— Ной… — начала я.
— Он мне сказал.
— Но он говорил, что ты… что сыворотка. — Голова шла кругом, и я никак не могла облечь свои мысли в слова. — Не понимаю.
— Ты серьезно думаешь, что сыворотка что-то изменит? — сухо спросил он, захлопывая дверь и вставляя ключ в замок зажигания. — Она сглаживает эмоции — большую их часть, — но я все еще понимаю разницу между правильным и неправильным. И она не сотрет воспоминания о том, что я испытал. Меня не заставят делать то, с чем я не согласен. С сывороткой или без нее, я знаю, чего хочу. — Он фыркнул. — Хотя пройдет немало времени, прежде чем я это получу.
— И чего ты хочешь? — спросила я.
— Тебя, — просто сказал он. — И чтобы ты была в безопасности. Это из-за меня ты во все это встряла. Я хотя бы могу устроить, чтобы ты осталась цела.
Я была потрясена.
— Деклан…
— Понимаю, ты хочешь поскорее от меня избавиться…
— И вовсе я этого не хочу.
На глаза навернулись слезы, когда я позволила себе почувствовать облегчение и счастье — облегчение от того, что Деклан здесь и со мной, и счастье, потому что я даже поверить не могла, что это вообще возможно.
— Я думала, тебя больше нет, что новая сыворотка забрала тебя у меня.
— Никуда я не делся. Но новая сыворотка… это по-прежнему проблема. Я хочу быть с тобой, но сейчас это невозможно. И не знаю, когда ситуация изменится.
В голове услужливо вспыли воспоминания о нашей близости. Если Деклан на сыворотке, этого больше не повторится. Карсон говорил, что эффект от инъекции будет постоянным, хотя я и отказывалась в это верить.
— Доверься мне. Я умею быть терпеливой.
Я наклонилась и прижалась к его губам. Деклан в ответ меня не поцеловал. Это напомнило мне о Маттиасе — я ведь тоже отказывалась целовать его, пусть и не потому, что ничего не чувствовала.
Деклан вырулил на трассу. В моих руках теплым грузом лежала девочка, совсем крохотная, но полная жизни.
— А для дампира ее не так уж и притягивает мой запах, — сказала я.
— Он действует только на меня. — Деклан взглянул на меня. — Нам нужно остановиться, кое-что купить. Детское питание, подгузники.
Я скорчила гримасу.
— Кошмар, менять подгузники. Этого я вовсе не планировала. Хотя я ничего из этого не планировала.
— Думаю, ты справишься. Мы пока затаимся и через пару дней свяжемся с Ноем. Я взял с него обещание позаботиться о Молли.
Я улыбнулась такому беспокойству о кошке.
— Вот видишь? Ты все еще лапочка.
Он выгнул бровь:
— Забота о тех, кого я приручил, еще не делает меня лапочкой.
— Ну, раз ты так говоришь.
— А еще нам надо присматривать за вампирами, когда они найдут и освободят Кристофа. Теперь, когда Маттиаса нет, это лишь вопрос времени.
Во мне поднялась новая волна страха.
— Ты и в самом деле так думаешь?
— Да. И поэтому мы будем за ними следить. А если твое тело снова начнет отторгать «Ночной дурман»…
— То что мы будем делать?
— Все уладим.
Я заставила себя улыбнуться.
— А для безэмоционального дампира с багажом в виде младенца ты очень оптимистичен.
Он поднял бровь, но взгляда от дороги не отрывал.
— Стараюсь.
Это еще не все, я знала. Перед глазами у меня постоянно маячил образ Маттиаса с губами, перемазанными в моей крови, за секунду того, как он развеялся пеплом.
И было кое-что еще, что никак не могло меня оставить, пусть и в ином плане. То, что сказал мне вампир, прежде чем вонзить клыки мне в шею. Я вздрогнула, дотрагиваясь до свежих ранок.
Вот что он мне прошептал. Он взял с меня слово, что я позабочусь о девочке, а потом сказал: «Я тебя найду».
Не самые обычные слова для человека на пороге смерти.
Я никак не могла выкинуть из головы его книги о магии и рассказ о дружбе с Гудини, мастером иллюзий, славившемся своими трюками с исчезновением.
Я вспомнила, как Маттиас с отвращением рассказывал о том, как брат заставил его выпить крови девочки-дампира по время ритуала «Амарантос».
«
Ради него, пожалуй, можно и умереть.
