все, что можно, и вдобавок наложив внутри ящика внушительную кучу дерьма. Дерьмо имело глубокий черный цвет, как небо за окном суборбитального космоплана.
Нашел третью дверь налево, – собственно, то была не дверь, а проход, занавешенный истлевшим пыльным одеялом. Осторожно проник. Открылся еще один коридор, освещенный несколькими лампами. Лампы и провода меж ними были новенькие. В дальнем конце коридора стоял, улыбаясь, Глеб, одетый в черное, худой и небритый. Глаза блестели.
«Зачем ему освещать коридор?» – подумал Денис и приветственно махнул рукой.
– Опоздал, – сказал Глеб. – На восемь минут.
– Расслабился, – объяснил Денис. – После жизни под Куполом.
Глеб кивнул, но смотрел теперь не на своего друга, а ему за спину. Спокойная улыбка сменилась гримасой досады и ярости, Глеб попятился и исчез за поворотом коридора; в тот же момент Дениса сильно толкнули в спину, он упал, а через него уже перепрыгивали, почти бесшумно, огромные быстрые тени.
Лампы в коридоре тут же погасли, все сразу, и Денис ослеп, но атакующие среагировали в долю секунды, включили свои фонари; по потолку и стенам запрыгали круглые пятна света.
Они двигались, как животные, стремительно, огромными прыжками, один, второй, третий, четвертый – исчезли за поворотом. Хрипло, сдавленно заорали, что-то упало; глухо, словно ладонью об подушку, ударили выстрелы, и были еще какие-то не опознанные Денисом звуки: отвратительные, чавкающе- булькающие, и рычание, и ругательства, и стоны, и что-то опять упало, тяжко, с плотным стуком. Денис не рискнул подняться, подождал, прислушался. В десяти метрах от него, за поворотом коридора, продолжало булькать, скрестись и хрипеть. Запахло жженым пластиком. Денис подождал еще.
И вот, услышал: Глеб смеялся. Дико, полушепотом. Потом застонал и позвал:
– Денис!
– Я здесь, Глеб. Здесь.
– Сколько их было?
– Четверо.
– Ага, – медленно ответил Глеб. – Иди сюда.
– Ты где?
– Иди… прямо до поворота. Только медленно. От входа ровно одиннадцать шагов… Потом остановись. Дальше не ходи, а то тебя пополам разрежет.
За поворотом коридора была комната, большая, пустая; фонари нападавших лежали на полу, освещая мусор и черные лужи крови.
– Не двигайся! – крикнул Глеб и опять застонал.
Денис рассмотрел место боя, и его тут же обильно вывернуло, прямо под ноги.
– Иди вдоль левой стены, – произнес Студеникин, терпеливо дождавшись, пока Денис откашляется. – Прижмись. Руки держи по швам. Тут везде ловушки.
Денис осторожно двинулся, стараясь не смотреть на то, что осталось от нападавших. Из тел продолжала обильно вытекать кровь, и рука одного из бойцов, отсеченная, словно бритвой, пониже плеча, бессмысленно шевелилась, пытаясь достать до скобы валявшегося рядом автомата.
– Теперь ложись на пол и ползи ко мне, – скомандовал Глеб. – Очень медленно. Голову не поднимай.
Денис различил фигуру Студеникина: он сидел у стены, придавленный огромным телом последнего и самого сильного из бойцов.
– Помоги…
Денис дополз, выпрямился. Ухватил мертвого солдата за локти, потянул. Белое лицо убитого было глубоко рассечено вдоль и поперек, уши оторваны, оба глаза вытекли, губа вместе с частью щеки отрезана, и видна была лицевая кость, почему-то черная.
– Андроид, – пробормотал Глеб. – Мне повезло, что он последним шел. Андроиды всегда идут позади людей… Люди – дешевле…
– Нановолокно, – догадался Денис.
– Да. Троих живых сразу порезало. Хорошая нитка, новейшая, семь микрон… Я тут двенадцать сетей натянул… Смотри, вон у того, блондина, череп на четыре части развалило. А этому носорогу ничего не сделалось, – Глеб уперся обеими ногами в грудь человекоподобной машины и со стоном оттолкнул от себя. – Прямо через ловушку пролез, даже не споткнулся…
– На то он и андроид, – сказал Денис. – Андроиды не спотыкаются. И как ты его?
Студеникин вытер окровавленный рот и показал огромный пистолет с толстым дулом.
– Прикупил у барыг травяных. Хорошая вещь. Направленный электромагнитный импульс. Двадцать тысяч юаней отдал. Но этот, блядь, железный дровосек тоже крепкий, сука… Четыре заряда получил в живот, а меня все равно достал. Руку сломал, по-моему…
– Идти можешь?
– Могу. Только ты не спеши… – Глеб закрыл глаза и улыбнулся. – Я посижу немного… Дух переведу.
– Ты точно в порядке?
Над безобразными кусками тел поднимался пар. Один из фонариков намок от крови, мигнул и погас. Студеникин разлепил веки.
– Как там сказано… Если долго сидеть на жопе и смотреть на труп врага, река выйдет из берегов и намочит твою жопу. Ты уверен, что их было четверо?
Дениса опять стало мутить.
– Уверен, – пробормотал он. – Вместе из Новой Москвы летели. На одном космоплане. Но у них есть хозяин, Пружинов. Директор-распорядитель Нулевого канала.
Глеб осторожно положил пистолет на пол, высвободил пальцы, – они дрожали.
– Значит, это он хочет забрать у меня семя?
– Да.
Студеникин подтянул колени к подбородку. Посмотрел снизу вверх.
– А ты?
Денис не нашел что ответить. Отвел взгляд.
– Ты это… – Глеб говорил тихо, медленно, мягко, – ты не волнуйся. Я все понимаю. Ты не виноват. Лучше скажи: неужели ты думал, что они прилетят, заберут у нас зародыш и руки пожмут: «спасибо, пацаны»?
– Я вообще ничего не думал, – пробормотал Денис. – Меня заставили.
Глеб кивнул, но Денис уловил печальную иронию в его ухмылке. «Ну и пусть», – подумал он.
Пусть ухмыляется, я не виноват, меня действительно заставили. И не просто заставили; я до сих пор ощущаю остатки приязни к хорошему красивому человеку Никите Пружинову, гению и труженику. Хотя электронный паразит, присосавшийся к моему спинному мозгу, давно не получает новых сигналов; здесь вам не Пип-Сити, здесь нет активного информационного поля. Здесь все по-другому.
– Они завалили бы нас, – сказал Глеб. – Обоих. Им нужно семечко, а мы – не нужны.
– Но ты говорил…
Студеникин рассмеялся и перебил:
– Этот, как его… Пружинов… Он ведь охуеет! Пацан в телогрейке четверых его бойцов на фарш порубил! Скажи, круто? Как по нотам прошло! – Он громко сглотнул. – Да, брат! Я сказал, чтоб ты нашел под Куполом людей достойных. Но на самом деле я ждал, что приедут не самые достойные, а гады какие-нибудь, со стволами. Если бы ты привел достойных и честных – я бы очень удивился. Так всегда бывает, Денис. Ищешь самых достойных – находишь самых жадных. Самые крутые гады, реальные упыри – они всегда под достойных маскируются.
Под подошву сапога натекла кровь. Денис ощутил злобу.
– То есть ты все продумал, да? Заранее?
– Выходит, что так, – трезво ответил Глеб. – Зато теперь я точно знаю, кто главный охотник за моим зародышем. Этот Пружинов – чего, говоришь, он директор? – Нулевого канала.
– Чиновник?
– Да. И миллиардер.
