бархата ее кожа была похожа на ослепительно белый алебастр. Юбка мягкими складками падала к ногам. Изящные кружевные черные вечерние туфельки были похожи на крылья, когда Кэролайн кружилась перед зеркалом, и ее глаза сверкали от удовольствия. Под конец она приколола к платью подаренную Доменико брошь и задрожала от восторга, увидев, как прелестно она смотрелась на черном кружеве. Удостоверившись, что все в порядке, Кэролайн сняла платье и натянула тонкий розовый пеньюар, чтобы заколоть волосы, прежде чем принять ванну. Ей нравилось самой делать себе прически. Тетя Рина всегда ходила к парикмахеру, если намечалось важное событие, а ей надо было просто вымыть волосы, высушить локоны и заколоть их шпильками.
Принимая ванну и накладывая дрожащими от волнения руками макияж, Кэролайн не спрашивала себя, что ей нужно от Доменико. Она не задумывалась, зачем старается так понравиться мужчине, которого сама оттолкнула от себя. Последние несколько дней принесли ей тревожное чувство, которое на самом деле было чувством одиночества. В компании милой пожилой дамы и маленького ребенка дни тянулись медленно, и Кэролайн испытывала раздражение и разочарование каждый раз, когда Доменико уходил из дому, не сказав ей ни слова и даже не взглянув на нее. В этот вечер Кэролайн чувствовала себя молодой и полной жизни, и ей хотелось, чтобы кто-то разделил ее радость с ней. Например, тот Доменико, которого она знала в Париже и который смеялся, шутил и даже заигрывал с ней.
Наконец она была готова. В свете лампы ее волосы блестели, когда Кэролайн вертела головой, брызгая духами за маленькими розовыми ушками. Оставалось только ждать приезда Доменико, и она сидела тихо, сжав руки на коленях и прислушиваясь, не хлопнет ли дверца машины и не раздадутся ли его быстрые, легкие шаги.
Кэролайн все еще была в комнате, когда в дверь постучала Аделина и сказала, что тетя Рина ждет ее к ужину. Кэролайн была погружена в приятные мысли и не слышала, что гонг прозвучал уже десять минут назад. Поспешив в столовую, она извинилась за опоздание.
— Все в порядке, милая, — ответила тетя Рина. — Тебя стоило ждать. Сегодня ты выглядишь ослепительно, Кэролайн. Я попрошу Доменико после ужина показать тебе город. Позор, что ты не выходила из дому со дня своего приезда, и я очень рассержусь на него, если он будет продолжать в том же духе.
Тетя Рина угрожающе сжала губы, словно спрашивая, осмелится ли кто-нибудь ей возражать, но на этот раз Кэролайн не пыталась ее разубедить.
За ужином они обе были погружены в свои мысли и почти не разговаривали. Потом перешли пить кофе на террасу. Доменико все еще не было. И только когда начали сгущаться сумерки, к дому подъехала его машина.
Тетя Рина с решительным видом поднялась со своего места и вышла в прихожую. И вскоре Кэролайн услышала ее сочувственные восклицания. Слов Доменико она не слышала, но его голос ей показался совсем другим — в нем не было обычной напористости. Затем его шаги застучали на лестнице, и Кэролайн собралась направиться за ним, чтобы поблагодарить за подарки, но тетя Рина остановила ее:
— Не надо, Кэролайн!
— Я хотела сказать ему всего несколько слов, тетя Рина.
— В другое время, милая. Оставь его ненадолго. Он не очень хорошо себя чувствует.
Кровь отхлынула от лица Кэролайн.
— Что случилось? — забеспокоилась она.
— Ничего, что не смогут исправить покой и несколько часов сна, уверяю тебя. Не смотри на меня так, дитя мое. Ничего серьезного, просто мигрень, которой он страдает с семи лет после смерти родителей.
— Мигрень? Бедный Доменико!
— У тебя она тоже бывает, Кэролайн?
— Нет, но я часто ухаживала за отцом во время приступов. Он очень мучился. Когда боль в голове становилась невыносимой, даже молил о смерти, а я могла лишь прикладывать к его лбу ледяное полотенце и тихонько массировать ему шею. После этого отец засыпал на пару часов, а когда просыпался, был совершенно здоров. Я часто думала, что боль была настолько ужасна, что после приступа он чувствовал себя вдвойне здоровым человеком.
— Если бы ты могла сделать то же для Доменико, дитя! Но когда у него приступ, он никого не пускает в комнату. Задвигает шторы и ждет, когда боль стихнет, но иногда я часами слышу, как он ворочается на постели. Конечно, ему выписывают таблетки, но они не помогают, так что он отказывается их принимать. Врачи говорят, что это может быть аллергия или он просто переработал, но пока им не удается его излечить.
Кэролайн хотела пойти к Доменико, но тетя Рина удержала ее:
— Он очень рассердится. Мы знаем, что его лучше оставить в покое.
Они еще посидели, а потом разошлись по комнатам. Тетя Рина расстроилась из-за Доменико, и ей хотелось отдохнуть. Она поцеловала Кэролайн и попросила ее не волноваться, так как утром он будет совершенно здоров.
Кэролайн поцеловала тетю Рину в ответ, вошла в свою комнату и начала раздеваться. Из комнаты Доменико не доносилось ни звука, и она надеялась, что ему удалось заснуть. Она на цыпочках подошла к двери и приложила ухо к замку в надежде услышать какое-нибудь движение, но из комнаты не доносилось ни звука. Кэролайн взглянула на ключ и подумала, осмелится ли она открыть дверь. Ее рука задержалась над ручкой, но тут она вспомнила слова тети Рины: «Оставь его в покое. Он очень рассердится, если ты войдешь к нему».
Кэролайн знала, что сможет помочь ему. Отец говорил, что, если бы она не сидела с ним рядом, когда боль была невыносимой, он застрелился бы. Но они с отцом были очень дружны. Доменико может возненавидеть ее, если она узнает о его слабости. Кэролайн медленно отошла от двери.
Глава 8
Прошли часы, прежде чем Кэролайн приняла решение. Она лежала в своей огромной постели под пологом и невидящими глазами смотрела на узорчатый потолок. Как он? Удалось ли ему наконец заснуть?
Кэролайн не могла спать, думая о том, какие мучения терпит Доменико в соседней комнате. А ведь она знала, что может ему помочь.
За стеной что-то упало на пол, и Кэролайн быстро села на кровати, напряженно прислушиваясь. Ее сердце яростно колотилось, когда она опустила ноги на пол и подошла к двери, разделяющей их спальни. У Доменико было тихо. Она больше этого не вынесет! Схватив с кровати пеньюар, Кэролайн быстрым движением накинула его и затянула пояс. Потом подошла к двери и повернула ручку. Слава богу, не заперто!
В спальне царил полумрак. Шторы были плотно закрыты, чтобы ограничить доступ света. Подойдя на цыпочках к постели, Кэролайн увидела, что на полу валяется стакан, а на толстом ковре блестит лужица воды. Она перевела взгляд на кровать. Наверное, Доменико хотел выпить воды и уронил стакан. Она подошла поближе, чтобы спросить, не принести ли ему воды, и сочувственно ахнула, когда он открыл глаза. Они были полны боли. На лбу залегли морщины, а сквозь загар просвечивала бледность. Черные волосы Доменико, всегда так аккуратно причесанные, были влажными и свалявшимися. Сбитые простыни и одеяло валялись на полу.
Увидев Кэролайн, он попытался заговорить приказным тоном, но его голос был так же полон боли, как и глаза.
— Уходи! — слабо попросил он. — Оставь меня в покое.
Кэролайн двинулась к двери.
— Я иду вниз, Доменико. Но вернусь через минуту.
Он махнул ей вслед рукой, но Кэролайн уже повернулась к нему спиной. Через несколько минут она уже несла в спальню миску с водой, в которой плавали кубики льда. Поставив ее на столик рядом с кроватью, она окунула в воду чистое белое полотенце, ласково отстранила Доменико рукой, когда он приподнялся на подушке, чтобы начать спорить. Он глухо застонал и сдался.
