девушку…
Она сидела рядом будто живая, случайно задремавшая на каких-нибудь пять минут. Красивые ухоженные ладони покоились на широком сиденье подле бедер; голова, чуть откинутая назад, утопала в мягком подголовнике, а легкий ветерок, врывавшийся в приоткрытое окно, заигрывал с чудесными русыми волосами. И только золотой орел с пробитым левым крылом напоминал о недавней, непоправимой трагедии…
Невольно припомнив, как впервые увидел ее, исполнявшую сказочный, завораживающий танец на мизерной сценке вокруг шеста, Александр прикрыл глаза…
Потом, наклонившись над ней, еще раз поцеловал похолодевшие губы и, рывком покинув автомобиль, принялся за дело. Отыскав в багажнике среди инструментов кабардинский нож с широким лезвием, и упав на колени, офицер «Шторма» в течение часа с ожесточением копал могилу на вершине обрывистого берега живописной речушки. Копал, непрерывно вспоминая, как точно так же хоронил боевых друзей в Чечне во время многочисленных операций и рейдов…
Он вернулся в городок, когда совсем стемнело. Спрятав машину средь автомобильного скопления на привокзальной площади, Баринов вошел в здание железнодорожного вокзала и прямиком направился в зал, где размещались автоматические камеры хранения…
Он намеренно избегал встреч с блюстителями порядка, так как был уверен: местные силовые структуры о нем оповещены, и рыщут в поисках зарвавшегося бывшего заместителя, перешедшего дорогу всесильному директору «Южной ночи»…
Через пять минут майор уже возвращался к иномарке Асланби Вахаевича. В одной руке в такт шагам колыхалась туго набитая спортивная сумка, в другой же он осторожно транспортировал пластиковый кейс. Тот самый кейс, который они на пару с капитаном Игнатьевым снарядили перед выездом из Ставрополя разнообразными хитрыми приспособлениями для экстренного и непредвиденного случая.
Именно такой случай, по мнению профессионала от спецназа, наступал в семь часов утра следующего дня…
Глава четвертая
Скоростной поезд следовал вдоль западного побережья острова Хонсю. От Аомори до Киото — бывшей японской столицы, современный, комфортабельный состав проносился за шесть с половиной часов, совершая по пути лишь пятиминутные остановки в восьми, относительно больших, городах.
«Да, это не Россия, — пытался отвлечься от гнетущих мыслей Газыров, утопая в удобном кресле пассажирского вагона, — восемьсот пятьдесят километров за каких-то шесть часов, да еще с остановками. От Грозного до Москвы в два раза дальше, так и трястись целых двое суток, со сквозняками и туалетной вонью. А тут… не хуже чем на реактивном лайнере…»
Слева за окном мелькали, словно игрушечные деревеньки, прилепившиеся к подножиям холмов и вулканов в окружении каскадных, желто-зеленых плантаций. Затем селения сменялись густыми субтропическими лесами, завораживающими непривычными формами и ярким разноцветием растительности.
Руслан достал из сумки начатую еще на теплоходе бутылку. Не обращая внимания на престарелого японца, сидевшего напротив и с удивлением глазевшего на иностранца, он приложился к горлышку и сделал несколько больших глотков. Страх перед Российскими спецслужбами понемногу отступал, но с момента схода с круизного судна появилось и не пропадало ужасное чувство тревоги за старого друга. Ни Мухарбека, ни его семьи, к величайшему изумлению Газырова, на океанском лайнере не оказалось. То ли приятель попросту опоздал к его отправлению, то ли произошло нечто непоправимое…
Поезд мягко, словно не касаясь полотна, летел по незнакомой стране на юг. Солнце, сперва освещавшее небольшое купе слева, давно перевалив через зенит, ушло на запад и теперь заглядывало в вагон сквозь правые окна. Так окончательно и не успокоившись от нервных переживаний за исчезнувшего друга и продолжая смотреть на необычные пейзажи за окном, Руслан незаметно задремал…
— Киото? — открыв глаза и спохватившись, кивнув Газыров в сторону пригорода, мимо которого проезжал, замедляя ход, поезд.
— Киото, Киото, — с поклонами, вежливо улыбаясь, лепетал старик.
— Спасибо дедушка, выручил… — пробормотал кавказец, доставая с полки кейс и подхватывая спортивную сумку, — а то я, понимаешь, в ваших каракулях пока не силен…
Старик-японец услужливо помог открыть прозрачную дверцу купе, продолжая что-то объяснять. Но, Руслан Селимханович, не обращая внимания на непонятную речь, уже продвигался по узковатому коридорчику к выходу из вагона.
На небольшой привокзальной площади он без труда нашел такси и, четко проговорив водителю название курорта, устроился на заднем сиденье. Автомобиль плавно тронулся и поплыл по великолепным дорогам большого города. Вскоре строгая, деловая архитектура, снова сменилась на пригородную и сельскую — такси миновало восточную границу мегаполиса и неслось в направлении пресноводного озера Бива. Именно на его живописных берегах, напоминавших Ривьеру, раскинулось множество уютных селений, специально возведенных для безмятежного семейного отдыха.
«Если Мухарбек промедлил и попался в лапы контрразведки — это еще полбеды, — размышлял чеченец, мысленно возвращаясь к судьбе земляка. — Но ведь оставался и второй вариант — во сто крат худший для нас обоих. Что если до него добрались представители этой таинственной и всесильной организации?.. Да поможет Аллах Мухарбеку и его семье!..»
Машина, свернув с широкой магистрали и проехав несколько сот метров по узкой асфальтовой дороге, остановилась у высоких арочных ворот. Таксист проворно выскочил и, открыв заднюю дверь пассажиру, стал ловко извлекать из багажника вещи, собираясь, похоже, донести их до нужного места.
— Какой же вы неизбалованный народ!.. В России так обхаживают только боссов, да и то за немалые деньги, — удивленно проворчал Газыров, а вручив молодому японцу несколько купюр, махнул рукой в обратную сторону: — Ладно уж, езжай… Я и сам не имею понятия куда дальше идти…
Пожилой кавказец, взвалив на плечо сумку и подняв кейс, протиснулся боком через никем не охраняемый вход и зашагал вразвалочку по выложенной плоскими, бесформенными камнями тропинке. Предстояли нелегкие поиски близких, более точных координат проживания которых, он и в самом деле не знал. Поплутав по уютной, утопающей в зелени курортной деревне, сплошь застроенной двухэтажными домиками с загнутыми кверху углами крыш; спортивными площадками; маленькими ресторанчиками и непонятными архитектурными сооружениями, он вышел, на берег большого озера. На каменистом пляже, в лучах вечернего солнца, Газыров, увидел, наконец, лица родных людей и блаженно вздохнул.
Нежданное появление Руслана вызвало у семьи и панику, и растерянность, и восторг… Старшие дети, подбежав, обнимали, а младшая дочь прыгала вокруг и, о чем-то щебеча — не давала открыть рта. Подошедшая жена побледнела и стояла напротив неподвижно…
Рослая, статная женщина с восточной внешностью, с подкрашенными ровными волосами, забранными в тугой пучок на затылке, и не утратившая не смотря на возраст былой красоты, еще во Владивостоке подметила нервозность мужа. Странными казались перемены в поведении; не ждала она ничего хорошего и от неожиданной, спешной и похожей на бегство поездки с детьми в Японию. Женщина с испугом и укоризной смотрела на мужа, не смея оборонить при этом ни слова…
— Пап, ты приехал за нами? — спросила, прижимаясь к нему, младшая дочь, — мне тут скучно. Я хочу домой к подругам! Мне с Дашей из соседнего дома интереснее, чем с местными девочками — я их почти не понимаю…
Чеченец, поглаживая темные волосы десятилетней девочки, нежно посмотрел на жену и негромко произнес:
— Да, я приехал за вами… Но, у нас теперь будет другой дом, а у тебя, моя хорошая, новые подруги. А сейчас пойдемте, помолимся за Мухарбека…
За сорок минут до отправления судна Мухарбек в отчаянии метался по кабинету «Восточной кухни» в ожидании запаздывающей семьи. Два огромных чемодана стояли вдоль стены, остальные вещи должна была собрать и захватить с собой жена. Он названивал домой через каждые пять- десять минут и торопил, торопил…
На последний звонок никто не ответил.
