Спешите делать добро

пропал!.. Ну про­пал, нет нигде! Мне зять, Петя, «орхидэя», грит, и я вас за нее, теща моя милая, живую съем… Ну, нигде! А уж под утро, слышу, скулит! На балконе остался, на кухне, вы подумайте! Я дверь-то закрыла, а его просмотрела… Простудился совсем. Кашель, слезы! А глаза!

Зоя. Ну-ну, тетя Соня, ничего… Главное, нашелся. А как мои тут без меня? Что вообще?

Тетя Соня. Ваши? Ну что вы, замечательно! Вы видите? Вы только подумайте, она такая хозяйка! Все-то трудится, деточка, все трудится! Золото!.. А эту Щеткину и слушать нечего…

У Зои – вопрос.

Ну, Щеткина, Щеткина, с первого этажа, усы растут, толстая…

3оя. А, у подъезда всегда сидит?

Тетя Соня. Да-да, такая сплетница, все-то ей надо! Был у нас товарищеский суд в жэке…

Зоя. Суд?

Тетя Соня. Антонова, Антонова. Насчет Антоновой из пятьдесят восьмой квартиры! Молодая, крашеная та­кая, белая, никогда пешком не придет, все на такси, и до­поздна музыка у ней, гитары, а мужчины прямо так и за­ходят по шесть человек, и выпимши…

Зоя. Как легко судить других.

Тетя Соня. Я и говорю. Да Антонова-то, думаете, пришла? Ой-ей-ей! (Озирается.) Не лезьте, говорит, в мою жизнь, не ваше собачье дело! Вы подумайте! Все со­ брались, а она не явилась!

Зоя(смеется). Ну-ну, тетя Соня, и что дальше?..

Тетя Соня. Ну вот, Антонова не пришла, жильцы сидят, что суду делать? Тут Щеткина и давай! Она все­гда: я участница, ветеран, я не потерплю! А сама (шепотом) в церковь ходит… Вот, значит. Какие в нашем доме порядки. Там собаки! Там коты! «А взять хоть, потом го­ ворит, Мякишевых из сорок третьей квартиры, – почему у них чужая девица живет, без прописки, домработница малолетняя или как?»

Зоя. Серьезно?

Тетя Соня. Да-а! Я ей тоже: Марь Романна, зачем вы зря-то? Володя девочку спас, она у них как своя, за­гляденье, будто солнышко сияет. И уберет, и сготовит, и за творожком утром бежит.

Зоя. Что за люди!

Тетя Соня. А Володя с ней занимается, будто учитель, и книжки читает, мне-то слышно… (Спешит, видя нетерпение Зои.) А тут гуляю я с Мальчиком, вечером, как-то душно, а старушки все на скамеечке, и Щеткина сидит, с термосом, прямо здесь чай пьет, боится что про­пустить… Ну вот. А они-то, ваши-то, Володя, Оля, Се­режа, из кино или еще откуда, и так-то смеются, так смеются! Прошли, а Марь Романна-то, вы подумайте: не нравится мне, как они смеются!.. Да что ж вам не нравится, Марь Романна? А не нравится, и все!..

Зоя. Как это людям все надо!

Тетя Соня. Да-да, вы только подумайте! На чужой-то роток не накинешь платок. Я-то вот ночью-то, обыскав­шись собачку, сюда, думаю, забежала… А гроза-то так бьет, так страшно! А Оленька-то, деточка, плачет, не спит, боится, прямо рыдает, а Володя-то, добрая душа, сам не свой тоже…

Зоя(чуть насторожившись). Вчера?

Тетя Соня. Да вот сегодня ж, сегодня…

Зоя. Тетя Соня, вы извините, я с дороги…

Тетя Соня. Ой, что вы, это вы меня извините! У ме­ня ведь Мальчик там один… Я только еще хотела, Зо­енька, сказать… вы для меня как родные, как свои, я вам добра, только добра хочу. Насчет Симы. Оленька-то, она ведь девочка наивная, а Сима… нет, наша Сима хоро­шая, душевная, я ничего не скажу, но все ж не пара… грубоватая она, заводская…

Зоя. Тетя Соня, я сама на заводе работаю.

Тетя Соня. Как же сравнивать! Вы-то ангел, Зо­енька, ангел! А я тут захожу, а они с Симой, вы поду­майте, в карты…

Зоя. Тетя Соня, мы сами иногда в дурачка играем или в кинг…

Тетя Соня. Нет-нет, я же говорю: наша Сима душевная… Ой, я побежала, побежала, я потом зайду…

Зоя провожает соседку, возвращается, новым взглядом окидывает свой дом.

Вбегает Оля. За нею – Борис. В спецовке, с чемоданчиком.

Оля. Ну, телефон! Две монеты сглотнул! Его нету, а тетя Аня сказала…

Зоя(чуть резко). Оля! Опять «его», опять «тетя»!.. (Видит Бориса.) О, привет! Ты откуда?

Оля. Ой! Дура! Все позабываю! (Уловила перемену, не понимает: что?)

Борис. Это ты откуда? Или куда? (Целует Зою в щеку.) Привет!

Зоя. Ты так от нас оторвался, что и не в курсе? Я не­делю в Киеве была…