отрицали божество Сына Божия, т. е. были антитринитариями XVI в., каковые и в наши дни существуют в Англим под именем унитариев (к ним принадлежал, напр., недавний британский премьер Чемберлен). Прибежавшие сюда же крайние московские протестанты — продолжатели жидовствующих, Феодосий Косой и Фома. Боевой мужицкий рационализм этих закаленных в гонениях лжеучителей имел свою особую заразительность и для православной народной среды в сравнении с бывшим непонятным вольнодумством барских кругов. И либеральные протестанты, испугавшись, не имея сил что противопоставить народному соблазну, сами психологически от либерализма перешли к консерватизму, а затем и к прямой латинской реакции. Сам князь Николай Радзивилл объявил богословскую войну еретикам, но его не поддержали окружавшие его пасторы. Из них Чехович, Верджиховский, сам Симон Будный бросились в крайность. Фаланга протестантская распалась. Староста Жмудский, Ян Кишка, потомок старой литовско-русской фамилии, получивший образование заграницей, богатый помещик, вступил во имя крайнего сектантства в борьбу с кальвинизмом. Как богатый человек, он завел типографию для издания сектантских книг, нанимал учителей, отнимал у протестантов храмы для своей секты.
Довольно неожиданную поддержку получил этот сектантский протестантизм со стороны Московской Руси. Самородный русский протестантизм, объявившийся с конца XIV века, разгромленный в начале XVI в. и подспудно тлевший, не умиравший вплоть до смутного времени, в данную минуту привлек сюда в страну религиозной свободы упорных главарей его из Москвы. Там они были изобличены и томились на тюремном монастырском положении. Это был сосланный в Ферапонтово митр. Макарием Феодосий Косой и его товарищ, поп Фома. Последний заделался здесь в Полоцке пастором. Когда Иван IV взял Полоцк в 1563 г., то он отыскал Фому здесь и утопил его в Двине. В глубине Литвы и Польши во всяком случае московские беглецы-вольнодумцы нашли благосклонный приют у русских ополячившихся помещиков. По свидетельству кн. Андрея Курбского, который стал беженцем в Литве с 1564 г., антитринитарским еретическим учением заразилась «мало не вся Волынь». Русские персонажи рационалистического сектантства на русском языке пожали успешную жатву на разрыхленной протестантством почве. Известный полемист против ереси Косого, инок Зиновий Отенский, обобщает эту картину широкой формулой: «диавол развратил Восток Бахметом, Запад — Мартыном Немчином, а Литву — Косым». Для ответственных русских православных кругов здесь большой помощью оказалось появление в границах Литвы, кроме Курбского, также и знаменитого инока Артемия, искусственно привлеченного в Москве к процессу об еретиках. Курбский и Артемий, эти два книжных лица, представители Московской бесшкольной начитанности, появились здесь во благовремении и сыграли спасительную роль для укрепления малокнижного местного русского православия. Пол столетием позже, Киевский ученый Захария Колыстенский в его «Палинодии» так оценивает роль Артемия в Литве: «Преподобный инок, споспешествующему ему Господу, в Литве от ереси арианской и лютеранской многих отвернул, а через него Бог исправил и весь русский народ в Литве от ереси той».
Положительная сторона либерализма Сигизмунда Августа для православия
Воспользовавшись религиозным либерализмом Сигизмунда Августа, православно-русская аристократия на Виленском сейме 1563 г. нашла благовременным получить от короля полную отмену Городельского постановления 1413 г. и всех других религиозно-государственных ограничений. Сигизмунд это сделал под искусственным флагом «широких объяснений» прежних узаконений: «И мы с панами радами нашими, принимая во внимание, что шляхетские роды своей службой вполне заслужили те привилегии, какие дарованы им Городельским постановлением; что не только последователи римской церкви, но и греческой, занимая при наших предках и при нас должности рад (сенаторов) и всякие другие, всегда выказывали на разных службах свою верность и усердие; и что Городельское постановление, направленное к некоторому унижению лиц, содержащих греческую веру и не получивших гербов, составлено так потому, что на Городельском сейме были не все, и особенно не было станов русских земель — определяем: отныне всеми привилегиями, дарованными литовской шляхте, должны пользоваться не только паны и шляхта римской веры, имеющие польские гербы, но равно и русского народа, лишь бы они были веры христианской. A также отныне на всякие должности вплоть до сенаторской имеют быть избираемы не одни последователи римского костела, но и все вообще дворяне христианской веры, литовцы и русские, каждый по своим заслугам и способностям. И ни один дворянин христианской веры не может быть устраняем от этих привилегий». Это, конечно, прямой вывод из принципа веротерпимости. Это не дарование каких-то привилегий православию, а только акт о политическом равноправии. Формальное существование Городельского неравноправия грозило бы логическим ударом по равноправию и новоявленных протестантов. Поэтому ни единым словом не упомянутые здесь протестанты, конечно, весь свой политический вес положили на чашу весов в пользу православных. Их подписи, начиная с обоих Радзивиллов, стоят под этим актом. На Гродненском сейме 1568 г. Сигизмунд Август подтвердил и объявил, что этот акт веротерпимости не должен нуждаться в новых подтверждениях, а сохраняет силу навсегда. Таким образом, эта кажущаяся щедрость по отношению к православным была попутным выигрышем русской веры на фоне забот о свободе аристократии протестантской.
Православная иерархия в это бурное для религии время была не на высоте. Jus dоnandi — раздача «духовных хлебов» светскими инстанциями накопила в рядах духовенства множество элементов недуховных, корыстных. Типичным представителем такой среды явился
Митрополит Сильвестр Белькевич (1556-1567 гг.)
Это был богатый королевский «скарбник и ключник» в самой Вильне, по-нашему чиновник государственного казначейства, лично богатый человек, но не только богословски, но и в общем смысле едва грамотный. Он выпросил себе у короля Виленский Троицкий монастырь в управление с титулом «настоятеля», но с прибавкой: «пан Стефан Андреевич Белькевич». И вслед затем, еще при жизни митр. Макария, исхлопотал себе в 1551 г. новый акт на получение места Киевского митрополита и все время не принимал ни монашества, ни священного сана. Когда в 1556 г. митр. Макарий скончался, бывший скарбник официально объявлен «нареченным митрополитом, Стефаном Андреевичем». Лишь через полгода после этого он принял монашество и сразу, не проходя низших ступеней, быстро доведен был до посвящения в митрополиты. Такой человек в момент протестантского пожара всей Польши и Литвы воплощал собой неспособность и бессилие — понять все происходящее. Но, судя по тому, что он лично дружил с отступником от латинства, Киевским бискупом Николаем Пацем, можно думать, что он был не особенным ревнителем веры. Хотя у русских православных могло быть и злорадное сочувствие протестантизму, как врагу, смиряющему гордыню латинства.
Не будучи совсем богословом, Сильвестр был одержим интересами хозяйственными. Он брал подарки за поставления клириков. На него жаловались королю даже монахи Киево-Печерского монастыря за то, что митрополит присвоил себе лично монастырские земли.
Характерны для времени этого недуховного митрополита эпизоды грубой борьбы за власть и материальные интересы современных русских православных епископов, столь далеких от понимания и забот о православии, о грозящих последнему и реформационных и латинских опасностей. Эпизоды эти походят как бы на измышленную кем-то сатиру и карикатуру. Но это реальные плоды развращающего права «подавания духовных хлебов — juris dоnandi». Вот примеры.
B 1565 г., по смерти Владимирского (на Волыни) епископа Иосифа, королевская власть пожаловала Владимирскую кафедру почти одновременно двум претендентам: светскому шляхтичу Ивану Борзобогатому-Красненскому и Холмскому епископу Феодосию Лозовскому. Предусмотрительный Борзобогатый, не теряя времени, явился во Владимир, королевский чиновник «увязал» его к месту, и Борзобогатый оставил для управления делами своего сына Василия. Таково было извращение понятий, что делами епархии законно управляет какой-то мальчик, сын своего светского папаши. Tо, что покупается за деньги, оно и перепродается. К Василию, занимающему уже епископскую Владимирскую кафедру, является
