У него есть своя дружина, он имеет право командовать силами, что дадут ему племена, но он не глава всех племен. Вместе с аварами склавины нападают на империю уже много лет.
Валент не раз слышал об аварах. Эти кочевники не так давно явились в Европу из бескрайнего пространства восточных степей. На землях Панонии, между Нориком и старинной Дакией, они образовали собственное государство. Назвали его — Аварский каганат. Авары были тюрками и говорили на их языке. Но великий хозяин степного востока Тюркский каганат был их злейшим врагом.
— По соседству со склавинами, восточнее их живет другой народ — анты. Они с империей не воюют. Я слышал, из Константинополя им щедро платят за мир. Лет тридцать назад анты и склавины сражались друг с другом. Оба этих народа родственные. Может это даже один народ, разделенный на два племенных союза.
— Любопытно. Мне приходилось слышать, что люди из-за Дуная теперь все чаще селятся на римской территории. Остаются на пустующих землях, не подчиняясь никому и не уплачивая податей. Вместе со своими сородичами они разоряют богатые поместья и приграничные города. Ни крепости, ни войска империи не могут сдержать натиск северных племен.
— Да, все именно так. Крепости Юстиниана — глупость, нелепость, чушь! Половина из них не имеет даже гарнизонов. У остальных они ничтожно малы. Хваленый император потратил уйму денег на камни, как всегда позабыв про людей. Нынешние цезари не лучше! Жадные изнеженные вруны.
— Не горячись. Мы еще не покинули пределов империи.
— Ты прав, Валент. Не стоит. Нам сейчас нужно будет повернуть, а то снова окажемся в Скупе или еще где похуже. Давай я лучше расскажу тебе про склавин?
— Хорошо. Продолжай.
— У всех склавин одна религия и один язык. Они не готы и не христиане.
— Язычники?
— Вот-вот, — закивал головой Феодагат. — Ты ведь знаешь, что много веков готы жили за Дунаем. Потом пришли гунны, эти рыжеволосые степные чудовища. Они изрезали себе рожи, чтобы не росла борода, пили кровь лошадей и неделями не покидали седел, — он растопыренными пальцами провел по лицу. — Что говорить, их стрелы обрушивались в битвах как град. Мы вынуждены были уйти в империю, оказавшуюся не столь гостеприимной. Наше место, выжженное набегами гуннов, заняли теперь склавины.
— Склавины, — медленно повторил Валент.
Его разум не мог объяснить, откуда взялись все эти народы. «Если они приходят из сухих степей или холодного севера, то почему их так много? Как они жили прежде в своих пределах и почему покинули их? Гунны, явившись с востока, гнали перед собой одно племя за другим, заставляли их оставлять обжитые места. Но что подвигло самих гуннов покинуть родину? Какой закон управляет переселением племен? Я сам бы признал себя беспомощным глупцом, если бы согласился принять простые истины в духе: бог сотворил их в наказание за наши грехи или дьявол насылает варваров на христиан, чтобы разбить нашу веру», — подумал римлянин. Он понимал: всякое явление этого мира имеет причину в нем самом.
— Когда-то готы были грозой Рима, а теперь они, — вздохнул Феодагат. Почесал укушенное комаром правое ухо. Пригладил жирные русые волосы.
«Готы и Римом правили тоже, до того как Восточная империя завоевала Италию», — вспомнил Валент. Слова друга отвлекли его от прежних размышлений. Он понимал чувства готов выросших на землях Византии. Всю жизнь они служили чуждой им державе, нередко отдавая за нее жизни. Такой была и жизнь Феодагата.
Мальчуганом он гонял птиц на дворе, играл с друзьями — такими же готами, как и он. Отца он запомнил на коне, со щитом за спиной, с луком, притороченным к седлу. Суровое лицо воина изрезали шрамы. Взгляд был холодным. На правой руке недоставало большого пальца. Маленький Феодагат смотрел на бородатого великана снизу вверх, от восхищения забыв речь. Отец играл уздечкой и давал советы старшим сыновьям. Готы уходили на войну за дело императора и не всегда возвращались. Других воспоминаний об отце у Феодагата не осталось. Братья также погибли далеко от дома. Он сам чудом остался жив в итальянском походе. Лангобарды в тот год истребили много готов и римлян.
Путники выехали с мощеной дороги на проселочную. Слева от них простирались поля, а справа зеленели фруктовые сады. Дальше потянулись пастбища, поросшие деревьями холмы, а затем горы.
— Здесь полно беглых рабов и колонов, промышляющих грабежом. Но я не думаю, что они осмелятся на нас напасть.
— Для нас гораздо опасней встретить солдат.
— Не беспокойся. Я неплохо знаю эти места. Но даже если нас остановят, ты для всех мой человек.
Некоторое время путники двигались молча. Валент задумчиво теребил уздечку. Гот смотрел по сторонам, изредка поправляя висевший за спиной щит. Валент догадывался, что разум Феодагата занят. Возможно, он вспоминал потерянную жену или думал о своем ребенке. Мысли римлянина тоже заполняли воспоминания. Вся прежняя жизнь оставалась позади. Все то, ради чего отдавалось столько сил, больше не существовало.
Валент происходил из благородной семьи. Когда Западная империя рассыпалась, его род поддержал готов, завоевавших Италию. Все складывалось благополучно, пока Юстиниан не пожелал восстановления былой империи. На три десятилетия Италия погрузилась в опустошительный ужас войны. Придя как освободители, византийцы сделались худшими из завоевателей. Они не только все разграбили, но и оказались неспособны защитить страну от новых захватчиков — лангобардов.
Отец и дядя Валента погибли, сражаясь на стороне готов. Дядя занимал в государстве остготов высокий пост. Он являлся членом королевского совета. Старший брат был казнен как изменник Константинополя. Валент готовился в то время стать епископом, но события не оставили ему выбора. Он отказался от сана и сделался врагом тех, кто правил в Италии.
Странные слухи о предательстве императорской администрации будоражили знать. Балансируя на грани между лангобардами и римской властью, он сумел образовать союз сенаторов направленный против всех неиталийских сил в стране. Энергия и изобретательность вождя помогла группировке аристократов одержать ряд политических побед. Однако непримиримые враги нашли способ устранить нелояльную Византии и опасную для варваров партию. Сторонники начали оставлять Валента. Все решило вмешательство папы: сепаратистская партия знати оказалась изолирована. Валент проиграл и превратился
