фотографироваться с полуголой девкой. Хочу, чтобы он отлип от меня.
— Дон, Эмили сказала, чтобы мы сделали совершенно новый образ для журнала. Поэтому придется ставить модель! — Оправдывался очкарик.
— Хорошо, пусть она постоит вот там. — Я показал на дальнюю стену площадки.
— Она должна, стоять рядом с тобой. А желательнее, что бы ты ее обнял или сделал что-нибудь в этом стиле. Мне нужен секс!
— Так иди и сними себе девушку!
Я устал. Хочу спать, есть. И мне не нужна никакая девушка. Единственное на что я сейчас способен, так это стоять неподвижно и тупо смотреть в камеру, зевая.
Он отложил камеру. Взял мобильный и кому-то позвонил. Говорил так быстро, что я ничего не понимал.
О, черт! Этот партизан вызвал девушек.
Сами напросились. Устрою я им жаркую фотосессию.
Две девушки, одна блондинка с грудью как у Jordan, вторая рыжая, маленькая, похожая на девушку, а не на силиконовую куклу. Выбираю вторую.
Рыжая бестия творила невоображаемые вещи. Извивалась вокруг меня как змея. Я же не железный. В итоге вышла горячая серия фотографий. Фанатки меня не простят.
Подошел редактор, взглянул на фото. Сказал название статьи.
' не Тихий Дон'
Понравилось.
Больше не могу. Звоню Эм я никуда не иду. Мастер-класс подождет. Я человек и я должен спать!
Конец.
Part 8
Мастер-класс с алкоголиком отменяется. Звонили с площадки. Я очень счастлива. Никаких гитар, никаких рокеров, никаких забот. Иду отдыхать. Пару звонков и все готово. Chicago B.L.U.E.S. мой любимый клуб на Манхеттене. Места забронированы. Звоню Заку. У меня ведь планы на него.
Отлично, идем вместе.
Part 9
72 Eighth Avenue. Манхеттен. Я дома.
Устало выхожу из такси, сам не знаю как, но мне удалось удрать незамеченным для прессы и фанатов. Толкаю стеклянные двери, уворачиваюсь. Старая дорожная сумка чуть не застряла между ними. Повалив ее на плечо, кивнул Дейву. Наш консьерж, ревностно охраняет мой покой. Даже от Эм.
Тащусь к лифту. До моего пентхауса пешком далековато. Нажимаю кнопку. Еду. Выхожу в предвкушении. Где-то здесь ходит моя любовь. Самая настоящая. Дикая и кусачая. От которой в действительности страдаешь.
— Я дома! — Радостно кричу.
Не отвечает. Прячется. Обиделась.
Ухмыляюсь. Так всегда. Не понимает, что это моя работа — ее хлеб с икрой.
Маленький топот.
— Вот ты где!
Хватаю серое животное на руки. Чешу за ушком, моя любимица Макс. Маленькое чудовище, кусается как крокодил, царапается как бешеный енот.
— Скучала, да?
Маленькая мордочка обтерлась об мою щеку. Обожаю свою кошку. Чмокнул ее в нос.
Раньше думал, что это кот. Оказалось наоборот. Даже страшно представить, чтобы было, если бы это был кот. Наверное, он меня сожрал бы. Без зазрения совести.
Пошатавшись по огромным хоромам в поисках еды ничего не нашел, кроме кошачьего корма.
— Макс, есть пошли.
Накормил серое животное. Сам остался голодным. Взял кошку. Пошел в комнату. Спать.
Макс замурлыкала. Правильно, сытая. Заурчало в животе.
Вот так мы мурлыкали, пока я не вырубился.
Нет. Есть все-таки хочется. Взглянул на часы, 3-20. Пойду в ночной супермаркет.
Part 10
Зак милашка. Весь вечер улыбается, но почему-то не мне.
Эй! Куда это он?!
Встал и пошел вон к той рыжей, которая усердно улыбалась ему весь вечер. Пригласил на танец.
Опять я в пролете. Почему он не замечает меня?!
Черт. Обиженно надула губы.
— Официант!
Через 5 минут рядом со мной стояла бутылка Krug Clos du Mesnil за целое состояние.
Наливаю фужер за фужером. Наблюдаю как он, положив руки ей на задницу, умело танцует под La Vie En Rose.
Все больше не могу.
Иду к нему.
— Разрешите? — похлопываю ее по оголенному плечу.
Смотрит на меня как на приведение.
— Пожалуйста. — Говорит она и уходит.
По-хозяйски прижимаюсь к Заку. Он как-то не очень рад.
— Ты, кажется пьяна?
Его проницательности нет границ.
— Тебе не кажется. — Честно отвечаю. — Почему ты бегаешь от меня? — слегка запинаюсь, спрашиваю.
Он остановился.
— Надо поговорить. Пойдем.
— Хорошо.
Сели обратно за столик. В самый угол зала.
— Говори.
Кажется, я и правда перебрала.
— Джо, я пришел сюда, чтобы не обидеть тебя. Ты мне нравишься, но не более. Мне нужен кто-то менее звездный, понимаешь? Я не хочу находиться, под прессом прессы. — Он ухмыльнулся. — Смешно сказал.
— Это все? — сдерживая пьяные слезы обиды и дрожь в голосе, спросила я.
— Все. — Кивнул Зак.
— Ты можешь идти.
— Извини, Джо. Надеюсь, это не помешает нашей работе.
Я не ответила.
— Я заплачу. — Сказал он и пошел к столику, где сидела рыжая.
