'Я стала просто ненавидеть 'Гражданин' за то, что он требует так много работы. Эх, лучше бы от него отвязаться!..' (Авт. // ЛВ. — Ф. 293.II.3.35).
Елена Андреевна Штакеншнейдер (1836-1897) — петербургская знакомая Достоевских, автор известных мемуаров и дневника, в которых заметное место занимает Достоевский.
'В 1873 году Федор Михайлович возобновил старинное знакомство с семейством Штакеншнейдер, центром которого была Елена Андреевна, дочь знаменитого архитектора. Она была умна и литературно образованна и соединяла у себя по воскресеньям общество литераторов и художников. Она была всегда чрезвычайно добра к Федору Михайловичу и ко мне, и мы очень сошлись' (Достоевская А. Г. Воспоминания. — С. 256).
'Пугачевцы' — исторический роман Е. А. Салиаса (СПб., 1874).
Страхов писал Достоевскому в неизданном письме 30 января 1874 г.:
'И сегодня мне не удастся увидеть вас, многоуважаемый Федор Михайлович! Может быть, вовсе не выйду, так как я опять и упал и простудился <…> Если выйду, то нужно будет хоть на полчаса навестить Кашпирева — он именинник. Да и не с чем мне явиться в редакцию — я сегодня только отнес свою статью 'Заметки о Пушкине' в 'Складчину'. Писание статьи меня убедило, что писатель я плохой и что моя служба — большая помеха. Все это я веду к тому, чтобы сказать вам, что мое усердие по 'Гражданину' (которого вы редактор) никак не ослабело, что я только был очень заторможен. В следующую среду постараюсь явиться со статьей. Но 'Гражданин', кажется, мало нуждается; он выпускает номера один интереснее другого. О двух последних номерах сужу по заглавиям — еще не успел ничего прочесть.
Читали ли вы у Некрасова, как анатомируют ребенка, которого заели свиньи'? Это в январской книжке <'Отечественных записок'>. Скажу вам, что, перечитывая Пушкина, я исполнился злобы к Некрасову и Щедрину. Бессильная злоба! Потому что я ведь и высказать ее не сумею, как следует. И 'Пугачевцы' — воля ваша — по прочтении оставляют некоторую пустоту в голове. Обо всем этом очень хотелось бы поговорить с вами. Во всяком случае, не вздумайте винить меня в лености, бессердечии, апатии и неблагодарности; право, я стараюсь вести себя хорошо…' (Авт. // ЦНБ АН УССР. — III.19007).
В недатированном письме к А. Г. Достоевской, относящемся приблизительно к этому времени, Штакеншнейдер писала:
'Отчего вы с детками не приехали? Алеша при каждом звонке все бегает в переднюю и кричит: 'Достоевские!' Каждый раз еще. — Не приехал ли Федор Михайлович? В таком случае прощаю и радуюсь <…> Есть у меня и просьба к вам: если можно, пришлите тот номер 'Гражданина', где статья Федора Михайловича, потом еще Тэна — его последнее произведение, а главное — скажите, отчего не были?..' (Авт. // ИРЛИ. — 29907. — С. CXIб13).
6 января Страхов писал Н. Я. Данилевскому:
'…несчастный Достоевский совсем измучился. Я его очень ценю и многое ему прощаю, но при теперешней его раздражительности просто избегаю с ним видеться' (Русский вестник. — 1901. — № 1. — С. 131-132).
Павел Аполлонович Ровинский (1831-1916) — ученый-славист, член 'Земли и воли'. Был близок к Чернышевскому и его семье; сделал безуспешную попытку тайно увезти его из ссылки. См. заметку Л. Ф. Пантелеева 'К биографии П. А. Ровинского' в его кн. 'Воспоминания'. — М., 1958. — С. 557-559.
Статья Ровинского в 'Голосе' помещена не была. Ср.: Михневич Вл. О. Пятнадцатилетие газеты 'Голос' (1863-1877). — СПб., 1878.
Цикл лекций О. Ф. Миллера 'Русская литература после Гоголя' был издан в Петербурге в 1874 г. и неоднократно переиздавался. Лекции III и IV были посвящены Достоевскому.
См. примеч. к п. 87 и п. 99.
Баранов — по-видимому, адвокат.
Василий Иванович Губин — адвокат, член С.-Петербургского славянского благотворительного комитета; ему адресовано письмо Достоевского, датированное 8/20 мая 1871 г. и связанное с предстоящим судебным процессом Достоевского против издателя Стелловского. Поверенным Достоевского по этому делу был Губин. Несколько не дошедших до нас писем к Губину упоминается в ответах последнего, хранящихся в ИРЛИ (см. статью 'Утраченные письма Достоевского' // Вопросы литературы. — 1971. —№ 11. — С. 203).
Участие Губина в распре со Стелловским Достоевский резюмировал следующим образом:
