бы я только мог окончить авиационный университет и стать пилотом… Аа, что толку? Сколько ни мечтай, уже поздно. И всетаки я еще могу связать свою жизнь с самолетами. В следующем году мне будет тридцать четыре года. Крайний срок. Возможно, это мой последний шанс…
Сиро хотел подробнее узнать историю Симидзу. В следующем году будет пять лет, как он начал преподавать в школе Сиро. Он просматривал его личное дело. Симидзу делал карьеру не расталкивая других, а подтверждая свои умственные способности, и прежде всего своим обаянием сумел привязать к себе учеников.
Сразу после окончания технического факультета Государственного университета в Нагоя Симидзу устроился работать инженером на самое крупное в Японии предприятие по производству автомобилей. Сиро слышал, что после этого у него был опыт работы в Америке, но о том, как шли его дела после возвращения на родину, Сиро был мало осведомлен. Он не понимал, почему у такого выдающегося человека, как Симидзу, который, даже судя по личному делу, был силен в математических науках и в английском языке, была такая скромная мечта. Если бы он только пожелал, нашлось бы немало компаний, готовых с радостью его принять.
Подобно ребенку, Симидзу с горящими глазами произнес: «Хочу летать в небе». Сиро пока не мог вникнуть в смысл этой фразы. Ясно, что он хочет летать на самолете, но чем конкретно он хочет заниматься, как собирается зарабатывать себе на жизнь?..
— Я впервые слышу о том, что вы мечтаете летать…
Сиро не пытался иронизировать. Он действительно никогда не слышал о мечте Симидзу, связанной с небом.
— Я хотел вам рассказать, но ведь вас никогда не застать на месте, верно же?
Совершенно верно, он почти полностью переложил административные обязанности на других людей. Особенно в последнее время, занимаясь делом исчезновения Мацуока, он и вовсе не показывался в школе.
Сиро посмотрел на часы.
— У меня есть время. У вас как?
— Занятия начинаются в три часа, так что до этого времени я свободен.
У них было больше двух часов в запасе. Можно было вдоволь наговориться. Сиро еще и для себя самого очень хотелось послушать, каким себе рисует будущее Симидзу. У такого умного человека, как он, не могло быть безрассудной, глупой мечты. Сиро постепенно испытывал все больший интерес к желанию Симидзу летать в небе.
Сиро обратился в слух и старался рассмотреть отрезок жизни Симидзу до настоящего момента.
Симидзу поступил в местный Государственный университет по настоянию родителей. Скорее даже, это было принуждение. Нельзя сказать, что Симидзу не пытался говорить о том, что хочет поступать в школу авиации, и намекать на возможность поступления в военный институт. Однако при одном упоминании о военном институте отец лишился дара речи и чуть было не упал в обморок. Его отец был не из числа тех, кто привык убеждать силой. Он преподавал обществознание в старшей школе и мог долго и нудно приводить свои доводы. Симидзу полушутя намекнул на то, что хочет летать на военном реактивном самолете, но ответ был исчерпывающим: «…Тебе известно, для чего в этом мире существуют военные самолеты? Это самое передовое и беспощадное оружие для убийства людей. Ты для этого хочешь летать? Я тебя не для того воспитывал, чтобы ты стал военным».
Когда гнев спал, на лице отца выразилась глубокая печаль. Целый час отец убеждал его в том, что «мы расплачиваемся за те ошибки, которые Япония допустила в войне». Все это время Симидзу не мог вставить ни одного слова.
Отец то успокаивался, то с жаром принимался убеждать сына в своей правоте. Пресекая высказывания сына вроде «Да я уже все понял!», он еще более шумно настаивал на своем. Он предчувствовал, что ситуация может выйти изпод контроля.
Вот так мечта Симидзу о полетах в небе была враз раздавлена. Слушая отцовские доводы, Симидзу тщательно переосмыслил их и решил, что все это правильно.
«Пожалуй, у меня какаято детская мечта».
Симидзу послушал отца и поступил благоразумно. Так было всегда. Отец заявлял, что старается быть демократичным. Он не любил патриархат в семье и презирал довоенный семейный уклад. Однако его взгляды никак не распространялись на его собственную семью. Он не прибегал к необоснованному насилию, но не было случая, чтобы он выслушал доводы сыновей и признал их. Отец всегда вмешивался со своей безукоризненной теорией и не считался со свободными взглядами детей.
Симидзу решительно признал, что не любил отца. О чем бы ни говорил отец, со своим материалистическим взглядом на историю, высоко несущий знамя социальной справедливости, это было невыносимо скучно и нудно. Он всегда был исключительно серьезен, не любил риск и приключения и был начисто лишен чувства юмора. Отец то и дело критиковал других людей и никогда не радовался жизни. Был только один способ избежать его нудных наставлений: не переча ни в чем, делать вид, что внимательно его слушаешь. Нужно было показать ему, что все его советы и наставления поняты и приняты. А стоило воспротивиться, так его поучения не ограничились бы одним днем.
Если бы отец, напротив, был жестоким и прибегал к насилию, возможно, было бы легче ему противостоять. А вот силы противостоять лавине правильных мнений у Симидзу как раз и не было. Изо всех сил он пытался избегать неприятных моментов, и этот моральный гнет накапливался в его душе.
Интерес к самолетам зародился в Симидзу во втором классе начальной школы. Причиной тому послужила модель планера, которую както принес домой отец. Наверняка отец до последнего даже не догадывался, что частично на нем лежит ответственность за любовь сыновей к самолетам.
Был осенний день в самом начале второго полугодия в школе.
Отец принес домой деревянную модель самолета, которую смастерил его коллега, учитель по труду, вместе со своими учениками. Он вовсе не был восхищен искусно созданной красивой моделью, а принес ее для того, чтобы продемонстрировать сыновьям как образец успешного результата скооперированной работы учителя и учеников.
Симидзу с братом, который был на три года старше его, были очарованы самолетом. Они попробовали его запустить, и планер медленно и плавно кружил в воздухе. Если бы было достаточно пространства, он не приземлялся бы и продолжал парить какоето время. Симидзу с братом принялись мастерить свой собственный самолет по образцу этой модели.
Их первая модель топором летела вниз, стоило выпустить ее из рук. Но они не сдавались, и после нескольких неудачных попыток у них получалось все лучше и лучше. Им наконецто удалось своими руками создать модель самолета, парящего в небе, когда Симидзу уже учился в средней школе.
Тогда Симидзу еще не знал научного объяснения, почему самолет планирует в воздухе. Однако из практического опыта ему было точно известно, какой формы должны быть лопасти крыльев и хвоста самолета, чтобы он хорошо летал.
Симидзу стал больше интересоваться естественными науками, и в старшей школе физика стала его любимым предметом. И он все еще продолжал мастерить модели самолетов и запускать их в небо. Его модели пролетали все большее расстояние, и вместе с этим в Симидзу зрела мечта когданибудь и самому полететь на самолете.
Слушая его историю, Сиро пытался сравнить ее со своим жизненным опытом.
«Действительно, детская мечта, свойственная многим обычным мальчишкам. Я и сам, должно быть, испытывал чтото подобное. Что же это было?»
Сиро вспомнил свое детство и попытался найти ответ на свой вопрос. У него точно была какаято детская мечта вроде той, что у Симидзу, но он ее не мог вспомнить. У Сиро возникло чувство какойто пустоты. И, пожалуй, беспокойства.
Не обращая внимания на Сиро, на мгновение предавшегося воспоминаниям, Симидзу продолжил делиться своей историей.
В конце концов Симидзу поступает на технический факультет местного Государственного университета, где в свое время учился его отец. То, что он выбрал технический факультет, а не педагогический, который окончил отец, было единственным протестом.
На факультете он изучал гидродинамику и, внимая пожеланиям отца, который не хотел, чтобы сын
