Керморвана — только холодным и причиняющим неудобство. Здесь Рок и все остальные чувствовали то же самое, а их неудобство было совершенно естественным.
— Что ж, — вздохнул Элоф. — Сейчас у нас есть более неотложные заботы. Но если тебе снова покажется, что кто-то есть за углом…
— … Или собирается выйти из-за угла, — добавил Рок. — Да, я шепну тебе на ухо. Если уж на реке было так плохо, то здесь нужно быть готовым ко всему.
Но в первый день, когда путники шли по следу стада, они не видели ничего, кроме повседневной жизни любого обычного леса, хотя даже мелкие животные и птицы здесь были крупнее и выглядели более холеными, чем им приходилось видеть.
— Как они могут так быстро летать в этом воздухе? — удивился Тенвар, наблюдавший за стайкой соек, трещавших и круживших между ветвями. Его одежда, как и у всех остальных, была сырой и никак не высыхала. — Он такой густой, что похож на суп!
Керморван улыбнулся, хотя его собственные волосы висели влажными прядями и казались серыми от росы.
— Если бы он был еще и таким же питательным! Но он хорош по-другому: запахи здесь держатся дольше, даже для слабого человеческого носа. Я уверен, что скоро мы выйдем на след животных, достаточно крупных, чтобы обеспечить нас пропитанием на много лиг пути. Так что не унывай, Тенвар, и пусть полный желудок будет наименьшей наградой за твои усилия!
Но, хотя остальные охотники разделяли мнение Керморвана, к вечеру они так и не взяли след. Не оставалось ничего иного, кроме остановки на ночлег и ожидания ночлега. Кассе, самый искусный в установке силков, поймал двух кроликов, и эта добыча, вместе с корнями и травами, собранными Элофом, много знавшим о них со времен своей уединенной жизни на болотах, составила их ужин. Они нашли лощину — полоску травянистой земли среди огромных древесных корней, где было лишь чуть-чуть суше, чем в других местах, — и Керморван соорудил земляную печь, накрыв ее сверху листьями, чтобы приглушить дым. Но хотя печь работала хорошо, а кролики были необыкновенно большими, то был скудный ужин для десятерых усталых и голодных путников.
— Кажется, я видел, что ты вынул из силков трех кроликов, охотник! — добродушно заметил Борхи, обгладывая косточку. — Не припрятал одного для себя, а?
Кассе изогнул верхнюю губу в зловещей ухмылке.
— Я поймал двух, и мы их съели! Если хочешь еще, пойди и возьми их сам. Посмотрю, как у тебя получится!
— Тише вы оба! — проворчал Арвес, обычно самый терпеливый из всех. — Поберегите силы для охоты, тогда не будет нужды пререкаться. Что касается меня, то спину ломит, ноги не ходят, и готов поклясться, я подхватил лихорадку от этой сырости. Мне хочется только лечь и заснуть.
— И нам тоже, — подтвердил Керморван. — Это самое сухое место, которое мы смогли найти, и, думаю, самое безопасное. Отдыхайте, пока можете! Я буду нести первую стражу.
Элоф завернулся в тяжелый сырой плащ и положил голову на влажную руку. Он так устал, что, несмотря на холод, заснул почти мгновенно. Но это был тяжелый сон, полный странных сновидений. Ему снилась заповедная поляна со звездочками желтых цветов, в центре которой возвышалось одинокое дерево с красной корой, снился необъятный прерывистый голос, доносившийся из бесконечной дали. И глаза — желтые, раскосые, внимательные, с неподвижным змеиным блеском…
Элоф проснулся, дрожа в темноте, и невольно оглянулся вокруг в поисках поддержки, как человек, только что пробудившийся от кошмара. По крайней мере у них есть дозорный… но где же он? Никто не нес стражу. Керморван лежал на боку в некотором отдалении, накрывшись плащом; его худощавое лицо было едва различимо в слабом мерцании звезд, проникавшем сквозь лиственный полог. Рассерженный, Элоф подошел к своему другу и потряс его за плечо.
— Хорошо же ты охраняешь наш сон! — прошипел он и тут же отскочил в сторону. Керморван развернулся, как змея, и в мгновение ока встал рядом с Элофом, вглядываясь в темноту.
— Но я уже передал свою стражу! — прошептал он. — После полуночи я разбудил Кассе, чтобы он сменил меня. Интересно, где он может быть?
Они услышали слабый шорох шагов и резко обернулись. Из-за дерева почти бесшумно выступила коренастая фигура охотника. Керморван со вздохом вложил наполовину вынутый клинок обратно в ножны.
— Где ты был? — спросил он сердитым шепотом.
— А как ты думаешь? — грубо ответил Кассе и занял свое место. Друзья переглянулись и пожали плечами.
Элоф только успел устроиться под плащом, когда увидел, как Керморван внезапно остановился, развернулся и рывком поднял охотника за воротник его тяжелой стеганой куртки.
— И все-таки я спрашиваю тебя: где ты был? — Ярость в голосе Керморвана поразила Элофа. — И что стало с Борхи за время твоего отсутствия?
Элоф посмотрел на спящих и с внезапным уколом тревоги заметил пустое место.
— Откуда мне знать? — прохрипел Кассе. Керморван с такой силой стиснул его, что ноги охотника почти оторвались от земли. — Я не виноват, если он бродит…
Элоф увидел тусклый блеск ножа, рванулся вперед и успел выкрутить руку на замахе, нацеленном в бок Керморвана. Даже жилистая сила охотника не могла противостоять хватке кузнеца. Элоф поднял выпавший нож и показал его Керморвану.
Воин кивнул. На его лице появилось выражение, хорошо знакомое Элофу: отстраненное и твердое как камень.
— Ты отведешь меня к Борхи, — очень тихо сказал он, и Кассе отчаянно забился в удушающем захвате.
— Я не знаю… — прохрипел он и замолчал, потому что Элоф схватил его за волосы и повернул лицом к себе.
— Тогда зачем нож? Я советую тебе отвечать правдиво, охотник! Лорд Керморван благороден и справедлив; он не будет резать тебя на куски твоим предательским оружием. Но я безродный сирота и не так уверен в своем благородстве!
Он поднес лезвие ножа к глазам Кассе.
— Говори! Где Борхи? Он жив или мертв?
— Жив! — проскрипел полузадушенный Кассе. — Но опасность…
Керморван сильно толкнул его, притиснув спиной к стволу дерева.
— Тем больше причин, чтобы ты отвел нас к нему, и немедленно! — Он обнажил меч. — Повинуйся или умри!
Хотя борьба была тихой, а разговор велся шепотом, почти все остальные уже проснулись. Элоф уговорил их остаться на месте и нести стражу, а потом, осененный внезапной догадкой, велел разжечь земляную печь и подготовить факелы.
— Хорошая мысль! — прошептал Керморван, когда они повели Кассе, толкая его перед собой в темноту леса. — Хотя я пойду на такой риск, если опасность действительно велика. Как далеко идти, Кассе?
Они прошли не более пятисот шагов, хотя Кассе не раз останавливался и утверждал, что он заблудился. Но острие меча, приставленное к спине, было мощным путеводным средством, и наконец, обойдя вокруг ствола огромного высохшего дуба, в который когда-то ударила молния, они нашли Борхи. Но, увидев его, они на мгновение застыли от удивления.
Борхи стоял, или, вернее, висел, так как его руки были привязаны к стволу длинной веревкой, опоясывавшей старый дуб, а подбородок покоился на двух скрещенных стрелах, воткнутых в дерево. Его слипшиеся волосы блестели от какой-то темной жидкости, и даже при звездном свете нетрудно было догадаться, что это кровь; одного запаха было достаточно. Элоф опасался, что он уже мертв, но Борхи внезапно выпрямился и стал рваться в своих путах, жалобно хныкая при этом. Кровь принадлежала не ему. За его спиной на зубчатой извилистой коре висел освежеванный труп кролика, прибитый там, как… Элоф прикусил губу. Как некое жертвенное подношение, но при чем здесь Борхи?
Он достал Гортауэр и уже занес меч, но помедлил, остановленный криком Кассе:
— Нет! Оставьте его! Это опасно, смертельно опасно, как вы не понимаете! Всем нам грозит смерть,
