считал, что в его жизни уже все сложилось. Он убил двух зайцев: ублажил свое сердце и мужское самолюбие. Кроме всего прочего, Андрон возомнил себя творцом Машиной судьбы. Он изменил размеренное серое течение ее жизни, подарил ей сказку. Она ему – любовь, преданность. Только в последнее время ее любовь превращается в угодничество.
Задумавшись, Некрасов не заметил, как вошла Маша. Андрон вздрогнул от неожиданности. Она присела у его ног.
– Давай мириться. Прости меня.
– И ты меня прости. – Он осторожно коснулся ее волос.
– Наверное, мы что-то делаем не так.
– Не будем усложнять, и все утрясется, – улыбнулся Некрасов.
– Ты не хочешь иметь детей со мной или принципиально не хочешь становиться отцом? – Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Андрон не ожидал, что она снова заговорит об этом. Заговорит в первые же минуты примирения. – Посмотри мне в глаза и ответь.
– Понимаешь, когда появляются дети, они меняют в жизни все. А я пока не готов к таким масштабным изменениям. Всему свое время, милая.
– Ты считаешь, что я тороплю события? – Грустная ирония вогнала Некрасова в краску. Ему стало стыдно, что он заставляет ее страдать.
– Сейчас я ничего не могу тебе ответить.
– Я люблю тебя, Андрон. – Признание прозвучало обреченно. Маша поднялась. – Люблю всем сердцем. Оно разрывается, когда ты не хочешь понять меня.
В ответ он молча обнял ее.
– Молчишь? Тебе нечего мне сказать? Ну конечно, кто я?
Она снова об этом. Не о детях, так о штампе в паспорте. Маша мечтает стать мадам Некрасовой, чтобы, представляя ее друзьям, знакомым и деловым партнерам, он говорил:
– Познакомьтесь, это моя жена…
Его забавляло, что, будучи такой современной, она оставалась консервативной в вопросе о браке и семье. Ее угнетало положение гражданской жены. Не находя смелости высказать это прямо, Маша все чаще выливала на Андрона обжигающие ушаты ревности. Он подтрунивал над этими регулярными, но в основном безобидными приступами. Он был чист. Ему не в чем было оправдываться. Было… страшное слово. В нем – невозможность возвратить, исправить. И словно в унисон его мыслям Маша высвободилась из его объятий.
– У нас уже никогда не будет все хорошо, так хорошо, как раньше, – тихо проговорила она. – Мы просто все еще вместе. Вместе, несмотря ни на что.
– Маш, ты сгущаешь краски.
– Я чувствую, как мы отдаляемся друг от друга.
– Я с тобой. – Ему не понравилось ее настроение. Так не мирятся. Зачем она все портит?
– И я с тобой… Пока ты этого хочешь.
Сегодня тот Некрасов, которого все знают, перестал существовать. Этому новому была нужна Майя. Майя – имя, ставшее музыкой. Как быстро! Прелести черноглазой медсестры пленили его. Неужели это происходит с ним? Быть не может! Все рушится! Он уснул под капельницей, и ему снится вся эта сердечная передряга? Нет, все наяву. А возмутительнице спокойствия на это совершенно наплевать? Еще бы. Ведет себя сдержанно, подчеркнуто вежливо. Ну, просто как он сам, когда хочет избавиться от очередной навязчивой дамочки.
Лишь однажды ему показалось, что в ее глазах мелькнула заинтересованность. Он ошибся. Его персона не вызывает у нее никаких эмоций. Откуда им взяться? Хорош красавец. Согнул руку в локотке и лежит как колода. Наверняка вид у него глупейший. И в голове – подозрительная пустота. Некрасов запаниковал. Он чувствовал себя ужасно. Ему не хотелось, чтобы его ощущения прорвались наружу. Чего доброго Майя решит, что он – невротик, которого вывела из себя процедура. С какой насмешкой она поглядывает на него. Провалиться бы сквозь землю!
Андрон заерзал на кровати. Майя кажется ему образцом совершенства. Невозможно оторвать взгляда. Она словно позволяет ему любоваться собой. Играет с ним или на самом деле настолько равнодушна к мужскому вниманию? К тому же у нее наверняка есть если не муж, то богатый покровитель, который с удовольствием выполняет все ее капризы, балует, холит. А взамен она милостиво разрешает ему быть рядом, делить с ней постель. От этой мысли по телу Некрасова разлился жар. Он только представил, как эта роскошная женщина занимается любовью, и почувствовал ускоренное сердцебиение. И все-таки что-то подсказывало Андрону, что Майя Владимировна, разрешившая ему обращаться к себе без отчества, пребывает в ожидании новой любви.
Некрасов бросил быстрый взгляд на ее руки. Обручального кольца нет, хотя женщины чаще предпочитают носить его и требовать того же от своей второй половины. Можно надеяться, что Майя свободна. В любом случае она из тех, кто влюбляется страстно. Это написано на ее лице. Женщина с таким чувственным ртом, такими глазами способна лишь на всепоглощающее чувство. Ее движения полны грации. Андрон любовался Майей. Ничего! Он не будет форсировать события, чтобы не выглядеть нелепо. Придется унять восторг и приготовиться к осаде. Ему предстоит очаровать женщину избалованную, опытную. Майя старше его. У нее наверняка были приключения, затмить которые будет непросто. Ей есть с чем сравнивать. Это сравнение должно быть только в его пользу. Иначе все обречено. Ему предстоит большая работа, но это только раззадоривало Андрона. Некрасов глубоко вздохнул.
– Что с вами? – Оказывается, все это время она наблюдала за ним. Некрасов вспыхнул, но предпочел не отвечать. Он и сам не понимает, что с ним происходит. – Вы очень напряжены. Не нужно. Все будет хорошо…
Она произнесла это с улыбкой, но Андрону не хотелось реагировать. Он разозлился на самого себя за то, что не мог сдержать эмоций. Он снова мечтал об одиночестве, когда никто не следит за выражением его лица. Это у него с детства – умение мгновенно раскиснуть, а потом мужественно преодолевать последствия собственной слабости. Порой ему нелегко выглядеть сильным. Не быть, а хотя бы выглядеть. Только мама знала, что ее сын – ранимый, сомневающийся в себе человек. Она умела поддержать его. Андрон закрыл глаза.
– Многие, попадая к нам, впадают в беспричинную хандру, – продолжала Майя, регулируя яркость солнечного света при помощи жалюзи. Она не знала, что буквально прочитала мысли пациента. – Мужчины особенно болезненно реагируют на новости о своем здоровье. Порой именно болезнь, борьба с ней становятся показателями силы духа. Мужчины зачастую опускают руки.
– К чему вы это мне говорите? – спросил Андрон, не открывая глаз. Только руки положил под голову, как-то неестественно вытянулся и замер.
– Вы напрасно так быстро разогнули руку. Может расплыться синяк.
– Ничего, переживу.
Внимание медсестры вдруг стало его раздражать. К тому же ее пренебрежительный отзыв о мужчинах ему не понравился. Эта характеристика, данная вообще, подходила в частности и к нему. Андрон знал за собой грешок: во время болезни он становился особенно уязвимым, капризным. Раньше все это смягчала мама, теперь Маша. Но никто не имеет права указывать на его слабости, тем более насмехаться.
Кажется, Майя почувствовала перемену в его настроении. И поняла, что ее присутствие вызывает раздражение. Она что-то сделала не так. Майя повернулась и медленно направилась к выходу. В ее походке больше не было легкости.
Андрон пожалел о своей грубости. Если у него есть какие-то планы на будущее относительно этой женщины, так начинать не стоит.
– Майя!
– Да, Андрон Егорович, – с готовностью откликнулась она.
– Вы снова обращаетесь ко мне так официально.
– Извините. – Она выглядела расстроенной.
– Давайте начнем сначала? – улыбнулся Андрон.
– Еще одну капельницу?
– О, нет. Капельниц достаточно, – Некрасов засмеялся, а Майя улыбнулась в ответ. Обстановка
