Когда они расставались, Кирилл начинать скучать. Он знал, что всего через несколько минут начнется «ломка». «Ломка» по ее голосу, ее неспешным движениям, заразительному смеху. Ему будет не хватать аромата ее духов, не затмевающего свою хозяйку, а лишь подчеркивающего ее бесспорную женственность. Их свидания пролетали так быстро. Время ускоряло свой бег, когда Майя была рядом. Поэтому каждый раз Аюшев, как мог, отодвигал момент прощания. Смешно, право, но как же ему не хотелось отпускать ее. Однако после самых жарких ласк Майя не любила оставаться у него ночевать. Она ни разу не сделала исключения, невзирая на поздний час. Он провожал ее, сажал в такси и с надеждой спрашивал:
– Может, хотя бы сегодня останешься? – Она загадочно улыбалась, целовала его и уезжала.
Тогда Кириллу становилось грустно. Майя не нуждалась в нем так, как он в ней. По крайней мере, она мастерски демонстрировала легкость, с которой относилась к их отношениям. Быть может, именно эта ее тактика и помогала Кириллу долгое время чувствовать себя в приятном тонусе влюбленного, не уверенного в завтрашнем дне мужчине. Эта недосказанность, неуверенность носила двойственный характер: добавляла приятную остринку в отношения и вызывала приступы отчаянной тоски. Сладкие мучения ожидания чередовались со страстными ласками. Настроения непредсказуемо сменяли друг друга. Внутреннее напряжение подходило к критической отметке. Кирилл почувствовал, что устает.
Майя расцветала на глазах. Аюшев стал замечать за собой не свойственную ранее подозрительность: ему все чаще хотелось сесть в машину и проследить за тем, куда она едет после свидания. Майя, конечно, звонила ему, когда добиралась домой, но его это перестало устраивать. Обуреваемый ревностью, Кирилл поставил себе телефон с определителем номера. Теперь он наверняка знал, что Майя звонит из дома. Конечно, то была глупость. Пожелав изменить ему, Майя могла найти тысячи способов для этого. Но у нее не было в этом необходимости, а Кирилл, как бикфордов шнур, догорал, шипя и выбрасывая вокруг яркие искры ревности.
Наконец Кирилл созрел. Он не хотел превратиться в болезненно-подозрительного ревнивца. Скрывать свои чувства стало невозможно. Аюшев сказал себе, что Майя должна быть рядом всегда, иначе он сойдет с ума. Пусть друзья лопнут от зависти, когда все их предположения не оправдаются. В конце концов, пусть он разочаруется в своем решении, но он это сделает.
– Как бы ты отнеслась к тому, чтобы жить вместе? – несмело начал Кирилл.
Кажется, он выбрал очень удачное время: Майя приходила в себя после очередной безумной близости. Она лежала на спине, блаженно раскинув в руки в стороны. Волосы разбросаны по подушке, на щеках румянец. Слова Кирилла заставили ее резко подняться. Она села, обхватив колени руками. Ее карие глаза потемнели. Два горящих буравчика сверлили Аюшева. Выдержать взгляд ему было нелегко.
– Так что скажешь о моем предложении?
– Пусть оно сначала прозвучит, – после непозволительно долгой паузы произнесла Майя.
– Я хочу, чтобы мы жили вместе. Переезжай ко мне.
– Заманчиво, но… Я как-то не думала об этом. – Майя пожала плечами.
– Тебе не нравится мой шалаш?
– Дело не в этом.
– Тогда в чем? – Аюшев нервничал. Он боялся получить отказ. Только согласие Майи могло успокоить его, а она, кажется, не торопится сказать «да».
– Нам хорошо вместе?
– Хорошо, а будет еще лучше.
– Ты уверен? – усмехнулась Майя.
Перспектива перебраться к Кириллу не прельщала ее. Вот если бы Аюшев сделал ей предложение, вот тогда она с радостью начала бы входить в роль хозяйки. А так… Любовница, дарящая удовольствия, теперь будет стирать, убирать, готовить. Исчезнет романтика. Они будут вместе постоянно. Скрепит ли это их отношения? Отношения, которые Кирилл явно идеализирует. Ей все труднее играть роль независимой, но верной спутницы. Когда они станут жить вместе, ее зависимость от Кирилла обязательно прорвется наружу. И тогда он почувствует свою власть…
– Кстати, у меня не одно, а два предложения, – спохватился Кирилл. Он испугался, что начал не с того, с чего требовалось.
– Сегодня вечер предложений. – Майя поднялась с кровати, подошла к окну. Обнаженная, она казалась такой незащищенной, такой хрупкой. Зябко вздрогнув, она повернулась. – Ну, выкладывай, не томи.
– Хочешь работать в нашей клинике?
– Ого! – Глаза ее засверкали. Хитро прищурившись, Майя смотрела на Аюшева.
– По-моему, второму предложению ты обрадовалась больше.
– Я только сказала «ого», что означает: «Если я отвечу согласием, мы будем вместе круглосуточно». Ты об этом подумал?
– Да ну? Вот ты как повернула! – Кирилл не мог признаться, что только об этом и думал в последнее время. – Мы столько времени тратим на транспорт, столько часов проводим друг без друга. Это неправильно. Я хочу это исправить, а ты?
– Хорошо. Я тоже готова это исправить. – Майе едва удалось скрыть радость. Кажется, все складывалось замечательно.
Так Майя переехала к нему и получила место медсестры в лучшей больнице города. Но переживала она не напрасно. Интуиция подсказывала, что нет повода сложить руки и почивать на лаврах внешне прочных отношений. Она не успела почувствовать себя по-настоящему вольготно в доме Кирилла. Закон компенсации идеально сработал и в этом случае. Одно Майя получила, а другое вскоре потеряла. Она дождалась перемен, но вовсе не тех, о которых мечтала.
Случилось то, чего Майя боялась: она почувствовала, что их отношения безвозвратно изменились. Не нужно ей было соглашаться на переезд. В их отношения вошла будничность, улетучилась романтика томительного ожидания встреч. Кирилл слишком быстро почувствовал себя лишним в дрейфующей лодке семейного быта. Майя искала оправдания для любимого. Только она во всем виновата. Она – женщина. Значит, не смогла, не удержала. Майя мучила себя, не желая признавать, что в разрыве никогда не виноват один.
Поначалу все было замечательно. С работы на работу вместе. Ужины при свечах, поездки в гости к знакомым. Аюшев словно демонстрировал всем, как у них все хорошо. Завидуйте! Майя летала. Окрыленная, в ожидании логического продолжения в виде предложения выйти замуж, она с удовольствием занималась благоустройством своего нового жилища. Играла роль хозяйки, вживаясь в нее с каждым днем. Благо Аюшев не возражал. Он только посмеивался над ее активностью: Майя устраивала генеральные уборки, у нее все горело в руках. Как ей удавалось на все это находить время, Кирилл не понимал, а главное – откуда бралась ее неиссякаемая энергия? Планы Майи простирались все дальше. Она сообщила, что хочет сменить гардины и шторы, предложила купить новый телевизор.
– Не возражаешь? – ангельским голоском спрашивала Майя, и Кирилл не мог отказать. Карие глаза смотрели на него с обожанием.
Аюшев с удовольствием наблюдал за неизвестной ему женщиной. Женщина-любовница превращалась в женщину-хозяйку, и эта вторая начинала диктовать свои порядки. Шторы – мелочь. То ли еще будет. Кирилл не на шутку испугался: слишком стремительно Майя начала благоустраивать их шалаш. Самой ей перемены явно нравились, а вот Кириллу этот рай начал действовать на нервы.
Теперь Майи было много, слишком много. Она была везде. И тогда Аюшев стал позволять себе задерживаться на работе, чаще обычного дежурил в отделении. С радостью участвовал в мальчишниках, которые не так давно игнорировал. Кирилл не заметил, как с ним произошли разительные перемены. Однажды он понял, что хочет все вернуть на свои места. Речь шла не о старых шторах и плохеньком телевизоре. Кирилл задумал вернуть былую свободу, а заодно отношения, в которых ему будет так же уютно, как и раньше. С Майей это вряд ли получится. Она перестала быть для него объектом ревности, страсти. Связь с ней стала для Аюшева обузой, и только нежелание скандала удерживало Кирилла от решительного шага.
Майя сразу почувствовала, что в их отношения вкралась недосказанность. Все было плохо, безнадежно плохо. Но она отмахивалась от подозрений, уверяя себя, что Кирилл не такой, как все. По крайней мере, в вопросах верности и чести он самый лучший. Он не станет вести двойную жизнь. Он лучше признается ей во всем, чем будет обманывать. Кирилл умеет быть благодарным и не станет унижать ее изменой.
