ПОВЕСТЬ О ВЕЛИКОМ МИРЕ

Женщина очень обрадовалась:

— Тогда, проводите, пожалуйста, сюда того господина, главного священнослужителя! — и радости её не было предела.

Когда Гэнсон бегом вернулся к своим и сообщил об этом, все, начиная с принца и кончая его спутниками, явились в особняк. Принц вошёл в помещение, где лежала больная, и произнёс заклинания, сопровождая их магическими жестами.

После того, как он два или три раза громко возгласил дхарани Тысячерукой[450] и потёр свои чётки, больная сама забормотала, произнося разные слова. Заклинания действительно достигли слуха Пресветлого короля[451]. Руки-ноги у больной съёжились и задрожали, по всему телу заструился пот, больная сразу выпрямилась и внезапно выздоровела. Хозяин, её муж, обрадовался безмерно и сказал:

— У меня нет особых накоплений, так что я, может быть, не выполню ваших пожеланий. Но пусть это не так важно, только, пожалуйста, оставайтесь здесь дней на десять с лишним, дайте отдых вашим ногам. В последнее время ямабуси не могут срочно бежать отсюда незаметно, а потому нужно осторожно разузнать об этом.

С этими словами он велел собрать вместе дорожные корзины и все их разместил внутри усадьбы.

Хотя сопровождавшие принца люди внешне себя не проявили никак, в душе все испытали радость.

Так прошло больше десяти дней. Однажды вечером хозяин этого дома Хэйбэй вошёл в комнату для гостей, разжёг в печи дрова, стал вести разные разговоры и сказал так:

— Господа! Думаю, что вы наверняка об этом слышали. Правда ли это, не знаю, но говорят, что принц из Великой пагоды оставил Киото и направился в сторону Кумано. Но Дзёбэн-содзу, управитель района Трёх гор Кумано, — бесспорный приверженец воинских домов, поэтому я считаю, что укрываться в районе Кумано его высочеству трудно. Ах, если бы он приехал в наше селение! Хотя изнутри местность здесь узка, со всех четырёх сторон по краям долины размером в десять на двадцать ри высятся крутые обрывы, — это местность, через которую даже птице перелететь трудно. Сердце этого высокомудрого не лживо, он превосходно владеет луком и стрелами. Человек по имени Корэмори, потомок Хэйкэ[452], доверился нашим предкам и прятался в этих местах. Я слышал, что, когда мир был подчинён Гэндзи, он пребывал здесь в безопасности.

Тогда принц, действительно обрадованный, с довольным видом обратился к нему с вопросом:

— Если бы его высочество принц из Великой пагоды решил кому-то довериться и прибыл в эти места, мог бы он вам довериться?

Тоно-но Хэйбэй почтительно молвил:

— Нечего даже и говорить. Хоть я существо недостойное, но если я один так считаю, то вряд ли кто- нибудь станет возражать против этого от Сисигасэ, Кабурасака, Юаса, Адзэгава, Обара, Имосэ и Накацугава до восемнадцати уездов Есино.

— Тут принц встретился глазами с Кодэра-но Сагами, и Сагами придвинулся к Хэйбэй и проговорил:

— Вы и сейчас что-то прячете. Тот священнослужитель, который находится напротив, и есть принц из Великой пагоды.

Хэйбэй стал недоверчиво всматриваться в лица монахов, и тогда Катаока Хатиро и Яда Хикосити, произнеся: «Уф, как жарко!» — сняли капюшоны и положили рядом. Из-за того, что они не были настоящими ямабуси, стали явственно видны следы выбритых полумесяцем волос. Увидев это, Хэйбэй весьма удивился:

— И правда, вы не изволите быть ямабуси. А я так самоуверенно об этом говорил! Как совестно! Такое моё поведение непростительно.

Он прижал голову к земле, сложил руки и сел на корточки, опустившись с татами вниз.

Тотчас же провели срочные приготовления: построили для принца бревенчатый дворец и стали его охранять, в горах с четырёх сторон устроили заставы, перегородили дороги. Однако считая, что и этого ещё мало для того, чтобы осуществить такой важный план, о нём рассказали дяде хозяина, Вступившему на Путь Такэхара Хатиро. Тот сразу же стал сторонником Тоно.

Он быстро перевёл принца в свой особняк, выказал несравненную преданность ему, поэтому его высочество успокоился и провёл там взаперти примерно полгода, думая, что его никто не видит.

Принц снова приобрёл вид мирянина, потому и вызвал в свою опочивальню дочь Вступившего на Путь Такэхара Хатиро, и она стала его единственной возлюбленной. Говорят, что Вступивший на Путь хозяин дома тоже мало-помалу приблизился к принцу, что жители ближайшего селения стали изъявлять покорность его особе, к воинским же домам они, напротив, относились с пренебрежением.

Тем временем, об этом услышал Дзёбэн, управитель Кумано, и приблизился к реке Тодзугава. Но ему не хватало сил даже в сто тысяч всадников. Рассчитывая выманить принца наружу, пользуясь алчностью жителей окрестных селений, на перекрёстках дорог установили таблицы с надписью: «Имеется грамота из Канто о том, что человеку, который выдаст принца из Великой пагоды, пусть даже он не имеет чина или является простолюдином, в награду будет пожаловано поместье Курума в провинции Исэ. Сверх того, сначала Дзёбэн от себя в течение трёх дней выдаст шестьдесят тысяч кан[453] деньгами. Человеку, который убьёт его слугу или приверженца, — пятьсот кан, а тем, которые выйдут сдаваться сами, — по триста кан велено неукоснительно выдавать в тот же день». В конце текста были помещены жёсткие правила со словами клятвы.

Это было то же самое, что твёрдое обещание, данное для того, чтобы верили перемещённому столбу[454], и намерение похитить кого-то в обмен на пустяковые даяния, поэтому пошёл слух, что когда чрезвычайно алчные старосты восьми поместий увидели эти таблички, сердца их как-то изменились, цвет лица поменялся, а поступки стали неприятными.

Принц изволил молвить:

— Тогда в этом месте оставаться нельзя. Как бы нам отправиться в Есино?!

Вступивший на Путь Такэхара принялся его усиленно удерживать:

— Что из этого получится?

Вселить во Вступившего на Путь уныние было нельзя, но его высочество проводил луны и дни в опасениях.

В конце концов даже дети Такэхара отвернулись от отца. Заслышав, что на принца замышляют напасть, его высочество изволил тайком покинуть Тодзугава и направиться в сторону Коя. Из-за того, что по дороге ему предстояло миновать такие препятствия, как вражеские лагеря Обара, Имосэ и Накацугава, принцу хотелось попытаться использовать силы противника, и для начала он навестил управляющего поместьем Имосэ. Управляющий Имосэ не впустил принца в здание управления, но поместил его в бывшую по соседству пагоду и через посыльного сообщил:

«Управляющий Тремя горами Дзёбэн, имеет на руках приказ воинских властей[455] передавать в Канто сообщения о группах заговорщиков, поэтому позволить по этой дороге проследовать беспрепятственно — значит не иметь в будущем оправдания своей вине. Задерживать проезжающего принца страшно, поэтому, если вы отдадите нам одного-двух знаменитых людей из числа сопровождающих принца, чтобы мы передали их воинскому дому, или пожалуете знамя с гербом принца, мы отдадим его как свидетельство сражения и сможем рассказать о нём воинскому дому. А если из этих двух способов вы не соблаговолите принять ни одного, тогда делать нечего, придётся нам сразиться», — передал он, и принц подумал: «Похоже, что с этим действительно ничего не поделаешь», — но ответ дать не решился.

Тогда вперёд двинулся Акамацу-рисси Сокую, который произнёс:

— Выполнить приказ, встретившись с опасностью, — таков удел воина. Поэтому Цзи Синь[456], выдав себя за своего государя, сдался неприятелю, а Вэй Бао[457] остался и оборонял замок. Разве они не те люди, которые оставили потомству свои имена тем, что отдали свои жизни взамен жизни своего государя?! Как бы там ни было,