– А-ап!!!
Правая рука профессионального стрелка распрямилась одновременно с быстрым поворотом корпуса. Тут же раздался слабый хлопок, эхом которому был звон разбитого стекла. Сашка пригнул наголо остриженную башку – сверху посыпались осколки с каплями американского поила. Потом медленно поднял лицо с вытаращенными от удивления глазами…
– Не унывай, – крикнул инструктор, – к концу обучения и ты будешь стрелять не хуже. И запомни: оружие у нас отличное – всякой ху… то есть дерьма не держим!..
– Разминка закончена… Итак, сегодня мы продолжим совершенствовать ваши навыки и разучим кое-что новое. Первые полчаса опять посвятим дыханию. Далее отработка отдельных приемов. А в за ключительные пятьдесят минут проведем пятиминутные спарринги…
«И здесь дыхание!.. Как можно научиться им управлять, когда его просто не хватает?..» – ворчал про себя Дорохов. Мышцы ног едва не сводило судорогой от усталости; слух с трудом улавливал, а мозг нехотя и с запозданием впитывал звучавшие советы очередного наставника.
Голос многократно повторялся под сводами огромного спортивного зала. Переодетые в трико и легкие футболки курсанты, закончив изнурительную сорокаминутную разминку, стояли, образуя полукруг. В середине полукружья прохаживался мужик лет сорока пяти – стройный, без малейшего намека на лишний вес. На этом видимые признаки изрядной физической подготовки заканчивались; однако курсанты, имевшие возможность лицезреть тренера по единоборствам в деле, поглядывали на него уважительно…
– …Капоэйра и схожие по классу боевые искусства, делающие ваши движения быстрыми, экономичными и целостными, начинаются с умелого дыхания, – развивал тот вступительный монолог. – Полагаю, всем давно известно: рукопашный бой зачастую происходит в рваном ритме. Исполнение от дельных приемов требует то плавного и слитного, с напряжением отдельных групп мышц; то мощного и концентрированного исполнения с одновременной работой всех мышц тела. А мышцам, как известно, требуется кислород… Кроме того, правильное дыхание поможет вам вести поединок с большей интен сивностью и продолжительное время. Итак, мы освоили нижнее и среднее дыхание. Сегодня приступим к изучению техники верхнего…
Спустя полтора часа инструктор приказал курсантам сесть вокруг татами. Затем, подбирая по росту и комплекции, стал поочередно назначать пары для учебных боев…
– У этого сэнсэя, наверное, такой же пэ-принцип, – недовольно буркнул до предела уставший Оська, – скажет: сэ-свеженьким любой слесарь сэ-сможет махать разводным кэ-ключом…
– Мы все одинаково выдохлись, – парировал сидящий рядом Артур. – Все находимся в равных условиях.
– Погоди… Он потом пэ-против каждого из нас будет по два отдохнувших бугая в-выставлять…
Назначенные бойцы надевали короткие кожаные перчатки, выходили на центр площадки, и начиналось пятиминутное сражение. Ни кровь, ни синяки, ни стоны в расчет не брались. Тренер лишь изредка выдавал лаконичные замечания и останавливал поединок по истечению времени, либо, когда один из партнеров уже не мог подняться.
Дорохов неплохо отработал свою пятиминутку со схожим по габаритам пареньком. Словил десяток увесистых ударов по корпусу, столько же поймал головой… Но все же умудрялся ставить блоки, перемещаться и грамотно отвечать ногами и руками.
Осишвили выглядел худощавым, но на полголовы превосходил Артура, потому в соперники ему достался схожий по комплекции и равный по росту Жиндарь. Этот хитроватый с бегающими глазками парень был таким же спецназовцем, загремевшим сначала под следствие, а потом и в эту школу после какого-то темного дельца с изнасилованием и убийством у границы Ингушетии двух молоденьких чече нок.
Схватка Сашки и Жиндаря началась без разведки. Жилистый соперник Оськи казался свежее, будто не отмахал кросс на автодроме, не парился на разминке и не отрабатывал до седьмого пота новых приемов. В каждый удар он старательно вкладывал всю безразмерную дурь, сопровождая движения звучными выдохами и через пару минут инструктору надоело слушать эти утробные звуки.
– Не трать понапрасну силы! – бросил он, отворачиваясь и доставая из кармана сотовый телефон. – Выдыхай резко и беззвучно, а голосовые связки не напрягай.
Сделав замечание, наставник по рукопашному бою отошел от ковра и отвлекся, набирая на мобильнике номер. А в схватке, между тем, наступил перелом: Сашка окончательно спекся, пропустил под ряд несколько ощутимых ударов и скоро распластался на татами. В таких случаях в поединке наступала пауза – лежачего не добивали. Партнер делал пару шагов назад и дожидался, когда поверженный соперник придет в себя, встанет на ноги; или же когда тренер, убедившись в невозможности продолжении боя, пригласит следующую пару.
Жиндарь не остановился и не отступил. То ли в пылу единоборства, то ли в силу врожденной жестокости он набросился сверху на Осишвили, скинул мешавшие перчатки и принялся молотить его кула ками. Сидящие вокруг курсанты заволновались, загудели; Дорохов вскочил, обернулся на инструктора… да тот занятый телефонным разговором, закрыл ладонью свободное ухо и не замечал происходящего беспредела.
Оськина голова безвольно откидывалась от ударов то вправо, то влево…
Боле медлить нельзя было ни секунды. И, бросившись на татами, Артур ногой с размаху въехал Жиндарю в лицо…
Глава четвертая
И последующий месяц пребывания Дорохова с Осишвили в учебном Центре пролетел в том же скоростном ритме и с теми же бешеными нагрузками. Понемногу друзья втягивались, привыкали, и даже полуторачасовые кроссы уже не воспринимались издевательским испытанием на прочность организмов.
Все шло своим чередом. Раз в два месяца Центр выпускал около двух десятков питомцев, бесследно и навсегда исчезавших за бетонным забором с приезжавшими за ними «покупателями» – неразговор чивыми людьми в штатских костюмах. Но сейчас – в начале мая, приятелям думать о выпуске было рановато. До второй половины сентября еще требовалось дожить…
Сашкино желании сбежать не пропало и не утихло. Однако говорить об этом он стал реже, не находя, вероятно, приемлемого способа исполнить заветную мечту. Вечерами – в единственный, спокойный час между ужином и отбоем, подолгу валялся на кровати, задумчиво разглядывая стены и потолок – то ли вспоминал прошлую жизнь, то ли о чем-то размышлял…
Увы, не все складывалось спокойно и в соответствие с планами руководства учебного Центра. Жиндарь был вовсе не из тех людей, которые осознают свою неправоту и прощают обиды. Походив дней десять с повязкой на сломанном носу и делая вид, будто не замечает Дорохова, он терпеливо ждал своего часа. И по прошествии месяца дождался…
Столовая располагалась у пересечения асфальтовых дорожек – по соседству с крытым бассейном и неподалеку от казарм, где проживали три набранных с двухмесячным интервалом курса. Кормили в столовой отменно. Курсантам предлагалось «убойное» четырехразовое питание в большом зале первого этажа; инструкторы, преподаватели и сотрудники школы поднимались в малый зал на второй.
Рядом с нижним фойе имелась смежная комната с дюжиной раковин для мытья рук. Перед ужином Жиндарь надолго задержался у последнего умывальника, с особой тщательностью намыливая ладони и косо поглядывая на заходивших и покидавших туалетную комнату товарищей. Улучив же момент, когда никого, кроме Дорохова не осталось, быстро закрыл воду и, проходя сзади, с размаху всадил ему в бок что-то острое…
Сложно сказать, что замышлял Жиндарь, и контролировал ли он в тот момент свой разум. Возможно, врожденные озлобленность с жестокостью, некогда затуманившие его разум на границе Ингушетии с Чечней
