— А-а, он бросил ее, да так ей и надо, выходить замуж за всякие отбросы! — прошипел Морфин, снова плюнув на пол. — Еще и ограбила нас, перед тем как сбежать, видал… Где медальон, а? Где медальон Слизерина?
Вольдеморт промолчал. Морфин стал вновь впадать в бешенство: он размахивал ножом и орал:
— Обесчестила нас, мерзавка! А ты кто такой, чтоб приходить сюда и спрашивать? Все кончено, так ведь… Кончено…
Он отвернулся, слегка покачиваясь, и Вольдеморт подступил еще ближе. Как только он приблизился, опустилась странная темнота, скрывшая и фонарь Вольдеморта, и свечу Морфина — все… Пальцы Дамблдора крепко сжали Гарри за руку, и они взмыли назад в настоящее. После непроницаемой темноты мягкий золотистый свет в кабинете Дамблдора ослепил Гарри.
— И это все? — сразу же спросил Гарри. — А почему стемнело, что случилось?
— Потому что с того момента Морфин больше ничего не помнил, — объяснил Дамблдор, указывая Гарри на кресло. — Он очнулся следующим утром в полном одиночестве, лежа на полу. Кольцо Ярволо исчезло.
Тем временем в деревне Малый Висельтон по Главной улице бежала прислуга и кричала, что в гостиной большого дома лежат три трупа: Том Реддль-старший и его отец с матерью.
Власти магглов были в замешательстве. Насколько я знаю, им и по сей день неизвестно, отчего умерли Реддли, ведь клятие Авада Кедавра не оставляет видимых повреждений… Единственное исключение сидит передо мной, — добавил Дамблдор, кивая на шрам Гарри. — В Министерстве, с другой стороны, тут же поняли, что это было волшебное убийство. Также они знали, что через долину от дома Реддлей жил законченный магглоненавистник, который однажды уже был заключен в тюрьму за нападение на одного из убитых.
Так что Министерство вызвало Морфина. Им не пришлось допрашивать его, использовать сыворотку правды или легилименцию. Он на месте сознался в убийстве, рассказав все с такими подробностями, которые могут быть известны только убийце. По его словам, он гордился тем, что убил этих магглов, и ждал такого шанса уже много лет. Он сдал палочку, по которой тотчас установили, что ее использовали для убийства Реддлей. И он позволил увести себя в Азкабан без сопротивления.
Все, что его беспокоило, — это исчезновение кольца отца. «Он убьет меня за потерю, — снова и снова повторял он схватившим его. — Он убьет меня за потерю кольца». И, видимо, это было все, что он говорил до конца своей жизни. Свои последние дни он провел в Азкабане, оплакивая потерю последнего наследства Ярволо, и был похоронен рядом с тюрьмой вместе с другими несчастными душами, скончавшимися в ее стенах.
— Так, значит, Вольдеморт украл палочку Ярволо и воспользовался ею? — спросил Гарри, выпрямляясь в кресле.
— Верно, — ответил Дамблдор. — У нас нет воспоминаний, подтверждающих это. Но, думаю, мы можем быть вполне уверены в том, что произошло. Вольдеморт обездвижил своего дядю, забрал его палочку, и отправился через долину к «большому дому на другом конце». Там он убил маггла, который отверг его мать-волшебницу, а заодно и дедушку с бабушкой, уничтожив таким образом недостойный род Реддлей и отомстив отцу, который никогда им не интересовался. Затем он вернулся в лачугу Худо, наложил сложные чары, наполнившие сознание дяди ложными воспоминаниями, положил палочку Морфина рядом с ее бесчувственным хозяином, снял с него древнее кольцо и удалился.
— И Морфин так и не понял, что он этого не делал?
— Нет, — сказал Дамблдор. — Как я говорил, он хвастливо признал свою вину.
— Но все это время у него было настоящее воспоминание!
— Да, но потребовалась весьма тонкая легилименция, чтобы выбить его из Морфина, — ответил Дамблдор. — Да и кому нужно было углубляться в его сознание, если он уже принял на себя в убийстве? Тем не менее, мне удалось добиться встречи с Морфином за несколько недель до его смерти. К тому времени я уже пытался выяснить о прошлом Вольдеморта все, что только возможно. И с трудом извлек это воспоминание. Когда я увидел его содержимое, то попытался использовать его, чтобы добиться освобождения Морфина из Азкабана. Однако до того как Министерство приняло решение, Морфин умер.
— А как это в Министерстве не поняли, что Вольдеморт подставил Морфина? — сердито спросил Гарри. — Он же был тогда несовершеннолетним? Я думал, они могут распознать применение магии несовершеннолетними!
— Ты прав — они могут распознать магию, но не ее источник. Помнишь, как Министерство обвинило тебя в использовании Парящих чар, наложенных на самом деле…
— Добби, — ворчливо закончил Гарри, не забывший той несправедливости. — Значит, если ты несовершеннолетний и применяешь магию в доме взрослого волшебника или волшебницы, то в Министерстве и не узнают?
— Они не смогут определить, кто именно применил магию, — Дамблдор слегка улыбнулся глубокому возмущению Гарри. — Они полагаются на родительский запрет своим отпрыскам под крышей родного дома.
— Что за ерунда! — огрызнулся Гарри. — Взглянули бы они, что тут случилось, что случилось с Морфином!
— Согласен, — произнес Дамблдор. — Каким бы ни был Морфин, он не заслужил такой смерти, обвиненный в преступлениях, которых он не совершал. Но уже поздно, а я хотел бы показать тебе еще одно воспоминание перед тем, как мы расстанемся…
Дамблдор вынул из кармана второй хрустальный флакон, и Гарри сразу же затих, вспомнив слова Дамблдора, что это воспоминание было самым важным из всех собранных. Он заметил, что содержимое едва перелилось в думоотвод, будто загустев. Может, воспоминания портятся со временем?
— Это будет недолго, — заверил Дамблдор, когда он наконец вылил флакон до конца. — Ты и не заметишь, как мы вернемся. Еще разок в думоотвод…
И Гарри снова падал сквозь серебристый пласт, приземлившись на этот раз рядом с человеком, которого он сразу же узнал.
