Покойник претензий не имеет

Алина».

— Что ж — совсем другой коленкор… — возрадовался Аркадий и, не затягивая, сразу же написал обстоятельный ответ.

Неожиданно в коридоре послышались торопливые шаги. Едва он успел свернуть почтовые странички, как дверь распахнулась, и в комнату не вошел — влетел Фролов.

— Привет, голубчик! — принялся трясти его руку врач, — работаем в одном заведении, а видимся раз в неделю.

— Это точно… — подтвердил системный администратор, исподволь наблюдая за ним и удивляясь произошедшей метаморфозе.

— Аркадий, ты все-таки изволь появляться у меня в кабинете. Моя терапия не может осуществляться, так сказать, на расстоянии, я ведь не телепат. Мы должны, основательно с тобой поработать… Как, кстати, успехи в твоей конторе?

— Да выгорало одно выгодное дельце, но упустили…

— Ага, ну, по крайней мере, ты принимаешь какое-то косвенное участие в деятельности фирмы. Я правильно понимаю?

— Пожалуй, да…

— Отлично… — доктор расхаживал по помещению и потирал руки, но вдруг остановился и спросил: — у тебя есть закурить?

— Есть… но ты же, вроде, не курил? — удивился подполковник, протягивая открытую пачку.

— А… — махнул тот рукой, прикуривая от зажигалки приятеля, — столько нервов гробит эта работа! Самому скоро психотерапевт понадобится. А как поживает барышня — будущая жена миллиардера?

— Она, честно говоря, порядком поднадоела, — искренне сознался пациент, — и, скорее всего, я ее больше не увижу…

— Ну что ж, все правильно! Зачем себя насиловать!? Раз принял именно такое решение — другому не бывать…

И все же что-то его изрядно беспокоило. Он держал сигарету слегка подрагивающими пальцами, а, вспоминая о ней — затягивался нервно и быстро. Беспрестанное хождение взад-вперед — от окна до двери, так же выдавало немалое волнение…

— Скажи… — прервал тот затянувшееся молчание, — а друзья, кроме того… ну, который умер в больнице, у тебя есть?

«Никак не придумает способ подобраться к интересующей теме, — усмехнулся про себя Аркадий, — о моей работе в спецслужбах он, как пить дать — осведомлен, так что нет смысла особо упираться…»

— Ну, почему же… Остались еще сослуживцы и в Питере, и в других городах.

— И ты поддерживаешь с ними связь?

— Реже, чем хотелось бы… А почему ты об этом спрашиваешь?

— Да так, — к размышлениям на тему о приведении тебя в норму. Друзья ведь так же могут сыграть немаловажную роль в реабилитации… Итак Аркадий, давай остановимся на том, что в ближайшую пятницу мы с тобой проведем первый настоящий сеанс. Я смотрю — ты немного преобразился, ожил, на человека стал походить, вон даже темных очков, словно крутой мэн, в помещении не снимаешь. Так что в конце недели жду. До встречи…

Фролов затушил сигарету в пепельнице и направился к двери. Но, на пороге вдруг спохватился, вернулся к креслу администратора и полез в карман…

— Сеть функционирует без сбоев, жалоб на технику не поступает… — бубнил он, копаясь в бумажнике, — поэтому, давай-ка я с тобой рассчитаюсь за первый месяц.

Положив на стол рядом с Лавренцовым двести долларов, озадаченный главврач вышел в коридор…

«Быстро ты выяснил, чей номерочек я нацарапал на бумажке, — размышлял контрразведчик, глядя на две зеленые купюры, — отныне часть усилий вашей преступной организации будет отвлечена поиском выхода на людей из серьезной структуры, дабы предотвратить развитие негативных последствий. Ведь вы полагаете, что мой звонок туда уже состоялся. Но и мне с сегодняшнего дня предстоит включить максимальную осторожность — теперь они станут отслеживать каждый шаг, а при удобном случае и вовсе постараются меня убрать…»

Нарисовав самые «радужные» перспективы, подполковник сызнова полез в Интернет. Во входящих документах значилось новое, на сей раз более объемное послание от Алины:

«Еще раз здравствуйте, Аркадий!

Спасибо вам за доброжелательное и подробное письмо. Его, конечно, не назовешь оптимистичным, но вы должны что-то предпринимать, находить какие-то пути для выхода из кризиса. Разве не так?

Вряд ли стоит обвинять время, судьбу, власть или какие-то другие аморфные и безответственные явления. К сожалению, жизнь, иной раз, подбрасывает жуткие обстоятельства, обойти, перебороть или не заметить которые — просто невозможно. Год назад я похоронила маму. Сейчас уже стало полегче, но тогда… Подобных ужасных потерь, увы — никому из нас не избежать. Но мы можем и обязаны преодолевать то, что нам по силам — всякие субъективные и надуманные барьеры.

Сегодня модно ссылаться на стрессы, на изувеченную окружающей действительностью психику, но, мне кажется, в большинстве подобных случаев суть решения проблем находиться в самих нас. Можно избавиться от таких «недугов» и с чьей-то помощью, но при этом не следует забывать о рецидивах и об эффекте привыкания к «лекарственным препаратам». Лучше уж попытаться самостоятельно раз и навсегда научиться распознавать опасные симптомы и находить методы борьбы с ними.

Извините, Аркадий, если мое письмо покажется вам чрезмерно назидательным. Я, наверное, слишком уверенный в своих силах человек. Никогда не приходилось полагаться на кого-то — долгое время жили вдвоем с мамой и все всегда делали сами, не взывая к чьей-то поддержке…

Я буду с нетерпением ждать ваших писем.

С уважением, Алина».

С работы Лавренцов ухал на три часа раньше обычного и по дороге из клиники повернул не в сторону дома, а продолжал держать направление на Четырнадцатую Линию. Черной десятки с тремя двойками на номере, в зеркале заднего вида он не примечал уже несколько дней. Других автомобилей, неотступно следовавших за ним более четырех-пяти кварталов, сейчас так же заметно не было.

«Либо все же приткнули в мою развалюху маячок и отслеживают каждое перемещение, либо я не просекаю их дилетантскую тактику, — размышлял чекист, заезжая в двор-колодец дома Донцовых, — в любом случае — киллеры из них никудышные! У сколько-нибудь сведущего в нашем деле специалиста нашлось бы с десяток моментов в день шлепнуть меня без шума и канители. А уж серьезному профессионалу решить подобную задачку — как два файла переслать…»

— Здравствуй Аркадий… — растерялась, открывшая дверь Екатерина, стыдливо запахивая легкий халатик, накинутый, как успел подметить нежданный гость, на голое тело.

— Добрый вечер Катюша, извини, я без предупреждения… — оправдывался, заходя в квартиру друзей, подполковник.

— Ничего-ничего… Проходи на кухню, я сейчас… — жена покойного друга проскользнула в спальню, откуда вскоре раздался приглушенный шепот.

«Однако быстро освоилась в должности несчастной вдовушки… — покачал он головой. — Впрочем, этические нормы и моральные устои нынче — сродни неустойчивому равновесию…»

Посреди кухонного стола покоилась пепельница с тремя окурками, и сиротливо стояли две рюмки с недопитым коньяком.

«Кажется, я появился в самый неподходящий момент…» — усмехнулся контрразведчик и заметил вышедшую из комнаты Катю.

— Извини за беспорядок… — начала она, поставив на плиту чайник, — ко мне недавно заходила подруга. Посидели, погоревали…

«Еще одна блудная овца! На сей раз великовозрастная… Что-то мне везет в последнее время на остриженных представительниц вашего стада…»