Вольдеморту, ее гордость за то, что она после падения пробовала искать его, и ее уверенность в том, что однажды она будет вознаграждена за преданность.
— Ты никогда не говорил, что она твоя…
— А какая разница, даже если она была когда-то моей кузиной? — сухо спросил Сириус. — Они больше не моя семья. Она уж точно не моя семья. Я не видел ее с тех пор, когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас. Ты видел воспоминание о ее заключении в Азкабан. Думаешь, я стал бы гордится родственной связью с ней?
— Извини, — быстро ответил Гарри. — Я был просто удивлен, вот и все…
— Не важно, не извиняйся, — буркнул Сириус. Он отвернулся от гобелена, засунув руки в карманы. — Мне не нравиться, что я вернулся сюда, — сказал он, оглядывая гостиную. — Никогда не думал, что снова когда-нибудь стану здесь жить.
Гарри великолепно понял его. То же самое, что вырасти и думать, что покидаешь это место навсегда, а потом вернуться и до старости жить в доме № 4 по Бирючиновой Аллее.
— Хотя, конечно, это идеальное место для штаб-квартиры, — произнес Сириус. — Мой отец наложил все охранные средства, известные в волшебном мире на дом, в котором жил. Совершенно Непробиваемо, так что магглы никогда не смогут его найти… если, конечно, пожелают… в чем я сомневаюсь… а теперь и Думбльдор наложил свою защиту, так что — вряд ли где-то найдется дом, надежнее этого. Думбльдор — Хранитель Секретов Ордена… это значит, что никто не сможет найти штаб-квартиру, если он сам не скажет, где она… записка, которую показал тебе прошлой ночью Хмури, была от Думбльдора, — Сириус коротко рассмеялся. — Если бы мои родители увидели, в каких целях сейчас используется их дом… ну, портрет моей матери, думаю, уже навел тебя на размышления.
На секунду он нахмурился, затем вздохнул.
— Я был бы не против выходить иногда отсюда и делать что-нибудь полезное. Я просил Думбльдора о том, чтобы сопровождать тебя на слушаниях… в виде Мягколапа, конечно… чтобы оказать тебе моральную поддержку, что ты об этом думаешь?
Гарри почувствовал, как его живот проваливается куда-то вниз, на пыльный ковер. В окружении людей, любимых им больше всего на свете, да еще со всем, что ему пришлось услышать, воспоминание о Министерских слушаниях совсем выветрилось из его головы. Вместе со словами Сириуса к нему вернулось чувство внутреннего трепета. Он взглянул на Гермиону и Уизли, увлеченно жующих сэндвичи, и представил, чтобы он чувствовал, если бы они вернулись в Хогвардс без него.
— Не волнуйся, — сказал Сириус. Гарри поднял глаза и увидел, что Сириус внимательно за ним наблюдает. — Я более чем уверен, что тебя оправдают, в Международном Статусе Секретности есть что-то насчет разрешения использования магии в целях сохранения собственной жизни.
— Но если меня все же отчислят, — тихо произнес Гарри. — Могу я вернуться и жить с тобой?
Сириус грустно улыбнулся.
— Посмотрим.
— Я бы почувствовал себя намного лучше, если бы был уверен, что никогда больше не вернусь к Дурслеям.
— Должно быть они совсем мерзкие, если ты предпочитаешь остаться здесь, а не с ними, — мрачно произнес Сириус.
— Эй, вы двое, поторопитесь, а то еды вам не достанется, — позвала миссис Уизли.
Сириус еще раз глубоко вздохнул, бросил хмурый взгляд на гобелен, и присоединился вместе с Гарри к остальным, уже почти закончившим перекусывать.
После ланча, опустошая застекленный шкаф, Гарри старался не думать о слушаниях. К счастью, это занятие требовало определенной концентрации, потому что многие предметы совершенно не желали добровольно покидать свои насиженные пыльные места. Сириуса, например, укусила серебряная табакерка, и через несколько секунд, укушенная рука покрылась жесткой коричневой коростой.
— Ну, хорошо, — произнес Сириус, с интересом разглядывая ладонь, прежде, чем коснувшись ее палочкой, вернуть кожу в нормальное состояние. — Должно быть, в ней Бородавчатый порошок.
Размахнувшись, он забросил табакерку в мешок, куда они отправляли весь мусор из шкафов. Гарри заметил, что Фред, обмотав руку тряпкой, украдкой засунул табакерку в карман, наполненный кикиморками.
Неприятный с виду предмет, напоминающий многоногий пинцет, словно паук вцепился в руку Гарри, пытаясь проткнуть кожу. Сириус оторвал его и разбил тяжелой книгой «Природа Благородста: Генеалогия Волшебников». Была там и музыкальная шкатулка, издававшее зловещее треньканье, от которого всех потянуло в сон; тяжелый медальон, который они, как ни старались, не смогли открыть; несколько древних печатей; и, в пыльной коробочке, Орден Мерлина первой степени, присужденный дедушке Сириуса за «службу Министерству».
— Это значит, что он просто завалил их золотом, — презрительно сказал Сириус, выбрасывая медаль в мусорный мешок.
Несколько раз Кричер тайком пробирался в комнату, пытаясь спрятать что-нибудь под набедренной повязкой, и злобно бормотал, когда его ловили за этим занятием. Когда Сириус вырвал из его рук большое золотое кольцо, украшенное гербом Блэков, Кричер буквально залился горючими слезами и покинул комнату, всхлипывая и обзывая Сириуса последними словами.
— Оно принадлежало моему отцу, — пояснил Сириус, выбрасывая кольцо в мешок. — Кричер не был ему предан так же сильно, как моей матери, но на прошлой недели я поймал его целующим и обнимающим старые отцовские брюки.
Последующие несколько дней миссис Уизли заставляла всех работать в поте лица. Гостиную дезинфицировали целых три дня. Единственными нежелательными вещами, оставшимися в гостиной были — гобелен фамильного древа Блэков, сопротивляющийся всем попыткам отодрать его от стены, и грохочущий письменный стол. Хмури пока не появлялся в штаб-квартире, поэтому никто не были уверен, что прячется там внутри.
Из гостиной они переместились в столовую на первом этаже, обнаружив там пауков размером с блюдце, прячущихся в буфете (Рон заторопился из комнаты, сделать себе чашку чая и не возвращался полтора часа). Фарфор, украшенный гербом и девизом Блэков, Сириус бесцеремонно зашвырнул в мусорный мешок, туда же отправились старые фотографии в серебряных рамках.
Снэйп, возможно и называл это «уборкой», но, по мнению Гарри, они вели настоящую войну с домом, который, во многом усилиями Кричера, усиленно сопротивлялся. Домовой эльф появлялся везде, куда бы они не направились, бормоча все более оскорбительные вещи, и не оставляя попыток свистнуть что-нибудь из мусорного мешка. Сириус дошел до того, что пригрозил подарить ему одежду. Кричер, поднял на него свои водянистые глаза и произнес: «Господин может делать все, что пожелает», и, отвернувшись, громко забормотал: «но Господин не сможет отправить Кричера прочь, нет, потому что Кричер знает, что они собираются делать, о да, у них есть план против Темного Лорда, да, со всеми этими грязнокровками и изменниками крови…»
Разозлившись, Сириус, несмотря на протесты Гермионы, схватил Кричера за набедренную повязку и вышвырнул из комнаты.
Дверной звонок трещал несколько раз на дню, поощряя мать Сириуса оглашать дом жуткими воплями, а Гарри и остальных — припадать к двери, пытаясь ухватить обрывки разговоров вновь прибывших, пока миссис Уизли не возвращала их к работе. Снэйп порхал туда и обратно по дому, но к облегчению Гарри, они не разу не столкнулись; однажды Гарри заметил своего учителя по Преобразованиям — профессора МакГонаголл, забавно выглядящую в маггловом платье и плаще, но она слишком торопилась, чтобы надолго засиживаться. Иногда, гости оставались помочь им. Тонкс пришлось присоединиться к ним в тот незабываемый день, когда они обнаружили старого злобного упыря, скрывшегося наверху в туалете. Люпин, живущий в доме вместе с Сириусом, но иногда надолго пропадавший по магическим делам Ордена, помог им утихомирить старое дедушкино пальто, имевшее неприятную привычку обстреливать проходящих мимо тяжелыми пуговицами. Мундунгус немного искупил свою вину в глазах миссис Уизли, освободив Рона из цепкой хватки древних фиолетовых мантий, пытавшихся задушить его, когда мальчик вытаскивал их из гардероба.
