точно такими же средствами. В одну из своих первых боевых операций Рустам сам чуть не подорвался, найдя в брошенном «духами» доме красивый латунный кумган, украшенный бадахшанской чеканкой. Обрадовался неопытный лейтенант такому экзотическому трофею и живо потянул к нему свои лапы, по которым и получил от своего же сержанта, по счастью оказавшегося рядом.
— Вам что, жить надоело? — деловито осведомился сержант, светя внутрь кумгана тонким китайским фонариком, — Во, глядите, чего там…
Лейтенант заглянул в кумган и мысленно отвесил себе подзатыльник: «С-салага…». Половина кумгана была забита желтоватым пластитом. Торчащие из пластита провода тянулись к миниатюрной батарейке и ртутному замыкателю, запаянным в полиэтилен и прилепленным липкой лентой к стенкам кумгана. И все это покрыто водой. Просто, как три рубля: вваливается в дом проклятый шурави с пересохшей глоткой и видит на столе кувшин с водой. Обрадованно хватает его и пытается напиться. И — привет: от наклона кувшина ртуть в пузырьке заливает контакты, замыкается цепь и пол-кило пластита моментально переносят неверного в мир иной. А заодно и всех тех, кто с ним рядом окажется.
Долго любоваться этим произведением народного промысла не стали, вызвали сапера. Миниатюрный усатый старлей-сапер бегло осмотрел сувенир, почесал камуфлированный зад и извлек из рюкзака моток капронового шнура.
— Всё, товарищи, — кивнул он Рустаму с сержантом, — Всем спасибо, все свободны.
— А это… — заикнулся было Рустам, — Обезвредить никак нельзя? Вон кумган какой красивый…
— Щ-щас! — с сарказмом отозвался сапер, — Всё брошу и буду вам шарики надувать…
— Пойдемте, — тронул Рустама сержант, — Он тут сам справится.
Пятясь, сапер вышел из дома, разматывая моток шнура. Отогнал Рустама с сержантом за угол, встал рядом, глянул по сторонам.
— Никто там рядом не швенькается?.. Внимание! — прижал он к щеке черный отросток микрофона рации, — Я — четыреста третий! Обнаружил мину на восточной окраине кишлака, провожу подрыв. Внимание всем! Повторяю….
Выбрал слабину шнура, высморкал пыль, сухо сплюнул.
— Ну все, кто не спрятался — я не виноват… — и коротко дернул шнур.
Взрыв невидимой кувалдой долбанул по барабанным перепонкам, скакнул отраженным эхом по выгоревшим стенам дувалов, прошелестел вышвырнутыми камешками в пыльной зелени виноградника. Рустам запоздало присел.
— Ну, я пошел, — сапер скучающе наматывал шнур на локоть, — Еще чего интересного найдете — звоните…
— Тоже мне, профи! — с досадой фыркнул ему вслед Рустам, — Так-то и я умею. Можно было и не звать, сами бы справились…
— А на фига? — резонно возразил сержант, колупая облупленный нос, — Если б его не было — тогда понятно. А если он — вот он? Нефиг, каждый баран за свои яйца отвечает. А подорвали бы мы сами, так нас бы потом и задрали: мол, почему сапера не вызвали? Оно нам надо?
— Слушай, Саш… — дошло вдруг до Рустама, — А ты ведь мне это… Жизнь спас, а? В общем… Спасибо, старик.
— Спасибо — много, — отмахнулся сержант, — три рубля в самый раз будет! Да шучу, шучу… Этот кумган — фигня, в общем-то. Вернемся — я вам расскажу, какие тут приколы эти кенты устраивают.
Хорошей школой был Афган для Рустама. Настоящей. А то, что оставил он о себе память в виде засевших осколков, да тифа с желтухой — что ж, а у кого не так было? Работа такая. Вот, правда, то, что еще долгое время потом чувствовал себя неуютно при езде в кабине машины — это да, напрягало. Страшно не нравилось ездить по наезженной колее, да и вообще — ужасно хотелось выбраться на крышу, как в бэтээре: так оно и привычнее, и безопаснее… Потом прошло и это.
Курсовую работу Рустам защитил на «отлично». И стенд с макетами его мин и по сей день стоит в классе минно-подрывного дела, как учебное пособие. Однако, как мудро подмечали древние: кого любят боги — тому они посылают много радости и много страданий. А проще говоря, судьба не дает своим любимцам счастья без горьких довесочков. В качестве довесочка к своей выстраданной пятерке за курсовую работу Рустаму досталось трое суток гауптвахты. А дело было так.
Защитив курсовую, Рустам сразу же испытал прекрасно знакомый всем исследователям зуд неудовлетворенности. Эдакой логической незавершенности, если хотите. Теоретические исследования требовали незамедлительного испытания их на практике, ну никак не могло быть одного без другого. Сторонникам «чистой» науки, рыцарям голой теории адресуем изречение Михайлы Ломоносова: «Посев научный да взойдет для жатвы народной!». А всем тем, кого хлебом не корми, а дай просчитать возможные опасные последствия эксперимента, и под этим соусом запретить сам эксперимент, напомним случай из практики работы академика Сахарова, отца водородной бомбы, а также общепризнанного либерала и правозащитника.
Закончив работу над созданием водородной бомбы и получив все причитающиеся награды, академик задоставал руководство страны требованиями об испытании нового боеприпаса а Атлантическом океане. Чтобы, значит, взорвать бомбу в нейтральных водах, но как-нибудь поближе к побережью США. По расчетам, должна была получиться неслабая цунами, способная смыть Нью-Йорк. Проведение данного эксперимента академику почему-то не разрешили, и он еще долго сокрушался по этому поводу. А что вы хотите? Ну совершенно же естественное дело для настоящего ученого, исследователя: проверить, как твое изобретение работает на практике! Оставить весь труд без логического завершения, это — ну, я не знаю… Ну как если бы благородный идальго Дон Жуан долгое время добивался бы благосклонности неприступной прекрасной дамы, а в тот момент, когда она, покоренная дивными серенадами и остальным арсеналом знаменитого повесы, уже раскрывает ему свои объятия — вдруг поцеловал бы галантно ей ручку и откланялся. Нелогично, нелепо! Так что — можете Рустама осуждать, но понять его тоже надо.
Поскольку об изготовлении боевых самодельных мин-сюрпризов можно было и не заикаться (какой нормальный препод будет лезть в авантюру, не предусмотренную программой?), пришлось обходиться их имитационными аналогами.
Сначала Рустам изготовил несколько самодельных электровоспламенителей из лампочек для карманного фонаря, проводков и пороха из заначенного взрывпакета. Теперь их можно было подсоединять к капсюлям-детонаторам, либо, как в данном случае, к миниатюрным пороховым зарядам. Это — базовый элемент любой мины. Ну а после этого можно изготавливать мины любого принципа действия: нажимного, разгрузочного, натяжного…
Рустам решил начать с простого и, недолго думая, смастерил мину нажимного действия с замыкателем из спичечного коробка. На внутреннюю поверхность противоположных стенок фанерного коробка он наклеил по кусочку фольги, к которой были припаяны концы проводов. При наступании на коробок тот сминался, контактные поверхности замыкались, электроимпульс от батарейки накалял спиральную нить лампочки, от этого воспламенялся порох и происходил подрыв заряда.
Первое испытание этой мины Рустам провел лично, расположив конструкцию в узком пространстве между казармой и кирпичным забором. Удалив подрывной заряд на безопасное расстояние, Рустам неторопливо подсоединил провода, еще раз проверил контакты и решительно (й-о-о, бисмилла!) даванул каблуком по замыкателю. Хруст раздавленного коробка слился с резким хлопком разорвавшегося заряда, обмотанного изолентой.
Так. Порядок. Работает. Но! Но. Эти испытания можно было отнести лишь к категории лабораторных. Для чистоты эксперимента требовались испытания на реальном, то бишь на ничего не подозревающем противнике. Поскольку с реальным противником была известная напряженка, Рустам здраво рассудил, что эту роль вполне может сыграть и свой брат-курсант. Вреда такой зарядик не принесет, а нервная система у десантника должна быть достаточно устойчивой, чтобы без ущерба перенести внезапный хлопок поблизости.
Поэтому следующим испытательным полигоном стал небольшой, укрытый голубыми елками пятачок в углу забора, хорошо утрамбованный курсантскими сапогами: именно сюда спрыгивали курсанты, возвращаясь из самоволок. Времени на подготовку очередной мины потребовалось немного. Уже через пять минут заряд располагался под стеной, а коробчатый замыкатель — в центре утоптанного пятачка, провода подсоединены, заизолированы и замаскированы. А изобретатель, испытатель и председатель приемной
