– Значит, я потерплю еще пару недель. Я все понимаю.
– Идеальная супруга. Даже страшно становится, такого ведь в природе не бывает.
– Меня занесли в «Красную книгу» как исчезающий вид, – направляясь на кухню, ответила Валя.
– Напоминает ли тебе наш дом заповедник? Нравится ли тебе кандидатура егеря?
– Пожалуй.
– Тогда я спокоен и иду мыть руки. – Еще в ванной он услышал звук шипящей на сковороде картошки. Вытер мокрое лицо, руки и заглянул на кухню. – Моя любимая капуста. Что, уже готова?
– Да, кажется, она получилась на славу. Переодевайся. Через пять минут картошка готова.
– Вот так, хочешь проявить инициативу и приготовить ужин самостоятельно. Однако же любимая Валюшка делает это невозможным.
– Я получаю от этого удовольствие.
– Приятно слышать. Но, глядя на твои отекшие ноги, я начинаю мучиться угрызениями совести. Вероника Сергеевна разжалует меня в рядовые.
– Пусть это тебя не беспокоит. Лавры генеральской жены мне не известны, так что поживу с рядовым.
Вадим переоделся в спортивный костюм. Когда он зашел на кухню, все было готово. От ароматов у него слюнки потекли. Если разобраться, то поел он только утром, потом немного перекусил у мамы. От голода у него сосало под ложечкой. Валя всегда старалась создать праздничную атмосферу за столом и в будни. Она обязательно клала салфетки, выставляла хрустальные фужеры для минеральной воды, сока. Часто в небольшой вазочке стоял букет цветов. Сегодня стол был украшен по первому разряду для обычного ужина. Бордовые, пышные астры ярким пятном бросались в глаза.
– Красивые цветы, – присаживаясь, сказал Вадим. – Наверняка купила сегодня для поднятия настроения после посещения врача.
– Точно. Я так устала от этих изнурительных поездок, бесконечных анализов.
– Работа у тебя сейчас такая, – прожевывая горячую отбивную, изрек Белов. Он показал большой палец. – На уровне, Валюшка.
– Я рада.
– А сама что будешь?
– Кефир и творог. Специфика положения обязывает.
– Ешь нормально, нечего себя истязать. Похудеешь потом, если это тебя беспокоит.
– Меня – очень, а тебя?
– Смешно, ей-богу. О чем ты говоришь, глупенькая. При чем тут лишние килограммы? – Валя опустила глаза, продолжая возить ложечкой в твороге. Она давно беспокоилась о том, что не напоминала тростинку. Правда, Вадим всегда говорил, что это не имеет для него значения. Он даже вывел теорию, что худая женщина – злая женщина, ему такого «добра» не надо. – Ты самое красивое создание из всех, кто встречался на моем тернистом пути. Особенно сейчас. Жаль только, что по известным причинам я не могу доказывать тебе это каждый день. Невинные поцелуи – все, что мы можем позволять себе без ограничения. Это временная жертва, и результат стоит того, что скажешь?
– Соглашусь. Только знаешь, мне тоже не хватает наших долгих, бессонных ночей. Иногда мне снится, что ты обнимаешь меня и что мы должны заняться любовью. Я просыпаюсь от чувства тяжести в самом низу живота. Малыш начинает вести себя слишком буйно. Мне становится стыдно.
– Придумала. Естественные вещи. Если я расскажу тебе, что, бывает, происходит со мной по утрам, – вот ответ природы! – Валя хихикнула, прикрыв рот ладонью. – Конечно, тебе смешно.
– Извини. Я не нарочно.
– За нечаянно, знаешь, что бывает? Ладно, пользуйся своими привилегиями. И помни, что всему приходит конец.
– Это точно. Только мне интересно, что ты имеешь в виду, говоря это?
– Результат жизненных наблюдений, не более.
– Мне бы хотелось, чтобы твои наблюдения касались всего, кроме наших отношений.
– На это есть еще одно заключение – не делать трагедий из обстоятельств. Они складываются помимо нашей воли, а значит, нужно принимать их с благодарностью. – Вадим продолжал поглощать приготовленный ужин, позволяя себе слегка размахивать пустой вилкой. Прочитав немало книг о правилах хорошего тона, Валя отметила, что он ведет себя недопустимо. Она не собиралась делать ему замечания, но, значит, и он, ее непогрешимый идеал, порой совершает ошибки. Это каким-то образом уравнивало их. Провинциалку, осевшую в большом городе, и живущего здесь от рождения мужчину. – Знаешь, если бы я принимал близко к сердцу все неудачи, произошедшие со мною, ничего хорошего бы не дождался. И вообще, у каждой неприятности есть своя неплохая сторона. Ты помнишь, откуда это?
– Нет, не припоминаю.
– Младше меня, а сказки позабыла.
– Ладно, тоже мне, разница в возрасте.
– Как бы там ни было, я считаю, что муж должен быть старше своей супруги.
– Почему так? – Валя без аппетита доедала свою порцию творога, запивая обезжиренным кефиром.
– Мужчина – непоколебимый столп. Он безоговорочный диктатор. Как бы завуалированно это не выглядело. Гораздо легче повелевать, ощущая себя старше избранницы.
– Неужели настолько важно повелевать? – Валя была крайне удивлена. За столько времени знакомства она впервые слышала от Вадима подобные утверждения. Он говорил искренне, от души. Внешне он выглядел расслабленно и совершенно не предполагал, насколько поразил жену.
– Конечно. Только все нужно делать с умом.
Валя поднялась из-за стола, убрала за собой посуду.
Она явно была недовольна услышанным. Ей казалось, что ее унизили. Не говоря прямо, указали место у ног всесильного владыки-мужа. При всей любви к Вадиму видеть себя в этой роли она не хотела. Надо же оказаться таким прямолинейным, мягко говоря. Найти самое неудачное время для прояснения своего отношения к женщине. Он даже не задумывается, какое впечатление производят его слова. Он не предполагает, что ей может что-либо не нравиться. Она настолько часто восхищалась всем, что он делал и говорил. Сама виновата, некого винить.
– Надеюсь, наша разница в возрасте не помешает тебе помыть за собой посуду. Мне пора отдыхать. Было очень приятно слушать ересь. Никогда не замечала за тобой такой узколобости, прости. Это самое мягкое слово, пришедшее в голову. Спокойной ночи.
Вадим перестал жевать. Он застыл с недоуменным выражением лица, глядя вслед медленно удаляющейся жене. Она шла, тяжело переставляя ноги. Через минуту Валя скрылась в проеме двери.
– Эй, эй, мы так не договаривались. Нечего переходить на личности. Что с твоим чувством юмора, Сергеевна? – прокричал он, но в ответ не услышал ни слова. Белов недовольно поморщился и чертыхнулся. Нашел время откровенничать. Она последнее время совсем не отличает белое от черного. Он поднялся и зашел в комнату.
Валя переодевалась, прежде чем лечь в постель. Она мельком взглянула на Вадима, начала заплетать волосы в длинную, тяжелую косу. Она делала это каждый день, но всякий раз Белов наблюдал за нею, словно она совершала таинство.
– Послушай, я не хотел тебя ничем обидеть. В нашей семье нет никаких делений на хозяина и подчиненных. Неужели ты настолько задета общими фразами?
– Не надо, Вадюша. Ты сказал, что думал, а теперь пытаешься пятиться назад, как рак. Но ведь это не так.
– Ты сейчас все воспринимаешь неадекватно. У нас прекрасная семья, каждый занимается своим делом. Никто не навязывает способов существования, и именно это ценно. Что ты берешь в голову слова о приоритете мужчины. Я сформулировал общепринятую точку зрения, только и всего.
– Кем принятую, Вадим, кем?
– Что ты цепляешься к словам, нельзя так, честное слово! Хочешь обижаться – ради бога. Ты – взрослый человек, не собираюсь тебя учить. Валюша, перестань, я не хочу никаких семейных сцен. Оставайся такой, какой ты была, когда мы познакомились.
Валя закончила заплетать косу. Легла на раздвинутый диван и с интересом посмотрела на мужа. Ей
