было судить с уверенностью. Она очень напоминала сумрачные тундры и мерзлые болота Туонелы на западе, но все же выглядела бесконечно более привлекательной, чем Лед, по которому они шли. Но по мере приближения к краю ледника они стали замечать первые слабые признаки перемен, приходящих со сменой времен года. Вместе с ветром доносились жалобные птичьи крики: косяки серых гусей проплывали под облаками и собирались в огромные стаи на поблескивающей водной поверхности далеко на юге.
— Должно быть, у границы Льда талые воды слишком холодны для них, — со вздохом сказал Керморван. — Что ж, пока что будем искать другую дичь для охоты. Осталось уже совсем немного!
Но когда они наконец приблизились к краю Льда, то замерли в растерянности и разочаровании. Хотя здесь ледниковый покров был довольно тонким, глетчеры возвышались над землей, словно изогнутые стены и крепостные башни; прямо у ног путников разверзлась пропасть. Редкие бреши вели к опасным крутым склонам или заснеженным скалам с каменными осыпями вроде той, у которой Ворон оставил их после ночной скачки. Элоф столкнул вниз небольшой булыжник, и путники почти сразу же имели сомнительное удовольствие видеть, как он увлек за собой по склону целую лавину других камней, грохочущих и исчезающих в полумраке. Они молча переглянулись, посмотрели на заходящее солнце, неумолимо приближавшееся к горизонту, и приступили к поискам.
Как ни странно, именно Иле, несмотря на снежную слепоту, первой обнаружила спуск. Когда они пересекли широкий скальный выступ, она крикнула, что Лед издает какой-то глухой звук под ее ногами, а в следующее мгновение — что она слышит журчание воды, текущей внизу. По ее настоянию они последовали за этим звуком вдоль утеса и вскоре вышли к краю глубокой расщелины, почти невидимой сверху. Очевидно, когда-то она была частью тоннеля, но вода подмыла своды, и ледяной потолок обвалился, оставив лишь гладкие стены, как будто сделанные из зеленого стекла. Ложе тоннеля представляло собой фантастический лабиринт промоин и небольших водопадов, стекавших по крутому склону к тенистому подножию. По этой своеобразной лестнице можно было постепенно спуститься вниз.
— Но что проделало эту громадную дыру? — озадаченно спросил Рок после того, как они осторожно спустились на скользкую поверхность. Он вызвался идти впереди и вырубать опоры для рук и ног своей палицей. — Ведь не этот жалкий ручеек, верно?
— Вряд ли, — ответил Элоф. Забыв о новой боли, которой стоило ему каждое прикосновение к ледяной поверхности, он с глубоким изумлением разглядывал причудливые гофрированные желоба, ледяные колонны, уступы и ванны, наполненные талой водой. Тонкий ручеек с веселым журчанием сбегал по промоинам и каскадами струился вниз, словно передразнивая большие водопады. — Если столько воды течет здесь в первые весенние дни, представь себе, какой бурный поток будет в разгар лета!
— Ты и сам наполовину не представляешь этого, молодой человек, — сухо заметила Иле за его спиной. — Весной тает так много льда, что напор талой воды может прокладывать такие тоннели даже вверх по склону или прорывать огромные дамбы из моренных гряд, заливая окрестности и разбрасывая валуны лишь для того, чтобы снова замерзнуть с наступлением холодов. Но для ледника такая потеря воды — ничто, даже меньше, чем капли пота, которые мы смахиваем со лба. Для Льда в целом она вообще неощутима, потому что столько же или еще больше воды возвращается назад зимой в виде снега и инея. С тех пор как мы вышли в путь, мы видели три большие реки, и все они питаются талой водой.
Керморван, помогавший Иле, восхищенно покачал головой.
— Мы так мало знаем об этом! Если бы последние короли Морвана посоветовались с дьюргарами, они бы не считали Лед столь далекой угрозой и многое было бы спасено от разрушения. Знания не были переданы в срок, и теперь нам приходится добывать их еще более дорогой ценой.
— Знания сами по себе хороши, — угрюмо сказала Иле. — Но вот кто будет пользоваться ими?
— В самом деле, кто? — рассеянно спросил Элоф и неловко приобнял ее, помогая ставить руки и ноги в зарубки, сделанные Роком.
— Эй, что за поведение! — запротестовала она. — Смотри, куда суешь свои руки!
Керморван, идущий сзади, невольно рассмеялся.
— Крепитесь! — крикнул Рок, спустившийся на бортик ледяного бассейна. Он выглянул за край и добавил: — Отсюда уже недалеко!
— Тем больше причин для спешки, — заметил Керморван.
Скользя и спотыкаясь, они преодолели последний отрезок спуска и обнаружили, что расщелина обрывается над гладкой поверхностью обледеневшего валуна, на котором Рок не смог сделать подходящих зарубок. Элоф стиснул зубы и распластался на льду, стараясь сохранять равновесие, несмотря на жгучий морозный огонь, цепеневший его мышцы. Он продвигался рывками, словно хитроумная механическая кукла, приводимая в движение рычагами и зубчатыми колесами, не обращая внимания на струйки ледяной воды, затекавшие ему за шиворот. Внезапно он заскользил по гладкой поверхности, сорвался и полетел вниз. Момент освобождения от боли был почти таким же мучительным, как сама боль, а в следующее мгновение он рухнул в неглубокий сугроб, под которым скрывалась щебнистая осыпь. Острые камешки врезались ему в спину, но это были сущие пустяки по сравнению с тем, что ему приходилось терпеть. Он отдувался и блаженно улыбался до тех пор, пока Рок с Керморваном, спустившие Иле на веревке, не помогли ему встать.
Силы Элофа были на исходе, но как только он освободился от власти Льда, они начали быстро возвращаться к нему. Они спустились по осыпи, похожей на предыдущие, но менее крутой и неустойчивой. Ручеек журчал между грядами заснеженных камней, и они решили следовать вниз по его течению. Он петлял между валунами, но наконец вывел их из-под удлиняющейся тени ледяных утесов за спиной. Лишь тогда, остановившись на краю пологого склона, они посмотрели назад. Иле сняла повязку со своих покрасневших глаз и вместе с остальными стала рассматривать валы и бастионы крепости их главного противника.
Глянцевитые и блестящие, как посеребренная сталь в лучах заходящего солнца, эти громады нависали над опустошенной землей Морвана сплошной стеной, протянувшейся с востока на запад и подпираемой контрфорсами гигантских осыпей и камнепадов, целыми хребтами морены. Казалось, никто и ничто не может противостоять этой исполинской силе и даже надеяться бросить ей вызов.
— Однако мы прошли под тобой, над тобой и через тебя! — тихо произнес Керморван. — Мы вернулись в Морван и вновь обрели свободу… и бесценный трофей в придачу!
Он выхватил свой меч, откованный Элофом, и издал громкий торжествующий клич на обоих языках своего народа:
— Морван Морланхал! Морван еще восстанет!
Его слова и сияющий клинок были дерзким вызовом перед безмолвной массой льда и разбитого камня. Когда последние отголоски замерли вдали, Керморван плавным движением опустил меч и убрал его в ножны.
— Это говорит тебе принц Морвана! — пробормотал он. Потом он отвернулся от своих утраченных владений и зашагал вниз по склону, а остальные молча последовали за ним. Прошло немало времени, прежде чем он заговорил снова.
Вскоре они достигли конца пологого склона. Тем временем ручеек соединился с другим, более крупным ручьем — темным потоком талой воды, струившимся по заснеженной бесплодной равнине. Этот ручей, в свою очередь, соединялся с несколькими другими и впадал в довольно широкую реку, частично покрытую льдом, но уже начинавшую вскрываться под совместными усилиями солнца и притока воды сверху. Ледяная корка трескалась и крошилась с громким хрустом; льдины сталкивались и расходились, наполняя пространство между ними плавающей кашей из тающего снега и льда. Снег вдоль берега стал совсем мягким, с темными пятнами проталин, из-под которых проглядывала жухлая трава и перекрученные кустики карликовой ивы. На некоторых из них виднелись первые маленькие сережки, а когда путники подошли к одной более высокой группе кустов, оттуда внезапно с негодующим клекотом вспорхнула большая белая птица, пролетевшая так низко у них над головами, что они почувствовали ветер, поднятый ее крыльями. К их удивлению, птица не улетела, но тяжело приземлилась с другой стороны кустарника и засеменила в укрытие. Рок выругался. Элоф нагнулся за камнем, как научился делать, когда охотился на соленых болотах, но птица уже исчезла в густом переплетении ветвей. Иле проводила ее долгим взглядом.
— Снежная куропатка, меняющая свое зимнее оперение, — пояснила она. — Они никогда не улетают далеко. У них хорошее вкусное мясо, потому что они питаются ивовыми листьями, а не сосновыми иглами, от которых появляется горечь.
