ученому.
Ада. Я ужасно боюсь. Как мы выдержим?
Вилмер. Придется, другого же пути нет.
Ада. А ты уверен?
Вилмер. Уверен. И знаешь почему? Потому что даже офицеры БСФ не могут спастись. Если бы был хоть один шанс подло удрать с тонущего Титаника, то они бы это сделали первыми. И твой родной Едавар даже бы тебя не предупредил. А раз они обращаются к нам за помощью, значит уже все потеряно, значит, их сильно прихватило.
Ада (встает). Я пойду, поговорю с Илосом.
Ада выходит, но через полминуты заходит один Илос и садится рядом с Вилмером.
Илос. Знаешь, что меня больше всего тревожит? Это то, как ты сможешь нажать кнопку и убьешь массу людей.
Вилмер. А может, я их освобожу? Ведь Жизнь без свободы хуже смерти. Зато у уцелевших будет шанс.
Илос. Это звучные формулы, но они мне напоминают еще одного древнего фашиста — Мао, который хотел сжечь половину человечества ради построения своей империи.
Вилмер. Я же не для рабства, а для Свободы на это иду. И потом, я рискую также, даже больше.
Илос. Когда мир взорвется, то разница между свободой и рабством будет условной.
Вилмер. Нет, ты не прав! Человек сначала свободен, потом есть, а не наоборот. Если я свободен, то я и выбираю свободу, пусть даже путем разрушения.
Илос. Ты не сомневайся, я не трушу. Мои сомнения чисто философские. В отличие от нинел-нитупизма я свою философию проживаю сам — иначе неинтересно. Пойми, я раньше очень ждал революции. Мне казалось, что революция, бунт, взрыв это будет ответ на экзистенциальный вызов мира, но, смотря на молодежные организации Едра типа «Нашисты», я понял, что в них вербуют, привлекая экзистенциальными нотками — к вызову, к наведению порядка, к маршу. Но потом их одевают в униформу, сильно избивают первые месяцы, а потом обозленных, тупых, колоннами гонят на стройку дач для бонз Едра и полковников БСФ или «на дело». А эти дела, по сути, избиение неугодных поэтов или журналистов. Либо публичное линчевание преподавателей, как шпионов. И где остается место экзистенциализму?
Вилмер. Да, но это примеры «революции сверху», а если истинная революция? снизу, от народа?
Илос. От народа, говоришь? Хорошо, допустим гипотетически, что электорат захватит власть. Единственный шанс, это было бы обратиться к западным демократиям с просьбой о введении полного международного контроля, о проведении западных реформ без оглядки на традиции, немедленное прекращение подземельной войны и расследовании преступлений Едра, БСФ… Как ты себе это представляешь? Электорат он и есть электорат. Из пыли дом не построишь. Они, придя к власти, начнут все делить поровну, и искать виноватых. Кстати, тут же вспомнят, что у тебя бабушка имела народность номер шесть. А ведь в передачах ТРО с санкции БСФ постоянно бывают репортажи, что виноватые у нас с шестой национальностью. Так что нам ничего не светит в революции. Вот поэтому я вместе с Дуласом помогу доставить вниз взрыватель.
Вилмер. Да, Илос. Я согласен с тобой. И ты тоже понимаешь, что я это сделаю не ради мелочной мысли и даже не из страха.
Илос. А ради чего?
Вилмер. Только не смейся…
Илос. Не буду — не то время.
Вилмер. Я хочу предоставить шанс.
Илос (недоумевая). Кому?
Вилмер. Богу.
ЗАНАВЕС
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Вилмер. Да, вот так живешь, день за днем. А что, если завтра мы все умрем?
Рабочие. (Молчание).
Вилмер (через минуту). Правильно, думать о завтрашнем дне не стоит, иначе будущее меняет настоящее, а правильно, чтобы будущее было на основе настоящего, а прошлое не зависело от настоящего…
Рабочие. (не просто молчание, а безмолвие и отсутствие всякой реакции).
Вилмер (про себя). Что я такое несу… Нужно успокоиться, сейчас не нужно ни с кем говорить. Черт, как я все-таки нервничаю. Я всегда считал, что жизнь не стоит продлевать любой ценой, а смерть совсем не самое худшее. А оказывается, умирать страшно. Неужели я трус? Нет, вроде не должен. Свобода…
1-й рабочий…моему сыну понравилось бы.
2-й рабочий. Да, сейчас достать игрушки не военные, без нашистской символики невозможно. Ну, и как ему этот мишка?
1-й рабочий. Вот я и говорю — познакомился я с одним дедом из темного мира, который у буровой живет, наш язык выучил. У него сыновей убили при какой-то зачистке БСФ, но он не обозлился, а наоборот, стал делать детские игрушки.
3-й рабочий. Ну, это он просто тебя боится и не говорит, что думает. Наверняка, нас всех ненавидит.
2-й рабочий. Да ладно тебе, какой же он террорист, видел я его.
1-й рабочий. Вот он все меня спрашивал про сына. А я и рассказывать-то стесняюсь. Как ему скажешь, что он у меня секретарь детского нашистского комитета? А три дня назад протягивает мне сшитого мишку, такого косолапого-косолапого, с очень скошенными грустными глазами. Он и медведя-то не видел живого, только на картинках.
2-й рабочий. А сыну наверняка понравился?
1-й рабочий. Да… (подумав) Когда я выходил из проходной, меня встретили сотрудники БСФ — говорят: что в свертке? Я рассказал, показал, а один, младший, поднял его за лапу, и говорит: там взрывчатка от темных террористов.
2-й рабочий. Они что, совсем обалдели?
1-й рабочий. Я им объясняю, что сынишке несу в подарок.
2-й рабочий. А они?
1-й рабочий. А он дернул за лапу так, что она оторвалась, мишка в лужу, эти… ржут, ногами пинают, сволочи… У меня в руках монтировка, я ее до синяков сжал, чтобы не ударить.
3-й рабочий. Надо было ударить!
1-й рабочий. Надо! Но они сказали, что если еще буду с дедом встречаться, они оторвут руки и сыну, а деда зачистят на следующей неделе.
Вилмер. Я ударю! За всех…
Полное молчание до прихода лифта.
На технической площадке Вилмер, Едавар.
Едавар. Ну, что, как настроение?
Вилмер. Да уж, будет тут настроение… Но я готов, не волнуйся.
Едавар. Боишься? Ну, это естественно, я бы тоже боялся взрыва, если бы не видел бараков на крутом
