Большой Охотой. Накинув на плечи шкуру, он прыгал и тряс рогами, а охотники-кайя кидали в него палки. Заклинательный танец приносил удачу в охоте. После старик превращался в бизона, тура и дикую лошадь — в хижине знахаря лежало множество звериных шкур, сваленных у дальней стены. Именно оттуда и доносились странные звуки.
Белка подняла тяжелое копье с каменным наконечником. Шкуры едва заметно шевелились. Может, заключенные в них тени пытались выбраться наружу? Белка толкнула шкуры тупым концом копья и отскочила назад, приготовившись защищаться. Но услышала тихий стон. Тяжелая шкура бизона сползла, и из-под нее показалась морщинистая рука с узловатыми пальцами.
Спустя мгновение Белка уже разгребала шкуры. Ей потребовалось немного времени, чтобы вытащить прятавшегося под ними человека. Белка вскрикнула от радости.
Это оказался худой и костлявый старик. Спутанные седые волосы и борода топорщились. Оолф… Лицо старика почернело от копоти, не разглядеть узоров на щеках. Глаза затянуло туманной пеленой. Знахарь смотрел прямо на Белку, но не видел ее.
— Оолф! — Белка тряхнула его за плечи.
Голова старика мотнулась, того и гляди, отвалится и покатится по полу. Знахарь закашлялся, отхаркивая черные сгустки крови. Белка перевернула его набок.
Старик сильно наглотался дыма, но это полбеды. Куртка из меха бобра насквозь пропиталась кровью и липла к рукам. По шкурам расползлось огромное темное пятно. Белка разбиралась в ранах и сразу поняла: Оолфу осталось недолго. Чудо, что он еще жив.
Среди разбросанных снадобий Белка отыскала длинные полоски бледно-зеленого мха, размяла их пальцами. Затем подняла толстый корень, похожий на человека с руками, ногами, но без головы. Откусив от корня большой кусок, Белка принялась пережевывать его в кашицу; язык щипало от горького вкуса.
Не переставая жевать, Белка разрезала ножом завязки на куртке старика. Оолф задергался, попытался схватить ее за руку и что-то сказать. Девочка зажала его рот ладонью. Слова потом.
Осмотрев бок старика, Белка нашла рану — совсем крошечную дырочку. Не может быть, чтобы из нее вытекло столько крови! Белка сплюнула в ладонь белую кашицу и прижала ее к ране. Зрачки Оолфа увеличились почти вдвое, рот распахнулся в беззвучном крике. Размятую полоску мха Белка положила поверх пережеванного корня и осталась сидеть, придерживая мох рукой.
Оолф жадно глотнул воздух. Туман во взгляде таял.
— Белка… — На губах и бороде темнели капельки крови.
— Молчи! — приказала Белка и даже не удивилась тому, что повысила голос на знахаря. А раньше ей бы в голову такое не пришло.
Всего один раз Белка делала то, что собиралась сейчас. Тогда одна девочка из рода порезала ногу об осколок раковины. Крови было много, а бежать за стариком в селение слишком долго, да и девчонка так кричала… Тогда Белка справилась, значит, справится и сейчас.
Белка закрыла глаза, вспоминая, чему ее учил Оолф. Она представила рану между ребрами старика — маленькое круглое отверстие с пульсирующими краями. В любой ране живет злой дух. Чтобы ее исцелить, сперва надо изловить этого духа. Белка представила свои руки; перед мысленным взором они светились желтым светом. Девочка дотронулась до раны, раздвинула края… Очень медленно Белка стала пробираться внутрь. Она чувствовала жар в ладонях, будто бы пыталась удержать раскаленный уголь. Злой дух был где- то рядом, главное — его не вспугнуть. Это напоминало рыбалку, когда Белка с острогой подбиралась к рыбе. А в рыбалке среди кайя ей не было равных.
И она увидела. Дух походил на камень; маленький круглый камешек цвета темной рыбьей чешуи. От него расходились пульсирующие волны, и каждая из этих волн несла старику боль. Белка напряглась. Сейчас…
По воображаемым рукам словно ударили палкой. Белка вскрикнула, отстраняясь. Но она успела заметить, как дух юркнул за внутренности, откуда достать его будет очень сложно.
— Нет, — сказал Оолф. — Не надо…
— Но…
Она же почти поймала его! Еще немного, и Белка раздавила бы духа, как клеща. После рана затянулась бы на глазах; Белка сшила бы ее невидимыми нитями, как сшила разрезанную пятку вопящей девчонки. Она бы смогла…
Если б не Оолф — именно старик ударил ее по рукам. Белка поняла это сразу. Почему он не захотел, чтобы она его исцелила? Слабость обрушилась на девочку, подобно снежной лавине. Она едва не упала.
— Не надо, — повторил Оолф. — Поздно. Духи предков зовут меня… Огонь погас, и мое время вышло.
Он говорил тихо, каждое слово давалось ему с трудом.
— Неправда! — воскликнула Белка. Хотя и понимала — возражать бесполезно. Раз предки зовут знахаря, кто она такая, чтобы с ними спорить? — Неправда! — упрямо повторила Белка. — Я смогу. Я исцелю твою рану, позволь…
— Нет, — Оолф схватил ее за запястье. — Глупая маленькая Белка! Огонь погас, Хранитель рода ушел, в селении больше нет людей… Мое время вышло.
Белка сглотнула.
— Что случилось?
Оолф откинулся на шкуры.
— Они пришли с неба, — сказал он. — Пришли и забрали всех. Они унесли их…
— Птицы? — спросила Белка.
— Люди в черных шкурах… Они говорили на чужом языке, у них были палки с огнем. Огнем, который ничем не погасить…
— Люди? — Белка заморгала. — А птицы? Чудовищные грохочущие птицы. Я их видела.
— Птицы им служат. У этих птиц пустой живот — Оолф видел, как люди в черных шкурах вылезали оттуда. И бросали туда людей-кайя…
Белка вздрогнула. Птицы с пустыми животами… Оборотни! Оборотни, которым белая росомаха выгрызла внутренности.
— Они забрали всех. Только Оолф успел спрятаться. Я должен был рассказать.
Старик замолчал.
— Всех… — прошептала девочка.
— Да. Детей и старых охотников… Ты должна найти их…
— Я?! Найти?!
От одной мысли о том, что она должна отправиться следом за оборотнями, грохочущими птицами и людьми в черных шкурах, Белку прошиб холодный пот.
— Когда ребенок теряется в лесу, весь род выходит искать его. Ты последняя в роду Медведя, Белка. Ты должна помочь Хранителю рода найти его детей.
Белка откинула косички за спину.
— Хранитель рода покинул нас. Я видела, как сгорел столб.
Из горла Оолфа вырвался клекочущий звук — старик хотел рассмеяться и захлебнулся собственным смехом. Белка старалась не дать ему упасть лицом вниз. Худой старик оказался очень тяжелым, словно его тело наполнили камнями.
— Сгорел столб, — сказал Оолф, не поднимая головы. — Дух Хранителя жил в нем… Столб сгорел, и Хранитель вернулся в свою пещеру.
— Пещеру? — переспросила Белка и тут же поняла, о чем говорит знахарь.
Пещера Медведя — место еще более запретное, чем дом духов, — находилась в дне пути от селения кайя. Белка видела ее только издали: темный провал в склоне лесистого холма, с высокими каменными столбами над входом. Кайя верили, что эта дыра ведет прямиком в земли вечного холода и мрака. Именно оттуда на земли рода приходят оборотни и злые духи. Даже Оолф осмеливался входить туда только раз в год, перед Большой Охотой.
Уходил с куском кровоточащего мяса и возвращался спустя несколько дней — бледный, точно рыбье брюхо, и с глазами разного цвета.
