несколько132.
Офицерский клуб при штабе 38 армии был украшен картинами, коврами, серебром из петергофского дворца.
При отступлении немецких войск сотрудники оперативного штаба вывозили и людей. В декабре 1943 года руководитель особой команды «Псков» Георг Фридрих фон Крузенштерн сообщил армейским властям о предстоящей, по распоряжению его начальства, эвакуации некоторых «ученых, техников, преподавателей и писателей» из Пскова и Гатчины в Ригу. Среди них значились Пономарев и Филистинский.
Вместе с тем нацистские пропагандистские службы и коллаборационистская пресса всеми способами внушали населению, что немцы являются спасителями русской культуры. Ими утверждалось, что разрушаются и уничтожаются только те музеи, которые являются порождением советской власти, т. е. посвященные революционному движению и различным успехам социалистического строительства. Что касается истинно русских музеев, то они благодаря немцам, практически, воссоздаются заново. Начальник отдела искусства Смоленской городской управы художник В. И. Мушкетов восторженно писал 21 декабря в газете «Новый Путь»: «Подбираются экспонаты и идет подготовка к организации нового исторического музея, где будет представлена история Смоленска с древних времен. Здесь уже имеются материалы для залов, посвященных архитектурным памятникам XVI–XVII веков, событиям 1812 года, путешественнику Пржевальскому и древнему периоду нашего города133.
На самом же деле Мушкетов по собственной инициативе обратился в немецкую комендатуру с предложением открыть в городе художественный музей не для того, чтобы показать смолянам все этапы развития их родного города, а «для ознакомления солдат вермахта с произведениями русского искусства». Очень быстро и эта экспозиция превратилась в своего рода подарочный фонд, из которого отличившиеся офицеры могли получить ценные «сувениры»134.
Одним из наиболее крупных музеев, успешно функционировавших во время оккупации, был Орловский краеведческий. Он открылся в феврале 1942 года и за год его посетило более 50 тыс. человек135. Успех орловских музейщиков можно объяснить как активной поддержкой со стороны городской управы, так и относительной бедностью фондов. Они мало интересовали немецких искусствоведов.
Часть музейного здания сгорела, поэтому экспозиция была устроена в семи сохранившихся комнатах. Директор музея Орлова писала: «1-я комната представляет животный и растительный мир степной части орловского края, а 2-я содержит представителей его лесов. В 3-й комнате, кроме экспонатов геологии, преимущественно окаменелые остатки вымерших животных, найденных на территории орловского края, находится отдел доисторической археологии, в котором представлены памятники материальной культуры: орудия, оружие, домашняя утварь, предметы украшений, остатки жилищ, произведения искусства, материальные памятники религиозных верований и т. д., относящиеся к палеолиту — древнему каменному веку, неолиту — новому каменному веку, бронзовому и железным векам. В 4-й, 5-й, 6-й и 7-й комнатах расположены экспонаты отдела истории. В 4-й комнате древнерусская утварь и оружие XI–XVII веков. В 5-й мебель, картины и посуда стиля от ренессанса до ампир XVI–XVII веков, в 6-й — мебель, картины и посуда стиля ампир, в 7-й — мебель, картины и посуда XIX в.»136.
В марте 1942 года открылась мемориальная комната И. С. Тургенева. Здесь оказались собраны все экспонаты, оставшиеся от Орловского Тургеневского музея. Музей работал с 10 до 15 часов. С10 до 13 часов его посещали немецкие военнослужащие, а с 13 до 15 гражданское население. Судя по сохранившейся статистике, больше половины посетителей составили солдаты и офицеры вермахта137. Для большинства из них он являлся одним из немногих мест развлечения. Это видно из замечаний в книге записей для почетных гостей138.
В условиях немецкого наступления 1941 года сильно пострадали многие российские библиотеки. Очень мало книг удалось эвакуировать в советский тыл. Немалая часть фондов в этих условиях оказалась разграблена местным населением, которое использовало книги не только по их прямому назначению, но и в качестве топлива.
Наиболее ценные книги, которые удалось выявить в музеях и библиотеках, отправлялись сотрудниками оперативного штаба «Рейхсляйтер Розенберг» в Германию. В первые месяцы оккупации нацистские чиновники энергично проводили «разбор» захваченных библиотек, в результате которого наиболее ценные фонды вывозились, а избыток «большевистской литературы» уничтожался. Книги требовались прежде всего для создания двух больших библиотек имперского значения — Восточной и библиотеки высшей школы НСДАЛ.
В специальном обосновании своей деятельности по вывозу книг оперативный штаб, разумеется, не нуждался, но все же он не упускал возможностей дополнительно подкрепить свою позицию. Так, вывоз библиотеки Воронежского университета мотивировался особыми правовыми соображениями: в Воронеж в 1916 году была эвакуирована библиотека Юрьевского (ныне Тартуского) университета. Сотрудники оперативного штаба декларативно заявили о том, что они, наконец, выполняют четвертый пункт 12-й статьи мирного договора между советской Россией и Эстонией 1920 года, согласно которому: «Правительство России возвращает Эстонии и передает правительству последней имущество, в том числе и библиотеки, архивы, учебные пособия, документы и прочие предметы… Юрьевского университета»139.
Работа на местах по разборке захваченных библиотек проводилась в большой спешке, так что в Германию вагонами отправлялись даже и не очень нужные там книги. Но все-таки это было не характерным для пунктуальной и тщательной работы немецких оценщиков — профессиональных историков и искусствоведов. Трагично в этих условиях сложилась судьба книг из Новгорода.
В немецких документах под общим названием «Книги из Новгородского музея» подразумевалась библиотека Софийского собора, библиотека братства Святой Софии, библиотека архиепископа Арсения, библиотека архиерея Григория Любинского, библиотека Юрьева монастыря, а также мелкие книжные собрания из ряда церквей под Новгородом — всего более 34 000 единиц. В феврале 1942 года представитель оперативного штаба доктор Пауль Вааль вывез все наиболее ценные фолианты, в том числе и рукописные, в Ригу. Значительная часть из них имела большую, часто исключительную библиографическую ценность. Многие книги имели пометы «Редкость» или «Большая редкость»140.
Впрочем, отсылка в Берлин — еще не самая худшая судьба, постигшая книги. Осенью 1942 года в Ростове-на-Дону, несмотря на то, что сотрудники оперативного штаба «Рейхсляйтер Розенберг» посетили все библиотеки и пометили заинтересовавшие их книги, многие книжные фонды были выброшены солдатами вермахта во дворы, на улицы и в помойные ямы. В некоторых городах книгами из библиотек мостили улицы, чтобы автомобили не застревали в грязи»141.
Оставшиеся книги, которые не представляли для нацистов интереса и которые удалось сохранить, должны были выполнить определенные пропагандистские задачи. Для этого на оккупированной территории России вновь создавались публичные библиотеки. В «Локотьском окружном самоуправлении» 8 декабря 1942 года вышел приказ Б. Каминского, согласно которому все жители были обязаны в недельный срок все книги, похищенные и изъятые, взятые для чтения и не возвращённые при советской власти из бывших Локотьских библиотек — лесного, мелиоративного и техно-механического техникумов, школы-десятилетки и районной библиотеки — сдать в Локотьскую городскую библиотеку142. В случае невыполнения этого распоряжения полиция обязывалась граждан, которые в указанный срок книг не сдадут или сдадут их не полностью, за хищение государственного имущества привлечь к судебной ответственности, а книги у них изъять143.
Всю собранную литературу сортировали на три основные группы: 1) политическая, 2) дореволюционные классики, 3) научная литература. Работы классиков марксизма и советских руководителей уничтожались. Такая же судьба была уготована произведениям писателей еврейской национальности. Прочая литература могла выдаваться населению.
За пользование художественной литературой читатели выплачивали по 2–3 рубля в месяц. Деньги шли на закупку новых книг144.
Наиболее крупное собрание книг на оккупированной территории России имела Орловская областная библиотека. Она возобновила свою работу 29 июня 1942 года. Большая предварительная работа велась сотрудниками библиотеки всю зиму и весну, чтобы привести в порядок собранные из разных библиотек
