Чем он принципиально от обычного бойца или командира отличается?
Да еще настолько, что это так уж в глаза бросается?
Нет.
Не в этом дело.
Потсдам… уже теплее…
Германия, сорок пятый год!
Блин!!!
Поднимаю правую руку и провожу ею по плечу.
Майор вздрагивает!
Попал!!!
Это же погоны!
Никто из особистов их до этого не видел!
Стукнула входная дверь, и сидящий за столом Кранц поднял голову.
— Вилли? В чем дело?
— Прибыл гауптман Хорст, герр гауптман.
— Один?
— Так точно, герр гауптман, один!
— Проси его сюда… — Кранц встал из-за стола навстречу вошедшему.
Хорст выглядел уставшим и чем-то озадаченным.
— Здравствуйте, Генрих! — шагнул к нему хозяин кабинета. — Отчего вы один? Где наш молодой друг? Где Лемке?
— В лесу, герр гауптман. Как и большинство его солдат.
— Не понял?
— Как вы и приказали, мы организовали засаду на русских курьеров. Долго ожидать не пришлось, уже утром мы увидели мотоцикл, который направлялся в сторону их лагеря.
За рулем был один солдат, и Лемке решил, что он за кем-то послан. Так оно и оказалось, уже через два часа этот же мотоцикл выехал в обратном направлении.
— Один? Или были ещё пассажиры?
— Были. Ещё один солдат, по-видимому охранник, и офицер. Он сидел в коляске. Мои ребята сняли водителя и подранили офицера.
— А охранника?
— У нас было всего два стрелка. Да и офицер был значительно более интересен, чем какой-то там солдат.
— Продолжайте, милый Генрих, я вас очень внимательно слушаю!
— Русских выбили из седла таким образом, чтобы мотоцикл остановился перед засадой. В результате он успел отъехать вперед и исчез из поля зрения стрелков. Предвидя это, я заранее определил им запасную позицию, куда они сразу же после выстрелов и направились. Мало ли… русские могли бы оказаться гораздо более непредсказуемыми, чем мы предполагали.
— Так…
— К сожалению, герр гауптман, всё пошло именно по наихудшему сценарию. Водитель был убит, а офицер ранен в бок. Тем не менее, он оказал ожесточенное сопротивление. Ему удалось убить троих и ранить семь человек.
— Это каким таким образом?
— Он вывалился на дорогу с пулеметом в обнимку. Несмотря на свои раны, стрелком он оказался очень неплохим! К сожалению, Лемке сосредоточил все внимание только на нём и совершенно упустил из виду уцелевшего охранника. А тот оказался под стать своему начальнику! Убил одного моего стрелка и бросил гранату во второго. К счастью, тот уцелел, его только немного зацепило осколками. Досталось и мне…
— Вы ранены? Так отчего же вы здесь?
— Пустяки, герр гауптман, слегка задело левую руку, только и всего…
— Все равно, Генрих, всё равно! Хирург в нашем госпитале — истинный мастер своего дела! Вы должны непременно его навестить! Слышите меня, Хорст? Не вздумайте от этого увиливать — проверю!
— Слушаюсь, герр гауптман!
— То-то же… Итак — продолжайте!
— Взять офицера живым не удалось, он отстреливался до последнего патрона, а когда они закончились — подорвал себя гранатой. При этом убил ещё одного солдата и одного ранил.
— Однако…
— Лемке приказал взять уходившего охранника, причем, взять обязательно живым! Хотя мы вполне могли его подстрелить. И, видит бог, у меня были на это все основания!
— Генрих, Генрих! Что с вами?! Я вас не просто не узнаю!
— Извините, герр Кранц…
— Да, полноте, мой друг, что вас так взволновало?
— У этого… красного… была не совсем обычная винтовка…
— То есть?
— У него была винтовка моего заместителя. Я узнал бы это оружие из тысячи, ведь это мой подарок…
— Поясните?
— Это оружие, как и моя собственная винтовка, было выполнено по отдельному заказу. Специально подбирались стволы, прицелы тоже, ложи делались под конкретного человека, так что это далеко не стандартные винтовки. В бинокль всё это можно рассмотреть достаточно подробно. Так что не сомневайтесь, герр гауптман, это она! Теперь я знаю, кто убил моего товарища!
— Хм… И что ещё вы смогли разглядеть?
— Ну… судя по тому, что офицер остался его прикрывать… да и весь дальнейший ход боя это только подтвердил — основным пассажиром был именно этот человек!
— Тоже офицер?
— Нет. Он был одет в обычную солдатскую форму. Знаков различия никто не разглядел, но это точно не офицер. На вид ему более сорока лет. Тем не менее, двигается он очень грамотно и… легко. Даже и получи я приказ на открытие огня, не уверен, что сумел бы его подстрелить первым выстрелом. Он почти не показывался в поле зрения, а во весь рост я видел его только один раз, да и то — на пару секунд.
— Лемке рассчитывал взять его живым?
— Да. И, кроме того, он хотел понять — куда пойдёт русский? Для этого в монастырь успели прорваться несколько наших солдат, они должны были проследить за этим и взять русского тогда, когда это будет наиболее удобно.
— И что же?
— Я не входил в монастырь, оттого и не могу сказать это определённо. Наша группа осталась снаружи. Мы должны были предотвратить подход подкреплений противника из лагеря. Но оттуда так никто и не вышел. А вот в монастыре внезапно начался бой! Сначала это были отдельные выстрелы, потом… такое впечатление, что там была засада. Во всяком случае, из группы Лемке уцелели только те солдаты, которые оставались с нами вместе на позициях. Он сам ушел вместе со своей основной группой. И, судя по всему, вместе с нею и остался там, внутри этих негостеприимных стен…
— Вы не пытались оказать им помощь?
— Нарушив ваш недвусмысленный приказ? Если бы мы даже и попытались войти в ворота, то имеющихся в моем распоряжении солдат хватило бы только на несколько минут боя. Для засады их было вполне достаточно, а вот для штурма монастыря… Там уже была почти вся группа Лемке, а это более тридцати человек! А нас всех было около десятка, считая моего стрелка, который, несмотря на свои раны, остался на своём посту!
— Извините меня, Генрих, но вы должны меня понять… Я был очень привязан к обер-лейтенанту…
