Она со страхом сглотнула и молча кивнула в ответ, и Рамон Вегас углубился в джунгли. Тина бросила последний взгляд на сравнительную безопасность, которую они покидают, прежде чем собраться с духом и тоже углубиться в зелень, уже поглотившую его. Охваченная паникой, она пошла быстрее, убежденная, что он способен оставить ее одну, если она не подчинится, и через несколько секунд увидела его широкую спину. Ее маленькие следы благодарно ложились в оставленные им большие.
Впоследствии Тина, вспоминая, удивлялась, как она пережила это путешествие. Несомненно, ее удерживало на ногах лишь сознание, что Рамон Вегас наслаждается зрелищем ее мучений и сознательно заставляет напрягать силы, вынуждая сдаться. Но он будет разочарован. Она стиснула зубы и изо всех сил старалась не отставать от его убийственной скорости, как только поняла, что он не собирается делать никаких скидок на то, что она женщина. Эта решимость одна заставляла ее продолжать путь среди бесконечного мира деревьев и зарослей. Она брела по болотам, поднималась на холмы, пересекала ручьи и, что, возможно, хуже всего, страдала от укусов сотен голодных москитов, чья настойчивость не уступала ее собственной. В одних местах почва становилась мягкой и идти было легко, в других Вегасу приходилось прорубать мачете путь в спутанной массе колючих кустов. Лианы и ужасные тонкие корни растений, которые живут на деревьях и никогда не касаются почвы, задевали ее лицо, а попугаи ара не раз едва не сводили ее с ума своими пронзительными криками, когда совершенно неожиданно взлетали и метались меж стволами, как проклятые души.
Ей было очень жарко, она совсем обессилела, когда он наконец сделал сигнал остановиться. Глядя на ее потное лицо, он с мрачным удовлетворением сказал:
— Вы будете есть, сеньорита, или хотите немного еще попутешествовать налегке?
Она тяжело вздохнула и с трудом распрямила ноющую спину.
— Решайте сами, — солгала она. — Я готова идти столько же, сколько вы.
В его глазах невольно мелькнуло удивление, тут же тщательно спрятанное. А у нее каждая мышца просила отдыха. Тина ждала его решения.
К ее бесконечному облегчению, он сказал:
— Сейчас мы отдохнем и поедим. — Потом, словно желая возместить свое жестокое обращение, небрежно добавил: — Деревня всего в часе ходьбы отсюда, так что самая трудная часть пути уже позади.
Жесткие бисквиты, сардины и сушеный инжир — все это он достал из своего рюкзака — показались Тине божественно вкусными, и она принялась есть за обе щеки. Он незаметно наблюдал, как она, закончив, по очереди облизала пальцы с непосредственностью ребенка. А когда Тина легла на мягкий мох, вытянулась во весь рост и издала негромкий вздох, похожий на мурлыканье, Рамон изумленно наморщил лоб. Неожиданно вспомнив о его молчаливом присутствии, Тина лениво открыла один глаз и поискала его; его нахмурившееся лицо было последним, что она увидела, прежде чем усталость овладела ею полностью. Тина сдалась ей и уснула.
Проснулась она, когда ее щек коснулись капли дождя. Сонливость совсем оставила ее, когда молния проделала свой зигзагообразный путь в облаках, а гром потряс землю. Инстинктивно она стала искать Вегаса. Он упаковывал рюкзак, но, услышав ее движение, быстро повернул голову и сказал успокоительно:
— Не волнуйтесь. Буря будет сильной, но быстро пройдет. Идемте, — он показал вперед, — мы так же промокнем, оставаясь на месте, и если хотим оказаться в деревне до темноты, нельзя терять времени.
Она послушно встала и готова была следовать за ним, но тут же ослепла: небеса разверзлись, оттуда полилась сплошная стена воды, полностью лишив ее зрения. Тина ахнула от неожиданности и протянула вперед руки, словно надеясь разорвать водяной занавес, закрывавший видимость. Мысль, что Вегас, не оглядываясь, идет вперед, оставляя ее на месте, наполнила ее истерическим страхом, и она не смогла сдержать крик. Из пустоты что-то протянулось и крепко схватило ее за руку. Змея?.. Крик ужаса резко оборвался, когда голос Вегаса перекрыл рев дождя, превращавшего подлесок в сплошное месиво.
— Что случилось? Вы ранены?
Короткие вопросы привели ее в себя. Сознание, что ее держит его рука, а не лапа какого-то хищника джунглей, делало необходимым хоть какое-то объяснение.
— Я... споткнулась и вывихнула лодыжку, — это было первое, что пришло ей в голову, и она в сущности не надеялась, что ей поверят. — Но уже все в порядке. — Тина отступила, когда он наклонился, чтобы рассмотреть ее ногу. — Уже не болит. Я могу идти.
Он сверху вниз с подозрением смотрел на ее смущенное лицо; дождь ручейками стекал с его черных полос и по худым щекам. Тина ответила на его взгляд с сильно бьющимся сердцем. Неужели она выдала себя, показала свою непригодность? Но он только коротко ответил:
— Хорошо, идем дальше!
Так же быстро, как начался, дождь прекратился. Тина впервые всеми порами ощутила великолепную свежесть тропической растительности после дождя, ей хотелось вслух восхищаться чудесным оживлением кустов и деревьев, которые всего несколько секунд назад, казалось, были обречены на смерть. Но приходилось успевать за Вегасом, и поэтому Тина просто наслаждалась испытываемым удовольствием. На мгновение исчезла удушающая лесная жара, ее сменила прохладная влажность, подействовавшая на Тину как тонизирующее средство. Растения ожили, выглядели они после недавнего душа свежими, и воздух заполнился ароматом: это был благодарственный гимн пересохшей земли. Тина почти бежала за Вегасом, не обращая внимания на его молчаливую отчужденность и на свою промокшую одежду. Впрочем, как только выглянуло солнце, от одежды пошел пар и она начала подсыхать на теле. Думая об окружающей красоте, девушка высвободила волосы, они рассыпались золотым дождем, окутав ее до талии, и сохли. При этом Тина совершенно забыла, что прическа должна была замаскировать ее молодость, и просто шла за остроглазым Вегасом.
Впрочем, все его внимание было поглощено маршрутом — напряженное внимание. Он двигался с грацией и осторожностью хищника джунглей, быстро и пристально оглядывая каждое дерево, иногда останавливаясь и разглядывая землю, прежде чем решить, куда идти дальше. Он так сосредоточился на этом, что Тина не решалась нарушить его сосредоточенность своей болтовней.
Примерно через полчаса напряженного молчания Рамон остановился и удовлетворенно хмыкнул. Тина протиснулась ближе, чтобы увидеть причину, и ощутила приступ страха: в подлеске видна была хорошо протоптанная тропа. Они почти пришли.
Она вздрогнула, когда Вегас произнес какое-то гортанное приветствие, обращаясь к окружавшим кустам, и тут же застыла: ветви раздвинулись и открыли людей самого свирепого вида. Тина сдержала крик и придвинулась к Вегасу. Не отводя взгляда от приближающихся индейцев, он негромко сказал ей:
— Не бойтесь. Если бы они хотели нам зла, это случилось бы много часов назад. Сохраняйте спокойствие и прежде всего не показывайте им, что боитесь.
Много часов назад? Значит, туземцы идут за ними с тех пор, как они высадились на берег; может, еще раньше. Инстинкт, предупреждавший, что за ними наблюдают, не обманул ее: все это время они находились под наблюдением. Она дрожала от страха, глядя на приближающихся индейцев, но старалась не показать этого. Все в них казалось ей зловещим: масса спутанных волос; сильные заостренные зубы, оскаленные в торжествующей улыбке и вызвавшие у нее отвращение; угрожающая походка: они приближались чуть согнувшись; первобытная угроза, подчеркнутая раскраской тел, — все свидетельствовало о том, что перед ней жестокие существа, для которых правила поведения значат так же мало, как для нее издаваемые ими гортанные звуки.
Но действительно ли эти звуки такие необычные? Среди неразборчивого гомона слух Тины уловил нечто знакомое. Она посмотрела на Рамона и, к своему изумлению, увидела, что он улыбается. Все стало на свое место: знакомое слово, которое она уловила, было произнесенное индейцами имя Карамару; эти люди настроены совсем не воинственно, напротив, они приветствуют его, называя по имени!
Тина прислонилась к стволу дерева и наблюдала за радостной встречей. Смеясь и улыбаясь, Вегас хлопал эти ужасные существа по спинам и обменивался с ними непонятными словами. Сцена была такой непохожей на жизнь, какой ее представляла себе Тина, что девушка неожиданно для себя расхохоталась. Вцепилась в ствол дерева, и от смеха слезы покатились у нее по щекам. И только когда ощутила сильный удар по щеке, пришла в себя. В ужасе смотрела она на Вегаса, который стоял перед ней с поднятой рукой, готовый ударить снова. Дар речи, казалось, покинул ее, она могла только сдавленно вскрикнуть. Оставалось
