меньшей мере, некоторую прибавку к жалованию. Павел же в ответ на советы подобного рода всегда отшучивался: мол, куда спешить — успеется. А, коль нарвусь на пулю раньше, так не все ль равно в каких погонах лежать в могиле?..
День клонился к закату, и улем стал потихоньку готовиться ко второй и третьей молитвам намаза — развернул и аккуратно расстелил квадратный коврик, встал на него коленями и принялся провожать медно- огненный шар, плавно опускавшийся к мутноватому горизонту. Ризвану Халифовичу Чиркейнову было далеко за пятьдесят; ростом он не вышел; длинный халат табачного цвета, появившийся на узковатых плечах сразу после взятия группой высоты, сидел на худой фигуре мешковато, будто выбирался с солидным запасом — на вырост. Смуглое лицо с мелкими чертами испещряла сеть неглубоких морщинок, особенно заметных вокруг узких, бесцветных глаз. Наличие в группе убежденного, образованного мусульманина, поначалу озадачило командира. «Весьма странный поступок, — привыкший в каждом муслиме видеть последователя ваххабизма, не мог он побороть сомнений, — уважаемый на Кавказе человек, совершивший нелегкий хадж в Мекку, духовник, богослов, знающий Коран от корки до корки — и помогает нам супротив своих же единоверцев? Что-то тут не то!..» Однако, исподволь наблюдая за ним, спецназовец скоро успокоился. Самый возрастной член отряда ни словом, ни жестом не выказывал сожаления по поводу решения отправиться в опасное «горное турне». Уверенный взгляд без слов говорил о праведности и благости сего поступка.
Когда угасли последние лучи вечерней зари, улем поднялся с колен и стряхнул снег с полинялого коврика. Переместившись ближе к лежащему командиру, он вновь уселся на квадратную тряпицу, привычно скрестив ноги. Выудив откуда-то из загашников мешочек с орехами, принялся ужинать…
— Ризван Халифович, язык чеченский знаете? — нехотя поинтересовался молодой человек.
— Мал-чуток знаю, — монотонно и почти без кавказского акцента отвечал тот. — Понимать хорошо могу, говорить могу, читать мало могу, писать совсем не могу.
«Мал-чуток… Могу, не могу… — передразнил его про себя майор, однако ж, с некоторым облегчением подумал: — И то дело, иначе все старания бедного Берга прямиком пошли бы коту под хвост — на радиообмен он, возможно и наткнется, да что толку, ежели базар происходит по-чеченски?..» И едва он успел порадоваться наличию пусть неквалифицированного, но толмача, как заметил в опустившихся на вершину сумерках, резко взмывшую вверх левую руку Артема Андреевича.
— Так, уважаемый, пойдемте-ка к инженеру, — вскочил на ноги Яровой, помог подняться табарасану и чуть не насильно увлек его за собой, — сейчас и для вас найдется работа.
Спустя минуту улем сидел рядышком с Бергом. Гарнитуру они поделили пополам — один наушник по- прежнему оставался у Артема Андреевича, другой пожилой Чиркейнов неловко прижимал к собственному уху. Через равные промежутки времени мудрый богослов поднимал голову и, преданно глядя на офицера спецназа, произносил короткую фразу. Подсвечивая фонариком открытый лист блокнота, тот торопливо записывал услышанное и с нетерпением ждал следующей информации.
— Пошло дело!.. — улыбнулся снайпер, наблюдая за этой сценой с дозорной позиции. — Ничего- ничего… все у нас получится. Мы ж не американцы, у которых ежели компьютер зависает, то и хана наступлению! Мы и без переводчиков обойдемся — не впервой.
Глава вторая
/Горная Чечня/
Двух сугубо гражданских членов группы Яровой решил не привлекать к ночным бдениям — ему коротать время в дозоре поочередно с Пашкой было делом привычным, а для изнеженного Берга и уж тем более для старика Чиркейнова это испытание стало бы дополнительной и очень утомительной нагрузкой.
После полуночи, когда улем, закончив чтение четвертой молитвы, тихо отошел ко сну, радиоинженер дешифровал перехваченный разговор и направился к командиру, сменившему на посту наблюдения Ниязова.
— У меня все готово, Константин Евгеньевич. Послушать не желаете?
— Вы еще спрашиваете!.. Конечно, — с нетерпением отозвался тот.
— Я вычленил из текста пустую болтовню, оставив важную для нас суть. Первый абонент, назовем его «Первоисточником», находился он от нас строго на западе — удаление, увы, выяснить точно не имел возможности. Второй — «Респондент», отвечал с северного направления. Итак, смысл эфирных переговоров вкратце сводится к следующему: «Первоисточник» отправляет своего связного — Хамзата в село Верхний Ушкалой, где завтра в полдень должна состоятся его встреча с представителями столь же неизвестного Тимура Даутовича.
— И все?! — подивился Константин лаконичности материала, добытого немалыми усилиями в течение восьми часов.
— Все…
— А кто такой Тимур Даутович?
— Понятия не имею. Извините…
— Та-ак, — призадумался майор. — А подробнее о предмете предстоящих переговоров не говорилось? Тема, конкретное место встречи?..
— Нет, ни слова.
— Ясно, значит с этим глухо — кроме северного пеленга боле ни черта не известно. А кто такой Хамзат?
Берг пожал плечами:
— Агент, посланный на переговоры «Первоисточником».
— Хм… агент… Значит и об этом знаем не много, — усмехнулся Яровой. — Ну, хоть примерно-то можете прикинуть удаление до «Первоисточника»? А то на западе от нас и Грузия, и Осетия, и Абхазия… А еще дальше — Болгария, Сербия, Италия…
— Нет, что вы! — снисходительно возразил инженер. — Эти радиоволны на такие дистанции распространяются только с помощью ретрансляторов. Мне бы знать, мощность передатчика, тогда я смог бы ответить с малой погрешностью. А так, навскидку… приблизительно километров двадцать-тридцать.
— Это уже теплее. Значит, он сидит где-то в горах у самой границы с Грузией, — несколько успокоился сотрудник «Шторма». Выудив из нагрудного кармана «лифчика» пачку сигарет, предложил инженеру: — Угощайтесь, Артем Андреевич.
— А разве можно?.. Нас не будет заметно с соседних высот? — опасливо поинтересовался тот, вглядываясь в темные силуэты гор.
— Можно, — улыбнулся майор. — Сейчас я научу вас курить по-спецназовски
— в кулаке, и наше «секретное» курение не заметят даже снежные барсы.
— Занятно, — пробормотал Берг, беря сигарету.
Костя чиркнул зажигалкой и с потрясающей сноровкой прикрыл пламя ладонями так, что сверху оставалось только маленькое отверстие для сигареты. А пока радиоинженер прикуривал, делая короткие затяжки, тихо говорил:
— После перекура, необходимо передать срочное сообщение с добытыми сведениями в Центр оперативного анализа. А потом вам непременно следует забраться в спальный мешок и отдохнуть — день для вас выдался напряженный. Прикурили? Теперь возьмите сигарету вот так…
Сидя все на том же месте, и частенько осматривая склон с помощью ночного прицела «винтореза» Паши Ниязова, Костя вяло размышлял о первом сеансе связи с Центром. Дежурный офицер каким-то хитрым образом переключил Константина на аппарат генерала и разговор с ним состоялся тет-а-тет. Серебрякова, как и ожидалось, мало заинтересовала скудная информация о запланированной сепаратистами встрече в Верхнем Ушкалое.
— Скорее всего, мелочевка, — не задумываясь, оценил он добытую весть. — Собираются, для решения каких-нибудь шкурных вопросов.
Костю смутила его мгновенная реакция и уверенность суждений, однако прожженный контрразведчик
