разгрузочных жилетах и так размещался приличный вес жизненно необходимой поклажи: боеприпасы, питание, медикаменты… Да плюс оружие на плечах…
Теперь они не заботились о том, как бы не завалило камнями тропу. Напротив, приблизительно через каждые две-три минуты сержант Нефедов посылал верхом из подствольника гранату, а потом все четверо получали несколько секунд передышки — «чехи» так же прятались под скалу от летевших со склона булыжников и не осыпали оборонявшихся градом пуль.
Следующим погиб Нефедов. Откуда-то сверху время от времени продолжали сыпаться мелкие камни, на которые никто из бойцов не обращал внимания. И напрасно!.. Ведь именно там, на склоне, по-прежнему находились воины Аллаха из тех двух дозоров, приметивших на тропе и угостивших огнем чужаков. И сейчас, воспользовавшись тем, что федералы засели за скальным уступом и, обозревая тропу, совершенно не видят горного склона, кто-то из чеченцев спустился ниже — на расстояние броска и метнул «лимонку». Страшный «подарок» скатился и упал вместе с крошкой и обломками камней рядом с Нефедовым. Тот даже не повернул головы, продолжая выискивать сквозь прорезь прицела фигурки моджахедов. Секундой позже раздался взрыв, а когда слабенький ветерок развеял дым и поднятую пыль, на том месте, где лежал молодой парень, оставалась лишь его оторванная окровавленная нога, да автомат с искалеченным прикладом. Трех других спецназовцев основательно обдало взрывной волной, слегка поцарапав при этом мелкими камнями, но пощадив от смертоносных металлических осколков…
— Юрка, смени позицию и держи под прицелом склон! — прокричал Галкину Баринов, вытирая лицо банданой. Многочисленные кровоподтеки на щеках и подбородке смешались со слоем белесой пыли, образуя какую-то страшную маску, да в эти роковые минуты никому до этого не было дела.
Старлей осторожно перекатился ближе к ущелью, нашел приличный по размерам валун, прикрывавшего его от прицельного огня боевиков, находящихся на тропе и, обозрел пространство над скалой.
Тут же сверху прогремел выстрел…
— Косяк! — крикнул Юрка боевику, после того, как пуля вжикнула по краю валуна, и незамедлительно ответил из «Вала». Через мгновение тело бандита сползло вниз и безжизненным кулем упало на тропу…
А майор с Василюком продолжали методично обстреливать подступы к своим нынешним позициям. Узкая, местами не шире двух метров тропа была сплошь усеяна убитыми и раненными чеченцами, а с северной стороны снова и снова подходило свежее подкрепление. На смену одним — убитым и умирающим, о чем-то неистово просящим Аллаха, настойчиво появлялись другие — с горящей ненавистью в глазах, с озлобленными лицами и с тем же Аллахом на устах…
Изредка с позиций сепаратистов раздавались какие-то громкие выкрики на ломанном русском языке. Кажется, федералам милостиво предлагали сдаться…
Скоро у остатков группы Баринова начались проблемы с оружием и боеприпасами. Вначале стал давать сбои белый от пыли автомат Василюка. Помучившись с ним, тот отбросил «Калаш» назад и, подтащив за ремень точно такое же оружие убитого Нефедова, накрепко обмотал обломок приклада какой-то тряпкой. Через минуту, не взирая на неудобство стрельбы из «укороченного» автомата, он снова посылал пулю за пулей в атакующих моджахедов. А затем майор, повернув голову к Галкину, крикнул:
— Юрка, магазины к «Валу» есть?
Чаще следя за склоном, нежели за происходящим ниже — на тропе, старлей расходовал боезапас намного экономнее.
— Держи!.. — бросил он командиру один за другим три двадцатизарядных рожка.
Однако и этого Александру хватило ненадолго. Истратив последнюю пулю в мелькнувшую над пропастью тень, он выхватил из кобуры «Гюрзу» — автоматический пистолет приличных размеров со специальными, усиленными патронами. На «лифчике» имелось четыре узких кармана для запасных обойм и когда дело дошло до последней — четвертой, майор опять обратился к Галкину:
— Юр, все равно палишь реже нас, — одолжи патронов к «Гюрзе».
Старший лейтенант не отвечал…
Баринов пригнулся, выждал несколько секунд, покуда длинная очередь не срикошетила от монолитной скалы в сторону завала, и обернулся. Галкин лежал все за тем же валуном, уткнувшись лицом в согнутую в локте левую руку, крепко сжимавшую толстый ствол автомата. Из-под светловолосой головы растекалась темная лужа крови…
Крепко выругавшись, Александр высунулся из-за укрытия и, выпустил в противника, находящегося уже не далее сорока метров, все восемнадцать пуль. Потом выбросил из пистолетной рукоятки пустую обойму и ползком подобрался к мертвому Юрке, чтобы позаимствовать из его жилета снаряженные магазины.
— Никак мы с тобой, командир, вдвоем остались? — с горечью молвил Василюк, прервав стрельбу из автомата.
— Вдвоем… Не считая нашего снайпера… — пробормотал в ответ майор, лежа на спине и перезаряжая «Гюрзу».
— От Лехи Кобзаря нынче проку нет, — вздохнул охочий до размышлений вслух Василюк, поправляя бинтовую повязку на шее и производя выстрел в какого-то обнаглевшего «чеха». — Ему сейчас куда лучше, чем нам с тобой — лежит без сознания и не ведает о наших жутких…
Он хотел сказать еще что-то, — верно посетовать на участь, уготованную то ли судьбой, то ли христианским богом, да вдруг умолк… Баринов передернул затвор пистолета, перевернулся на живот и трижды подряд пальнул в направлении бандитов, а уж затем решил выяснить, почему словоохотливый прапорщик внезапно замолк на полуслове. Скосив глаза в его сторону, он заметил как Василюк, словно загипнотизированный, смотрит куда-то вниз — на землю…
И в тот же миг раздался взрыв, разом оборвавший чувства, ощущения и осознание Александром всего с ним происходящего…
— Мертвый… Проверь вон того, — по-хозяйски распоряжался на дымящемся ристалище полевой командир Усман Дукузов.
— И этот гоблин уже не дышит, — отозвался его помощник Рустам, однако ж, для верности выстрелил убитому сержанту в голову.
По недавней позиции федералов, яростно и на протяжении целого часа отбивавших атаки воинов Аллаха, разгуливало помимо Рустама еще двое приближенных Усмана. Один из них считал собственные потери чеченцев, другой собирал годное оружие, снаряжение… Вытряхивая пробитые пулями и осколками гранат ранцы погибших спецназовцев, он перекладывал в объемные мешки продукты, медикаменты, личные вещи русских и прочие трофеи. Остальным бойцам своего заметно поредевшего после этой стычки отряда Дукузов повелел разобрать образовавшиеся завалы. Тропой через горный перевал гораздо чаще приходилось пользоваться им самим — воинам вооруженных сил Чеченской Республики Ичкерия.
Усман с пистолетом в правой руке медленно подошел к лежащему на спине под самой скалой русскому и устало посмотрел на его бледное лицо… Кажется, пуля попала тому в голову. Он потерял много крови, но с трудом продолжал дышать. Ворот его камуфлированной формы был расстегнут.
«По возрасту похож на офицера… — подумал чеченец, медля с выстрелом. — Документы эти собаки с собой не берут, так что теперь не разберешь, кто из них кто…»
Не наклоняясь, ногой он отодвинул воротник с одной полой куртки, оголяя правое плечо раненного. Под ключицей русского виднелось заметное пятно сизоватого оттенка — застаревший и давно ставший постоянным синяк, набитый прикладом при выстрелах из мощной «СВД-С»…
— Так ты всего лишь снайпер!.. — злорадно усмехнулся Дукузов, чуть приподнимая правую руку.
Над тропой грохнул еще один выстрел.
— Усман, — неслышно подошел сзади тот, что считал потери. Приблизившись почти вплотную, он шепотом доложил: — Не слишком-то приятные цифры…
— Говори… — поморщился полевой командир.
— Двадцать два убито. Девять очень тяжелых — сто процентов умрут. Восемнадцать человек надо лечить — недели две-три… А покуда они не воины. Ну и легких человек двадцать пять…
— Ясно. Займись переправкой убитых и раненных в лагерь.
— Понял, Усман. Сделаю, — кивнул исполнительный единоверец и быстрым шагом отправился в расположение лагеря, где имелось небольшое подразделение эвакуации пострадавших во время стычек с федералами.
